Обри и Блейк переглянулись.

После ужина все отправились в клуб, который предложил Обри. Это место было у них не самым любимым, но там удавалось спрятаться от остального мира, потому что клуб открылся всего четыре недели назад, и мало кто из их знакомых успел стать его членом. У клуба было довольно идиотское правило: преимущественное право на столик было у старейших, если можно так сказать, членов клуба — из тех, что сделал заказ на конкретный вечер. У Обри оказалась клубная карта номер пятнадцать, а так как в клубе было четырнадцать столиков, это означало, что столик ему практически гарантирован если, конечно, все четырнадцать старейших членов не захотят посетить клуб одновременно. Правило также гласило, что даже если вы получили столик, но в это время пришел кто-то из старейших членов, а все места заняты, то вам придется уступить ему свое место — это правило вызывало у многих огромное возмущение.

Всей компанией они уселись за столик и заказали три бутылки шампанского. Мартин всегда следил за тем, сколько тратит, когда тусуется с Наоми. Выходы в свет с ее компанией были для него еженедельной (если неболее частой) роскошью. Блейк и Обри тусовались с ней четыре-пять раз в неделю, но даже притом, что оба были одинокими биржевиками без недостатка в средствах, любили развести на деньги менее обеспеченных друзей Наоми, и ему порой приходилось оплачивать сумасшедшие счета. Он был рад заплатить за ужин Наоми в знак благодарности за прекрасный вечер, но счет за напитки оплачивать не желал.

Наверняка Обри начнет петушиться, если он станет разговаривать с немкой. В их компании, правда, между мужчинами был негласный договор, что пока кто-то из них не переспал с девушкой, другой вполне может попытаться ее отбить. Мартин несколько раз видел, как такое проделывал Ленни и остальные друзья Наоми, хотя сам он никогда не пускался на подобный маневр. И сегодня в его планы ничего такого не входило, но он был не прочь пообщаться с девушкой. История, которую она рассказала в машине, его заинтриговала, и ему было интересно услышать продолжение. Он поменялся местами с Наоми и обратился к ней:

— Как тебе показалось, он был виновен?

— Кто?

— Ну тот парень, который тебя похитил. До того, как это случилось, когда папа привел тебя с ним на ужин. Тогда ты решила, что он виновен?

— Конечно. Я всегда могла определить, виновен человек или нет.

— Правда? По каким признакам?

— У ребенка более обостренная интуиция. Теперь я уже не могу это определить. За свою жизнь я видела столько преступников!

— А, глядя на меня, как ты думаешь, я виновен?

— Ты? — Она с улыбнулась. — В чем твоя вина?

Они прикончили шампанское достаточно быстро и уже собирались заказать еще бутылку, когда немецкая подруга занервничала.

— Что-то не так? — спросила ее Обри.

— А вы, ребята, не против…

— Против чего?

— Ну, не против тонизирующих средств?

— О, — засмеялась Наоми, — конечно, нет. А что?

Девушка с облегчением рассмеялась.

— Мне надо ненадолго отлучиться.

— В туалет? — спросил Обри.

— Нет… на одну вечеринку.

— Хорошо, — сказала Наоми, — хочешь, чтобы тебя кто-нибудь проводил?

— Нет, — ответила она, — спасибо.

Немка вынула из сумки мобильник и отошла в угол. Наоми подняла брови, глядя на Мартина, и улыбнулась.

— Круто.

Мартин посмотрел на часы.

— Вообще-то, Наоми, мне бы уже надо сваливать.

— Почему? Ты что, соблюдаешь режим?

— Нет, дело не в этом. Просто мне нужно кое-что уладить с Клаудией.

— Хорошо. Звони, ладно?

На работе

Они вернулись из ресторана вскоре после полуночи. В половине одиннадцатого Сьюзан отправилась на работу, а они задержались в ресторане еще на пару стаканчиков, пытаясь мило общаться друг с другом, как хорошие друзья. Хотя Элисон сначала не хотела идти в этот ресторан, ей пришлось признать, что вечер прошел гораздо лучше, чем она ожидала. Похоже, все в этом заведении обожали Эдриана и Сьюзан, и всякий раз, проходя мимо, официант отпускал какую-нибудь шутку и не уходил, пока Сьюзан не парировала ответной остротой.

Ей даже было не так стыдно за ужасный вид своего бойфренда — собственно, если он постарается, то сможет выглядеть не хуже любого из сидящих в ресторане. На самом деле невнимание к своему внешнему виду было для Эдриана и Сьюзан своего рода игрой, а ресторан — очередной декорацией, одной из тех, в которых разворачивалось действие их ежедневного сериала под названием «жизнь».

— Спасибо за сегодняшний вечер, — сказала Элисон Эдриану, когда они вошли в гостиную. — Было действительно здорово.

Они уселись на диван. Эдриан обнял Элисон.

— Извини, что не повел тебя в какое-нибудь место покруче.

— Ничего, — ответила она, — нам это все равно не по карману. Просто я была расстроена и мне захотелось как-то поднять настроение.

— Что произошло?

Элисон прикинула, что ее друг гораздо наблюдательнее, чем кажется, и, не желая выдавать себя, сказала:

— Ничего особенного. Работа.

— Но мне казалось, что тебе нравится твоя работа.

— Да, нравится, просто, если честно, мне тяжело смотреть на тебя и Сьюзан.

— Это из-за того, что мы опять живем за твой счет? Если дело в этом, то мой отец обещал выслать нам еще денег…

— Нет, дело не в деньгах, скорее… — она сняла его руку со своего плеча и посмотрела ему в глаза, — видишь ли, сама я не считаю то, чем сейчас занимаюсь, настоящей работой, но остальные-то будут думают именно так.

Эдриан понимающе кивнул, откинувшись на спинку дивана, и Элисон заметила тень самодовольной улыбки на его губах. Она решила немного развить тему, прежде чем он начнет учить ее уму-разуму.

— Жалко, что мне не достает уверенности в себе, чтобы вообще ничего не делать, как ты, или пофигизма, чтобы перебиваться случайными заработками, как Сьюзан. Мне бы не было так тяжело, если бы после учебы я годик посидела дома, но сейчас мне кажется, что после университета мы так мало времени провели вместе, а теперь у меня эта работа, на которой я проторчу еще наверняка лет пять.

— Ты больше не хочешь работать в журналах?

Она вздохнула.

— Не знаю. А ты что об этом думаешь?

— Да, — сказал он, — я понимаю твои опасения насчет того, что работа может тебя засосать, и, если помнишь, как раз об этом я говорил тебе перед тем, как ты устроилась в «Форс». Но, если честно, Эл, тут все дело в твоем характере.

— В каком смысле?

— Ну, тебе не нравилось сидеть целыми днями дома. Теперь ты уже и не помнишь, но тогда ты страшно дергалась и впала в депрессию.

— Нет, я помню. Может, все было бы иначе, если б я относилась к этому перерыву как к каникулам, а не дергалась бы из-за денег, боясь, что никогда не найду нормальную работу.

— А это уже другое дело. Просто ты не можешь жить так, как Сьюзан, потому что слишком честолюбива. Именно поэтому ты сейчас и бесишься.

— Я не считаю себя честолюбивой.

— Эл, прекрати, это смешно. Ты всегда пытаешься найти самый быстрый и эффективный способ добиться результата, чем бы ни занималась. И мне кажется, что тебя расстраивает то, что ты всего лишь секретарша и твоих усилий никто не замечает. — Он наклонился к ней. — То есть, замечают, но благодаря этому ты в лучшем случае заработаешь репутацию хорошей секретарши, что само по себе отлично, но за это тебя в должности не повысят. Особенно если тебе настолько здорово удается разгребать их проблемы.

Элисон кивнула, утомленная его разглагольствованием.

— Может, ты прав. Наверное, я хочу всего и сразу.

— В данной ситуации тебе бы сыграло на руку, если бы с твоим шефом что-нибудь случилось.

Элисон с удивлением посмотрела на него.

— В четверг его увольняют.

Эдриан довольно заулыбался.

— Вот здорово.

— Неужели?

— Да, конечно.

— А что, если и меня заодно уволят?

— Этого не произойдет. Ты же сказала, что он не очень-то справляется со своими обязанностями. Наверняка все поняли, что на тебе там все держится. Подожди, вот увидишь, тебя повысят по службе. Может, тебе даже предложат его место.