Букет сирени, как ребёнок на руках,
В резных кружавчиках сиренево-крахмальных.
Опять весна оставит в дураках,
Пройдя насквозь крамольно и фатально…
На забор палисадника свешивались щедрые гроздья сирени. Любуясь её цветением, которое нынче выдалось особенно буйным, бабушка всегда замечала: «Это папина сирень, он посадил. Первую, когда ты родилась. Вон, вишь, какая теперь высокая стала да разрослась, а вон ту, что поменьше, − на рождение Лёнчика саживал. Так она что-то всё болела, не цвела, но потом ничего, одыбалась. Теперь вишь, почти твою догоняет».
Благоухание сиреневых кустов смешивалось с запахами цветов, проснувшейся земли, первой травки, но временами всё же, словно наплывами, перебивало их. Сиреневый аромат то скромно откатывал, как бы давая возможность пощеголять и другим красавцам, но затем выпускал на волю сильнейшую волну, что накрывала собой маленький палисадник и врывалась в открытые форточки восточной стороны белого домика.
Да, на востоке их уютного парящего в Межмирье островка всегда был май. С противоположной, западной, стороны дома всегда буйствовал щедрый август. Там располагались довольно обширные для городского частного сектора сад с огородом. Всё было так же, как при земной жизни бабушки, с той лишь разницей, что цветущий майский палисадник соседствовал с плодоносным августовским садом.
Яблони клонили усталые руки, полные спелых плодов. Так же как при жизни дедушки, что умел прививать несколько сортов на дереве, они давали совершенно разные яблочки. Так на одной яблоньке рядом с бордовыми кисло-сладкими ранетками соседствовали мятные зелёные яблочки, а с другой стороны крону обсыпали жёлтые, совершенно медовые, что при созревании становились полупрозрачными.
В открытой высокой теплице вились огуречные лианы. Маленькие огурчики в белой юношеской щетине притаились за разлапистыми шершавыми листами, но им не суждено стать взрослыми, бабушка скоро сорвёт их и нарежет в салат вместе с мясистыми помидорами.
Томатные гряды протянулись вдоль огорода, неся невероятно крупные спелые «бычьи сердца» и россыпи жёлтых помидоров-«лимончиков». Периметр участка обрамляли заросли малины, мерцая множеством сладких подарочков. Дул тёплый ветерок, играя листами и ветками. У дальнего забора среди многочисленных кустов чёрной смородины выделялся один крыжовенный колючий «ёжик», усеянный маленькими полосатыми ягодами, похожими на крошечные арбузики. За забором на улице шумели тополя, пуская по ветру свои пушинки. Там царствовал вечный июнь. Белые пушистики летели медленно в тёплом прогретом воздухе, делая пространство чем-то похожим на медленно-текучую жизнь аквариума.
Соседей же не было вовсе, да и откуда им, скажите, взяться, ежели домик с приусадебным участком и надворными постройками парит в неком загадочном пространстве, которое и называют-то все по-своему. Кличут астралом и мировым информационным полем, да мало ли ещё как. Вот, например, есть такие, кто уверен, что это место − только странный повторяющийся сон, слишком яркий и осязаемый, чтобы быть сном, но слишком свободный и невероятный, чтобы быть реальностью.
Янка понемногу стала осваиваться в этом измерении, которое называла Гранью. Теперь она проводила здесь времени больше, чем в постылой действительности, полной проблем, запретов, чванливых взрослых, глупых условностей, беспощадного давления со всех сторон. Здесь всё было иначе. Она начала понимать, что Грань – это перекрёсток всех миров, тонкая мембрана, откуда можно попасть в любое, даже выдуманное людьми пространство. Вон там, далеко, в фиолетовых горах, в одной из священных пещер, есть бездонный колодец под названьем «Саркофаг». В прошлом году она не без помощи здешних обитателей, отправила туда синего монстра Ражье, и только спустя несколько месяцев, из межмирского учебника истории случайно узнала, что сей колодец – не что иное, как один из выходов в верхние круги Ада.
На синем горизонте возвышалась гигантская гора – Ловар1, как называют её аборигены, или Чистилище2, как прозвали её в реальном мире с лёгкой руки одного готического поэта3. От подножия к вершине гору обвивает беломраморная лестница, по которой веками бредут сущности, дерзнувшие улучшить посмертную судьбу. Взбираясь по высоким ступеням, они видят на склоне горы оживающие барельефы с картинами собственной греховной жизни. С лестницы далеко по долине разносятся рыдания и стоны страдающих от жесточайших мук совести.
На самой вершине горы – выход в Эдемский сад, но это, вопреки распространённым земным представлениям, ещё не Рай, а лишь пограничная зона. Первый этаж настоящего Рая располагался на Луне, чью обратную сторону навсегда отвернувшегося от Земли светила здесь было видно постоянно даже днём. Отсюда можно было прыгнуть в любую страну, побывать в любой эпохе, если, конечно, знать, как правильно это делать.
Совсем недавно в большой книге «География Межмирья» Янка вычитала, что Грань вовсе не имеет раз и навсегда устоявшихся границ. Оказывается, территория постоянно изменяется, ширится и прирастает за счёт возникновения новых миров, что неустанно придумывают писатели, кинематографисты, разработчики компьютерных игр или просто фантазёры. Их мир отражается на Грани, если приобретает устойчивый интерес тысячи поклонников, которые мечтают попасть туда и остаться навсегда, так межмирские земли прирастают территорией нового эгрегора4.
Но бывает и наоборот, существуют области Грани, что были когда-то обширны и могущественны, а сейчас съёживаются, постепенно приходя в упадок. Это районы угасающих религиозных учений, утраченной, некогда модной, литературы или кино. Поклонники забывают о них и перестают питать своей энергией, некогда богатые области чахнут, превращаясь в полузаброшенные малонаселённые трущобы. Такими провинциями стали, например, Ашуризм5 и Манихейство6. Совсем другое дело центральные земли между Светлым и Тёмным царством, близ которых и расположились самые популярные княжества, что всегда считались элитарными районами.
Мифологические существа щедро населяли эти места. В предгорье – Долине Земных Правителей издревле обитает целая колония бурых йети, с которыми Янке удалось познакомиться в прошлом году. Человекообезьяны чувствовали себя там хозяевами, и поэтому понуро бродившим бесприютным душам бывших королей, маршалов и президентов частенько доставалось от их сплочённой банды. Янка не единожды наблюдала с высоты птичьего полёта, как организованно снежные люди окружали какого-нибудь замешкавшегося разиню в чешуе орденов и медалей. Забавляясь, они гоняли перепуганного бедолагу по самым густым колючим зарослям. Вопли перепуганных жертв и позвякивание наград доставляли мохнатым озорникам особое удовольствие, являясь чем-то вроде музыки для их ушей. Это было любимым развлечением племени после однообразного утомительного собирания корешков и ягод. Вожак – Грозный Бем, огромный с гипертрофированными мускулами и клыками, ходил, нацепив золотую корону, усыпанную драгоценными камнями, наверняка, оброненную каким-то струсившим монархом.
Бабушка рассказывала, что в пещерах Снежных гор, где царствует вечная мерзлота, обитает колония йети совершенно белого окраса. Она, конечно, выразилась иначе, назвав их по-своему – беленькие бабайки. Рассказала и о том, что, когда жила в замке Аграновичей, видела одного такого. Однажды она по своему обыкновению пошла на большой базар, что располагался в Срединных Землях, пополнить запас чудодейственных трав. Там в одной из душных лавчонок, среди других диковинных существ продавался детёныш Серебристого Бигфута7, именно так было написано на ценнике. Торговец, пожилой фавн8, заломил за него баснословную цену и утверждал, что это весьма редкий экземпляр.
