-- Ну что ж, товарищ Галлер правильно заметил, что не должно быть неразберихи в командовании (как порой случалось в Испании и Греции), и о том, что режим секретности должен быть полным. Не случайно здесь сегодня собраны лишь те, кто уже был в курсе планов наших декабрьских и январских операций. Мы все с вами осознаем риск этого решения. Воевать с Германией и Италией мы не хотим, но и допустить слишком большого усиления стран Оси, в результате новых аннексий, СССР также не имеет права. Это трудное решение, но мы его приняли.

Во исполнение принятого в узком кругу решения, вскоре при ГУ ГБ было создано УСО (Управление Специальных Операций), которому были переподчинены воздушные, морские и десантные части, которым предстояло быть задействованными на Западе и Севере Европы (включая и привлекаемые силы добровольцев и даже подразделения тактической разведки). По полученным ранее докладам разведки, в Британии и Соединенных штатах также имелись планы по созданию таких секретных служб, но СССР удалось первым сделать этот вполне логичный шаг.

***

Помимо лечения от ран, полученных в бою над Средиземным морем, бригадир Болеслав Стахон за время, проведенное в Советской России, успел немало. Он не только поработал в греческой закупочной комиссии, и отличился в русском Туркестане на маневрах Абиссинской армии, но и успел пройти переподготовку в Читинском учебном центре ВВС. С середины февраля туда начали поступать новые голландские истребители 'Кулховен-58', превосходящие все освоенные бригадиром самолеты (за исключением германского BF-109 захваченного десантом Моровски под Краковом). Стахон целенаправленно готовил себя и других польских авиаторов к новым боям с Люфтваффе, чему помогало наличие в Центре трофейных 'Юнкерсов' и 'Мессершмиттов'. Да и тренеры им попались толковые, поэтому уже через пару недель польские стажеры серьёзно прибавили в боевом и летном опыте. Болеслав почти забыл о своем ранении, и рвался в бой. Ждать, когда же большевики, наконец, сцепятся с немцами, ему было невыносимо. Мелькала даже нахальная мысль сбежать из-под надзора чекистов, пересечь границу с Эстонией, и отправиться воевать с самими большевиками в Карелию. Вот только Северная война нежданно-негаданно завершилась скорой победой коммунистов. Стахон внимательно следил за новостями, и многое его удивляло. Поочередно капитулировавшие финские провинции отчего-то сразу получили самоуправление, и в них прошли выборы. Вопрос с честностью этих выборов оставался открытым, но сам факт был весьма примечательным. Русские не стали вводить там коммунистическую власть хотя бы внешне. Даже в своих фильтрационных лагерях большевики отнюдь не зверствовали. Пропаганды советского образа жизни хватало, но в целом жизнь у бывших офицеров и подофицеров Войска Польского была довольно сносной. Случались даже концерты самодеятельных артистов и танцы под патефон. Разрешали писать родным. Письма перлюстрировались, и это было понятно, но почти все, кроме содержащих откровенно резкие высказывания в адрес хозяев, нормально доходили адресатам. Об этом свидетельствовали долгожданные ответные послания. Сам генерал бригады чувствовал себя отлично, и уже готов был заявить о своем желании вернуться к боевой работе в Греции, как внезапно, для него все снова причудливо изменилось...

В первых числах марта 1940 года, на охраняемой чекистами подмосковной даче были собраны сразу пять генералов, всего лишь, полгода назад воевавших в Польше против германских и словацких вооруженных сил. Правда, часть из собравшихся, воевала только в добровольческих частях, но сути это не меняло. Было ясно, что русские что-то затевают. И, что это 'что-то', как-то связано со спешным сбором большой группы бывших польских военнослужащих под Вологдой, о чем по секрету сообщил наиболее из них информированный Кароль Сверчевский. Тыловиков среди собравшихся не было, а их фамилии были на слуху: Сверчевский, Стахон, Берлинг, Свобода, Еременко. Шестым оказался молодой советский комбриг и этнический поляк Рокоссовский. Режим на этой даче был санаторным, хорошее питание и аперитив, не докучающая обслуга. Культурная часть была представлена, небольшим кинотеатром с документальным кино, похожей на штаб большой комнатой с широким столом, на котором были сложены карты западной и северной Европы. Первоначальная настороженность вскоре уступила место сильному любопытству. Неужели же СССР собрался воевать с Германией?! Таким представлениям немало способствовал и показ документальных фильмов о Гражданской войне в Испании, о войне Итальянских фашистов в Абиссинии, о Польской войне с тевтонцами. Показали генералам и недавно вышедший фильм о войне СССР и присоединившейся к Оси Финляндии. На экране появлялись яркие образы сбитых еще до начала войны финских бомбардировщиков, упавших на Северную столицу России. Кадры из германских фильтрационных лагерей в Польше и Чехии, вызывали гнев, хватало и других материалов для размышлений. Через три дня некоторые догадки собравшихся подтвердились, но довольно любопытным образом. Их тайный санаторий посетил глава Советской России - Иосиф Сталин.

В ходе состоявшееся встречи, генералы были в первую очередь уведомлены, что с норвежским королем Хоконом VII заключен трехсторонний предварительный договор. Это не афишируемое соглашение было заключено между военными командованиями Норвегии, 'Добровольческой армии' ('Сражающейся Европы'), и только что образованной Саамской народной республики. В северо-восточном фюльке Финнмарк с согласия норвежских хозяев размещался специальный Тренировочный Центр наземных и воздушных частей Добровольческой армии. СССР, в свою очередь, подписывал с каждой из сторон свои соглашения. Советская Россия гарантировала передачу в аренду боевой техники, постройку казарм барачного типа и снабжение продовольствием и боеприпасами. Властителю нейтральной Норвегии хватило мудрости понять, что без такой страховки, его страна может и не отбиться от агрессора, и что репутация Армии Добровольцев не позволит им нападать на приютившую их страну. Впрочем, свой политический риск норвежцы тоже осознавали, и поэтому потребовали соблюдения драконовских мер секретности в отношении соглашения. Вывод группировки войск на территорию Англии или СССР должен был производиться в месячный срок по просьбе правительства страны. Или по плану в августе, если предсказанное вторжение так и не состоится. СССР обязался предоставить больше сотни самолетов с половиной экипажей, около сотни легкой гусеничной бронетехники, полторы сотни орудий, и некоторое количество зениток. Все самолеты получали опознавательные знаки Норвежских и Датских ВВС, кроме двадцати двух тяжелых бомбардировщиком которые должны были начать боевые действия под британским флагом, а потом подлежали передачи Бельгии. Условия аренды были следующими. Технику надлежало вернуть арендодателю в пригодном для эксплуатации состоянии. За невозвращенную технику долг мог быть погашен, при предоставлении равноценной трофейной техники и прочих активов. Винтовки, пулеметы, 50-мм ротные минометы, боеприпасы всех видов, а также экипировку и пищевые продукты, добровольцы получали бесплатно. Фактически, с разрешения норвежских властей, до конца марта в провинции Финнмарк могла быть развернута полноценная армейская группировка добровольцев, численностью около двух дивизий. В датских портах зафрахтованные суда заокеанской приписки должны были в первых числах апреля, быть готовы высадить десант чуть меньшей численности. Причем, с началом вторжения, части добровольцев могли выступать под знаменами, как Добровольческой армии, так и Войска Польского. Польские генералы были впечатлены перспективами войны и сотрудничества, но и своих сомнений не скрывали.

-- Пан Генеральный секретарь, а что вы будете делать, если германцы не нападут на нейтралов? Что тогда станет с польскими и чешскими пехотными и летными бригадами, а также со вспомогательными частями? И что будет, если британцы и французы откажутся их принять? Где и на что, в таком случае, жить жолнежам и офицерам?