--- Это ведь ваши люди, уважаемые?

   --- И что, если наши?

   --- Вы ведь помните обычаи? Род всегда отвечает за этих людей, где бы они ни были. А ваши люди убили несколько русских. Русские до этого не воевали с саамами, поэтому они огорчены. За кровь принято платить кровью.

   --- Ты хорошо говоришь на языке кильдинов, но ты плохо знаешь обычаи саамов. За этих людей ответит только их родня.

   --- Для русских все русские родня. Русские один народ и отвечают за всех своих. Саамы тоже один народ, и значит, родня. И кильдины, и пите, и акала, и луле, и кеми, и уме, и колта, и те, кого я не назвал - все саамы. Поэтому и эти стрелки для русских тоже ваша родня. И русским старейшинам неважно, кто, по-вашему, должен за них ответить. Поэтому отвечать вы будете все. Своими жизнями, своим скарбом и своими стадами.

   --- Чего ты хочешь сказать нам?

   --- Сейчас эти люди в русском плену. Но русские готовы вернуть их семьям. И еще русские хотят мира с саамами. Потому что если мира не будет, то вместо слов будет говорить злой огонь с неба, от которого никак не укрыться. А русские не хотят зла саамам.

   --- Что русские хотят и дадут за мир с саамами?

   --- Хотят русские много, и дадут тоже много, но не только за это. Вот послание вам от русских старейшин. Здесь ответы на все вопросы. Читайте. Сроку на принятие решения вам дано дюжину дней. Хотите, решайте сразу, или подумайте. Если среди саамов найдется двое смелых и мудрых, то мы можем отвезти их к русским старейшинам. Там вы убедитесь, все ли написанное, правда.

   --- А кто нам поручится, что саамов не возьмут там в плен?

   --- Мы с Улле останемся тут у вас, и будем ждать вашего возвращения.

   --- Сколько дней займут эти встречи?

   --- Семь. Русский самолет пронесет вас по небу до Урмана, дальше другим самолетом до Москвы. Два дня там. День в запас.

   --- Это вам русским можно летать, но не саамам.

   --- Улле саам и притом небесный наездник. Он давно забыл о страхе, летая выше полярной совы. Ведь не пугающиеся историй о летающем над костром ковре люди, не убоятся и полета на деревянной птице с железным сердцем.

   В первый день ответа так и не последовало. Но сильно затянувшееся совещание старейшин (уже второй день не выходящих из главной коты) без слов говорило о серьезном отношении хозяев к посулам восточных соседей. Со стороны СССР, предложение и впрямь было сколь щедрым, столь и суровым. Саамам предстояло отозвать своих стрелков из всех финских частей армии и шюцкора, и перегнать стада оленей 'в порядке эвакуации' в указанные им внутренние районы Суоми. Помимо этого саамы должны были заготовить выделенными им авансом лучковыми пилами и топорами мелко пиленную и колотую древесину в указанных местах. Кроме этого, часть оленей требовалось на время передать вместе с саамами в качестве тягловой силы для саней и санных прицепов.

   А в награду советское правительство готово признать автономную саамскую республику в составе СССР, пригнать в Петсамо пятьсот голов оленей, и крупную партию продуктов и материалов, в качестве материальной помощи братскому саамскому народу. В случае отказа от соглашения, советская авиация методично, но быстро могла уничтожить все поголовье полудикого украшенного раскидистыми рогами и изящными рожками скота. В реальности последнего у саамов сомнений не возникло. Сомнения были в выполнимости массового отзыва саамов-охотников со всех фронтов Финляндии, и в том, что финны не поймут, причин дезертирства саамов. Были и опасения, в том, что русские отберут всех оленей, а самих саамов лишат имущества и загонят в колхоз. Вот это сомнение можно было разрешить, только лично посетив живущих через границу советских саамов. В итоге, согласие на полет через границу было русским озвучено. И в тот же день радиограмма ушла в штаб в Сегежу.

   Через два дня, с заснеженной площадки между холмов, делегацию саамов унес в сторону Мурманска обутый в лыжи самолет Р-5 с кабиной типа 'Лимузин'. А советским разведчикам пришлось дожидаться возвращения делегации в качестве добровольных заложников. Улле теряться не стал и, несмотря на комсомольское воспитание, уже на второй день напропалую флиртовал с местными девушками. И даже звал напарника поучаствовать в посиделках, но, одетые в теплые шубы местные красотки, оказались не во вкусе Михаила Кулешова. Впрочем, ветеран Халхин-Гола был человеком выдержанным, и потому уже на второй день выпросил разрешение покататься на оленьей упряжке. Худо-бедно, но управлять нартами Кулешов немного умел. Население поглядывало снисходительно, но в конце развлечения пришлый наездник даже удостоился похвалы старого охотника и чаши с горячим бульоном. Так что действенные методы борьбы с бездельем были найдены.

   Выезжать за пределы стойбища и ходить на охоту не разрешалось. Поэтому, чтобы не зачахнуть от скуки, Кулешов и Улле продолжили свое обучение финскому языку. За неделю терпеливого ожидания прогресс был ими достигнут. Но когда все сроки ожидания прошли, в стойбище сгустилось напряжение. Улыбки исчезли даже с лиц знакомых саамских девиц. Наконец, на девятый день появились нарты с вернувшимися делегатами. Договор между СССР и частью финских саамов был заключен. Оленеводам удалось себе выторговать, снятие с саамов ответственности за изгнанных из родов отщепенцев и партию пушного и дробового охотничьего оружия по завершении войны. Через день оба разведчика улетели домой в кабине Р-5. Вскоре в ходе войне должны были произойти существенные изменения...

   К слову сказать, затребованная русскими от саамов мелко колотая древесина отлично годилась для питания топок газогенераторных грузовиков ЗИС-5, ЗИС-8, ЗИС-13 и ГАЗ-АА. А санные оленьи прицепы должны были также повысить подвижность артиллерии и пехоты намеченного десанта. Такими мерами командование РККА планировало насколько возможно удешевить мобильность своей западной группировки войск высаживаемой в нескольких районах финской Остробортии недалеко от берега Ботнического залива...

   ***

  В конце ноября 1939 года на одной из тренировок ОКОНа случилось ЧП. При отработке противодействия фланговому огню финской противотанковой обороны, средний танк Т-28 принял в борт сразу два боевых бронебойных снаряда калибра 45-мм. Случилось это от неразберихи приказов, спешки и излишней ретивости полигонного начальства. На полигон под Каргополем прибыла комиссия в лице военного советника по применению бронетанковых войск Павлова с сопровождающими его красными командирами из АБТУ и штаба округа, и с несколькими инженерами конструкторами ленинградских заводов. От комиссии прозвучал приказ - перед началом условного штурма обороны, провести стрельбы противотанковой артиллерии по мишеням боевыми снарядами. В том смысле, умеют ли расчеты вообще попадать по танкам, или тут высокому командованию просто 'очки втирают', а танки тренируются без реального противодействия.

   Сказано-сделано, и батарею старых противотанковых пушек 19К, изображавших заслоны финнов, резво прицепили и выдернули тягачами 'Комсомолец' на имитирующую засаду позицию. К паре освободившихся от буксируемых пушек арттягачей, подцепили по колесному прицепу с фанерными мишенями танков. Громко рявкнули команды - 'Батарея к бою! Разобрать цели! Первый взвод по головному, второй по замыкающему!'. В казенники пушек шустро нырнули унитары УБР-243СП со сплошными бронебойными болванками. Сигнальщик махнул флажками, и 'мишенный караван' медленной рысью припустил по колее, поперек директрисы стрельбы 'сорокопяток'. Начальство скомандовало 'огонь!'. Противотанкисты лицом в грязь не ударили, и точными выстрелами поразили все мишени. Поставленным командным басом прогремели команды 'стой!', 'заряжай учебными!', 'танкистам на рубеж!'. Но от лица командарма Павлова сразу же прогремело звучное 'отставить!'.

   Скептически настроенное автобронетанковое начальство неожиданно передумало, и захотело лично пострелять по мишеням на прицепах. Павлов вместе с полковником Яркиным персонально поработали наводчиками двух орудий, а подносчиками снарядов поставили еще нескольких командиров их своей свиты. Штабные отстрелялись, в целом, неплохо. Хотя мишени столь спешно покинули сектор обстрела, что орудия Павлова и Яркина последние два снаряда выпустить просто не успели. Краскомы, довольные собой, покинули позицию батареи. Артиллеристов тоже слегка похвалили, но Павлов тут же потребовал, спешно поменять и перетасовать состав расчетов орудий. Дабы тренировку стрельбы по настоящим танкам показали сначала, те, кто сегодня еще не стрелял. При этом никто не успел опустошить казенники, приготовленых к стрельбе орудий.