- Странно, - рассуждал лейтенант, расхаживая по комнате. - Первый раз за все время такой случай. И инструкции непонятные... Но приказ есть приказ. Наша работа такая...
* * *
На рассвете подул ветерок, дрожь пробежала по лесу. Застывшие в ночной сырости деревья медленно отогревались в лучах раннего солнца. С неумолчным шорохом скатывались с листьев капли влаги и, попав в полосу солнечного света, вспыхивали разноцветными огоньками.
Кучка людей пробиралась по еле заметной тропинке. Впереди неслышно скользил боец с автоматом на шее и с собакой, которую он удерживал на привязи. За ним шел лейтенант, спокойно перешагивая через переползающие тропинку корни и изредка останавливаясь, чтобы подождать запыхавшегося штатского, вспотевшее лицо которого сейчас было взволнованным. Шествие замыкали два бойца с карабинами.
Шедший впереди внезапно споткнулся и упал, выпустив из руки поводок, натягиваемый собакой. Собака, неправильно поняв это как приказ к действию, устремилась вперед. Прежде чем кто-либо успел сообразить последствия случившегося, собака исчезла в кустах, нависших над краем оврага, а вслед за тем раздались выстрел и предсмертный визг животного.
Проводник собаки, быстро вскочив на ноги, бросился на помощь псу.
- Назад! - вдруг отчаянно закричал штатский, и лицо его побледнело.
- Назад! - приказал лейтенант, сразу понявший, в чем дело.
Боец остановился на краю оврага.
- Не спускаться в овраг, пока я не подам знака, - отрывисто сказал штатский, когда подошла вся группа. - Я пойду первым.
- А вы не боитесь? - спросил лейтенант, не без уважения взглянув на штатского. - Возьмите пистолет.
- Мне нечего бояться, - странно ответил тот и пошел вдоль оврага, по самому его краю, напряженно вглядываясь в кусты на дне лощины. Дно оврага постепенно поднималось, а когда овраг стал совсем мелким, штатский уверенно сошел вниз, подошел к кусту орешника, раздвинул гибкие стволы и наклонился.
Через минуту он уже стоял, выпрямившись, возле куста. Поднеся к губам свисток, дал сигнал, что путь свободен.
А еще через несколько минут вся кучка людей стояла над трупом человека со стегаными подкладками на локтях и коленях. Он лежал грудью на поваленном дереве. В сером пиджаке, под левой лопаткой убитого, виднелось выходное пулевое отверстие.
- Пуля номер один, - сказал тонконосый в штатском.
- А вот и вторая, - вскричал лейтенант, указывая на труп собаки немного поодаль. - Бедняга Джек! Славный был пес - и такая дурацкая гибель...
Проводник собаки подошел к своему мертвому четвероногому другу и повернул еще теплое туловище.
- Прямо в сердце, - сказал он. На лице его отразилось недоумение. - Но как же... Ведь человек убит давно, он уже закоченел! Кто же стрелял в Джека?
- Что вы ищете? - заинтересовался лейтенант, видя, как его ночной собеседник оглядывается по сторонам.
- Третью пулю, - отвечал тот, делая несколько шагов вниз по оврагу. - Ведь было три выстрела.
Лейтенант сделал знак бойцам, и те, развернувшись в цепь, стали привычно прочесывать поросший кустарником овраг.
Вскоре один из бойцов остановился, подняв руку.
- Еще собака, - сказал он, лейтенанту, когда тот подошел.
В траве лежала незнакомая лохматая собака. Лейтенант пнул ее ногой. Пес лежал бездыханный.
- В сердце, - сказал боец, нагнувшийся над трупом. - Надо же так угадать!
- Это его собака, - сказал лейтенант, кивнув в сторону человека, распластанного на стволе сосны. - Во всяком случае, к нему посылалась... Ну что ж, приступим к осмотру?
Но в это время на краю оврага показалась фигура дородного полковника в сопровождении пограничника.
- А вот и начальник! - воскликнул лейтенант и, окинув взглядом место происшествия, приготовился отдать, рапорт.
Спустившись в овраг и поздоровавшись со всеми, полковник подошел к убитому.
- А ну, поверните его, - обратился он к бойцам, - интересно взглянуть...
Два бойца опрокинули застывший труп на спину. Убитый лежал теперь с закинутой головой - был виден острый кадык и маленький, почти отсутствующий подбородок дегенерата.
Вдруг человек в штатском вздрогнул. Неотрывно, как бывает, когда человек охвачен тяжелыми воспоминаниями, он смотрел на лицо убитого.
Полковник, внимательно взглянув на человека в штатском, стал пристально смотреть на него. Он тоже припоминал. Наконец какая-то догадка осенила его и он воскликнул почти тоном приказа:
- Засучите рукав!
Человек в штатском оторвал взгляд от убитого и с недоумением взглянул на полковника. Машинально протянул руку к левому рукаву жестом человека, собирающегося взглянуть на часы.
- Не тот! Правый... - сказал полковник, не спуская глаз с руки, которую медленно обнажал человек в штатском.
Вот показалось сухое запястье, засмуглела кожа, рука открылась до локтя... На темной коже ясно был виден зигзагообразный знак - ломаная линия, похожая на чертеж молнии.
- Довольно! - вскричал полковник. - Я вас узнал...
- Не понимаю, - пробормотал тонконосый человек с морщинистым лицом и помотал головой. - Не помню вас... Но зато, - он указал на убитого, - я, узнал его!
- Вот как! - сказал полковник. - Его-то я вижу первый раз. Хотя много слышал... Ну что ж, вы нам расскажите, что знаете! Когда вы видели его последний раз?
- Это было, - ответил тонконосый человек, облизывая пересохшие от волнения губы, - семь лет назад...
* * *
На том участке фронта, на котором семь лет назад происходили описанные ниже события, сложилась очень своеобразная обстановка.
Отступающие немцы временно закрепились на плоской возвышенности, похожей на опрокинутую мелкую тарелку с отбитым краем. Метрах в двухстах к позиции подходила безыменная речонка, делавшая здесь изгиб. Пространство до реки бывшее картофельное поле, покрытое сейчас засохшей ботвой, втоптанной в землю - простреливалось так плотно, что днем немцы не осмеливались подползать к реке. Воду для питья и пулеметов они добывали по ночам.
Но вот где-то неподалеку завелся советский снайпер - "ночник", который ухлопывал наповал всех немцев, пытавшихся под покровом ночи выползти на картофельное поле. Уже пять суток немцы сидели без воды. Подвоз с тыла был затруднительным, вызывал лишние хлопоты и насмешки со стороны тылового начальства, удивлявшегося, как это люди, сидя у реки, остаются без воды из-за одного только советского снайпера.
