***
Значительную часть прибыли от этой сделки в итоге получили Семья Валлоне, 'гаврская компания', и советская разведка. Впоследствии выяснилось, что оставшаяся в Бельгии авиатехника все-таки прошла модернизацию. Частично это было сделано, за долю малую от суммы неустойки, частично за кредиты, полученные во французских банках и внесенные эфиопами. Вскоре, большая часть аппаратов была отправлена в Джибути для передачи Абиссинским ВВС. Десять бывших ТБ-1 с добавленным еще в Харькове третьим мотором, в переделанной носовой части фюзеляжа, теперь вполне могли выжать под двести тридцать - двести сорок километров в час, и нести около двух тонн бомб (все три мотора были М-100А - мощностью 860 л.с.). Нареченные в эфиопской традиции 'Леопардами-I' русские истребители И-5 с улучшенной аэродинамикой и перебранными британскими моторами 'Bristol Pegasus XII B', доставшимися эфиопам от Сил Поветжных, были способны разогнаться до 340 километров в час. Теперь они сравнялись в боевых качествах с еще недавно стандартными британскими 'Бульдогами'. А названные 'Тиграми-I' штурмовики-бомбовозы Р-6М (Бывшие 'Ведмежко-I') с парой русских 'Испано-Сюиз' на крыльях и обтянутым полотном планером, недавно заработали себе в Польше отличную репутацию. Поэтому, в плане модернизации, им досталось лишь голландское убирающиеся шасси. И теперь машина выдавала те же 340 километров в час, с восьмистами килограммами бомб. Или могла летать с полутонной загрузкой, зато на приличную дальность. Все эти характеристики для Африки могли считаться вполне приемлемыми. Трехмоторные 'Носороги' (Бывшие ТБ-1) в Абиссинских ВВС становились ночными бомбардировщиками. Остальные самолеты после обучения экипажей должны были воевать против Аэронаутики во второй линии. В первой было зарезервировано место для более скоростных 'Дроздов' и 'Тигров-II' (СБ - югославской сборки).
К слову сказать, часть, ставшей скандально известной, авиатехники оставалась на складах в Бельгии. После 'авиационно-мясного инцидента', про этот 'неликвид' на несколько месяцев все дружно забыли. Но когда пришло время поставить в строй и эту матчасть, то 'русско-польско-бельгийские эрзацы' в считанные недели доказали скептикам, что даже устаревшие самолеты при правильном их использовании способны на многое. Однако пока их время еще не пришло...
А, вот, для прожженного преступного альянса Понци и Суво как раз наступали волшебные времена. На полученные суммы им предписывалось развернуть засекреченное производство фальшивых денег (в первую очередь американских долларов и рейхсмарок). Если первые бельгийско-голландские проекты 'Шустрика' Гаврской шайке принесли лишь известность в среде местных деловых, то новая афера с моторами и оружием, принесла нехилые дивиденды. А с такого куша уже можно было развернуться. К тому же, сам 'Шустрик' планировал убедить бельгийских военных в необходимости выкупа зависших в Антверпене военных грузов. А значит, вскоре могли открыться куда более многообещающие перспективы. Кстати, сам Пешке-Моровский уже прислал на адрес мастерской Анри телеграмму о своем прибытии в Бельгию в первых числах февраля. И Суво понял, что его терпение непременно окупится. У него с подельниками все еще было впереди...
***
***
Стрельбы слышно не было. Улицы капитулировавшего перед натиском ударных частей Рованиеми гудели 'многоголосым Вавилоном'. Навстречу ему попалось сразу несколько национальных рот народных армий. Причем понять, кто там, в метели, марширует, карелы или финны, не смог даже вслушиваясь в слова строевых команд. По заснеженной мостовой, на мото-снегоходах метались деловитые посыльные. Газогенераторные грузовики, чахоточно кашляя, и переваливаясь с боку на бок, словно объевшиеся гуси, развозили по частям боекомплект с заново расквартированных в освобожденном городе складов боепитания. Входя в переоборудованное под штаб здание финской начальной школы, Василий упрямо нахмурил брови. Преступником он себя не считал, хотя своего вопиющего нарушения устава РККА отрицать и не собирался. В директорском кабинете над разложенной картой колдовало несколько подполковников, пара комиссаров и один очень молодой комбриг. Причем явно, судя по ромбам, неуклюже теснящимся в петлицах, звание комбрига ему присвоили, буквально, только что. Вон, еще даже нормальные знаки различия пришить к форме не успел. Поздоровался Василий по уставу. Ответили спокойно, руку для рукопожатия протянули, и по отчеству представились. Это слегка удивило, ибо, командование с нарушителями и преступниками обычно не цацкается, а сразу клизму с патефонными иголками вставляет. Захотелось, чтобы в этот раз мимо пронесло, но обнадеживать себя не стал. Упекут, так пусть упекут, он свое дело сделал. И это главное. После знакомства, временное начальство, где-то с минуту молча, со странной улыбкой, рассматривало его (словно он чудо-юдо, какое). Затем новоиспеченный комбриг Лев Михайлович Доватор нарушил молчание.
-- Ты Василий Филиппович так уж сильно тут не напрягайся. Рапорту батальонного комиссара Санкина, хода не дали.
-- Точно не дали? Не шутите, товарищ комбриг?
-- Не шучу. Более того. О твоем... Хм... самоуправстве было доложено командующему фронтом командарму Тюленеву, и он твое самовольное решение поддержал. Вот так вот! Командарм сказал, что те отпущенные тобой на все четыре стороны финны, ему в одно место не упирались, а потому штаб армии постановил за победу похвалить, а за остальное мягко пожурить. Говорит, - 'Боевую задачу выполнил? Темп в наступлении не потерял? Потерь лишних не понес? Да еще и вражьи склады в целости захватил! Так пусть то самовольное звание ему по закону и присвоят!'.
-- То есть, как же это? Я же капитаном...
-- Был ты, Маргелов, капитаном, а теперь стал майором. Так что твой 'Сон Кемский' вещим оказался. И у Кондратьева я тебя своей властью забираю. Восемнадцатый лыжный полк примешь, и вливайся в ряды нашей славной лыжно-санно-броне-копытной маневренной группы. Временно над тобой старшим побудет полковник Куусинен. Задача ясна, майор?
-- Так точно, товарищ комбриг! Задача ясна, приказано принять полк.
-- Вот и зелень с твоего лица ушла, так тебе куда больше идет. Поздравляю с повышением, майор!
-- Служу трудовому народу! Спасибо, товарищ комбриг!
-- Спасибо свое командарму Тюленеву скажешь, если доведется. А если б попал ты в этот раз, 'как кур в ощип', то я бы тебя все равно по-кавказски умыкнул. Такого лихого капитана или старлея я в свою особую кавдивизию забрал бы, да сразу на лыжный разведэскадрон поставил. Не знаю, как и чего там ты на коне умеешь, зато вон, словно сразу с лыжами родился. Думаю, за год-два я тебя и в комполка бы вывел. Так что не алей, аки красна девица, майор. Будем служить, и белофиннов дальше гнать. Ясно, Маргелов?
-- Так точно, ясно! Разрешите идти?
-- Ступай Василий Филиппович, в соседний кабинет за новыми документами и назначением зайди.
В лыжно-санные части капитана Василия Маргелова привела неисповедимая судьба кадрового красного командира. В ноябре 1939 с должности начальника разведки 8-й стрелковой дивизии его неожиданно перевели в Специальный Лыжно-Санный Центр на базе запасной бригады под Котласом. В штабе Архангельского округа толково объяснили, что его опыт сейчас необходим именно на этом участке. Ознакомили со штатами создаваемых лыжно-санных бригад. Ничего трагичного Маргелов для себя в этом не углядел, и впрягся в новее дело со всей силой. К 20-м числам декабря ему довелось уже трижды покомандовать созданными в СЛСЦ батальонами, и передавать их обученных в том же центре новым командирам. Немного огорчало, то, что его самого в боевые подразделения временно не отпускали. Зато тренировок на долю капитана хватало с избытком. Трижды принимал участие в крупных 'Зимних Учениях'. Один раз 'условно' повоевал по первому снегу в Белоруссии. И два раза со сводными лыжно-санными полками участвовал в учебных боях на тактических полигонах под Каргополем и Тихвином. После взаимных игр 'в кошки-мышки' с совместно тренирующимися и работающими за условного противника батальонами ОСНАЗ, состоялось несколько неформальных встреч с чекистами. Поглядели на оснащение друг друга. Василию очень понравились новые автоматические карабины и легкие ручные пулеметы 'условных супостатов'. В конце 1939 года, вместе с другими инструкторами представил начальству письмо-предложение по изменению состава вооружения рейдовых подразделений лыжников. Прежде всего, предложения инструкторов Центра касались усиления артиллерии создаваемых бригад. Поскольку противостоять они должны были линейным частям и гарнизонам, критически важным было обеспечить уничтожение вражеской артиллерии на дальностях хотя бы до пяти километров. А для этой цели батальонные минометы 82 мм и тем более ротные минометы 50-мм никак не годились. Поэтому в предлагаемый штат бригад 'снеговиков' должны были добавляться минные взвода горно-вьючых 107-мм минометов, которые годились для указанных целей. Вторым немаловажным вопросом был упомянут максимальный носимый боекомплект рейдовых групп. Новаторы справедливо заметили, что во вражеском тылу, по израсходовании БК, лыжникам придется наверняка использовать трофеи. А значит, с точки зрения снабжения, практически неважно каким именно калибром будут вооружены лыжно-стрелковые батальоны. А вот, с точки зрения эффективности огня, и увеличения автономности, необходимо было резко увеличить носимый БК, для чего винтовочные патроны непригодны. Вместо двухсот патронов 7,62х54R, было бы куда выгоднее выдать на каждого стрелка на сотню больше новых патронов 6,5х44. И тогда основным вооружением лыжников, разведчиков и прочих десантников закономерно становились автоматические карабины и ручные пулеметы калибра 6,5 мм. Исключением являлись снайпера и ротные пулеметчики. Вот для них нормально годились новые самозарядные винтовки СВТ-38 и новые пулеметы ДС-39 (последний был нужен на станке с возможностью ведения зенитной стрельбы). Впрочем, как опытный снайпер Маргелов больше ценил безотказную и точную мосинскую винтовку с прицелом. Война была на пороге, и Василий не уставал просить начальство поставить его на боевой, а не в учебный лыжный батальон. И, наконец, допросился. Его родная 8-я дивизия тогда оказалась в первой волне соединений, отправленных на переподготовку и освоение будущего ТВД. Конец ноября был потрачен на расквартирование частей под Кандалакшей. Батальон Маргелов принял, оставалось завершить боевое слаживание. Для этого он без отдыха гонял малые рейдовые группы и взвода. Однако боевая работа на финской границе для Маргелова начиналось не особо радостно. В одной из рекогносцировок в район Аллакурти, его чуть не подстрелил финский снайпер. За секунду до выстрела, что-то шевельнулось в душе, и он быстро присел на колено. И тут же пуля с противным визгом скользнула по стальному шлему. А следующая четко пробила ключицу, идущему рядом сержанту Годыле, и еще одна впилась в еловый ствол. Сразу упали в снег и откатились за деревья, но раненого сержанта срочно нужно было перевязать, и тащить поближе к медицине. Хорошо, что вечерело, и по темноте удалось покинуть опасный район. Стрелять в ответ им пока команды не давали. Войны еще не было, но отдельные финские 'охотнички' в этих краях уже резвились.
