– Ты слушаешь? – вернул его обратно голос Беренга.

– Конечно. – Нахим кивал и одновременно схватился за чашку, едва не расплескав содержимое. – Какая красивая.

– Английский фарфор. – Объяснил Беренг. – Если тебе нравится, я подарю тебе комплект. У меня есть ещё один.

– Не нужно. Вдруг разобью – будет больно это видеть. – Поспешил промямлить Нахим. – Вернёмся к делу.

– Да, разумеется. Вернёмся к схеме, которую я описал.

Беренг только было открыл рот, чтобы начать своё повествование, но Нахим, ведя свою игру, игру недоступную для понимания ни Беренгу, ни кому-либо ещё, внезапно пресек говорящего и начал говорить сам, неуважительно, небрежно, бросив в него слова так, как бросают палку собаке.

– Покажи мне квартиру, – он пристально посмотрел на Беренга и добавил, – пожалуйста.

– Конечно. Нужно было это сразу сделать. – Он встал из-за стола. – Извини. Пойдем.

Они вышли из кухни и повернули направо, осмотрели спортивный зал и кинозал с электрическими диванами, буто снятые с самолёта каких-нибудь авиалиний нефтяных монархий Персидского залива; вернулись и прошли в столовую, которая больше напоминала зал в Эрмитаже или Лувре: огромное золоченой рамы зеркало создавало еще больший объем комнаты, две золоченые люстры со множеством ламп свисали на декоративных лентах, массивный стол с дюжиной стульев, как взлетно-посадочная полоса, разделял комнату на две части; за столовой открывалась гостиная, выполненная, скорее, в английском стиле – красные, можно сказать шёлковые обои, кожаные диваны с каретной стяжкой, камин и пара кресел у окна; они покинули и эту комнату и вновь оказались в коридоре.

– А где же вы спите? – в недоумении и прибывая в восторге от увиденного выпалил Нахим.

Роскошь, поглотившая его внимание ещё оставалась на сетчатке – такого он не видел никогда, тем более, чтобы это великолепие принадлежало живым людям, до сих пор живым. «Какой-то волшебный мир» – думал он с блаженной улыбкой на устах.

– Ты, верно, не заметил лестницу. Пойдём!

Действительно, лестница оказалась в коридоре и Нахим не заметил её, наверное потому, что отделка стен, уходящих на четыре метра вверх, дубом, завладели его вниманием. Нахим не слушал, сколько здесь ступеней, из какого сорта дерева сделаны перила, как с одним строителем произошёл забавный случай. Оказавшись сейчас рядом с этим человеком, он окунулся в воспоминания, которых, нужно признать, было немного. Но всегда это были вспышки, адреналин, яркие пятна на привычном ему сером фоне. Он хранил эти воспоминания так же бережно, как в детстве вкладыши от жевательной резинки Турбо. Они поднялись по массивной и совершенно не скрипучей, как почему-то думалось Нахиму про ступени до этого, лестнице и очутились на втором этаже в квадратном коридоре, из которого в разные стороны выходили двери. Их было здесь штук пять.

– Видимо, здесь не только спальни, но и ванна с туалетом. – Рассуждал он вслух.

– Ванны с туалетом в каждой спальне свои, – уточнял Беренг, – здесь четыре спальни и кладовая. Иногда не годится спускаться за шампанским вниз! Гости иногда приезжают с ночёвкой, – он даже подмигнул Нахиму.

Но ему не были интересны все эти подробности. Он знал и помнил другого Берега и общего с тем Беренгом у него было гораздо больше. Он испытывал к этому человеку все виды голода, о которых читал у Берна. Ни один человек на его не столь извилистом пути не интересовал его так же сильно, как Беренг. Это было необъяснимо и для самого Нахима, но он не спорил с собой.

– Ты помнишь? – он прервал друга на полуслове – Что было у нас?

Берег опешил. Конечно, он помнил. Но это было давно и сейчас эти воспоминания находились так далеко, там, где исчезает солнце. Да и образы эти давно развеялись и, скорее, напоминали очертания, скрытые за муаром, едва различимые и узнаваемые лишь благодаря усилиям воли. Почти шутка, почти каприз, нелепый эксперимент не по правилам, превратившийся в дым.

– Да, разумеется. – Он остановил сам себя, чтобы не наговорить лишнего.

– Как давно это было и, словно, вчера. – Продолжал свою мысль Нахим. – Я часто вспоминаю от том, что было в зале после концерта.

– После спектакля. – Поправил Беренг и сам отругал себя за это.

– Точно. Спектакль. – Нахим замолчал, но Берег не говорил ничего в ответ. – Вся жизнь – это сцена. У кого-то аншлаг, у кого-то не продано ни одного билета.

– Ну хватит об этом. Давно это было. – Беренг пытался избавится от этого разговора, как от грязного пальто, скидывая его на ходу.

«Да, он стал совсем другим» – подумал Нахим и решил не продолжать разговор. – «Оно и понятно. Жизнь меняет человека, особенно, если она у него есть».

– Хочешь осмотреть комнаты? – попытался сменить тему разговора Беренг.

«Тебе нужно особое приглашение?» – услышал Нахим голос из прошлого. Он действительно никогда никуда не спешил, никогда не совершал спонтанных поступков, если отбросить память о Беренге, никогда не жил в удовольствие и не всегда соглашался с тем, что жил вообще. Это знание не коробило его. Он свыкся с ним. Подобно скарабею, он предпочитал зарываться в песок и отсиживаться там. Не почему. Так приходило на ум, так чувствовал он и так делал. Чтобы изменить мир, нужно посмотреть на себя с другого ракурса. И он вознесся над унылым ландшафтом собственного жизненного пути и окинул его взглядом. Ничего. Песок, мертвая земля, в глубине которой, возможно, прячется жук скарабей. История не терпит сослагательных наклонений, а он терпел себя все эти годы, жил вопреки мысли «если бы», отметая всякую возможность действовать думать и поступать иначе. Он не ловил течение и не боролся с волнами – он бездействовал. Сделав первый шаг, всегда делаешь и второй, иначе упадёшь. И потому, чтобы удержать равновесие, он пошёл дальше.

– Можно мне полежать на кровати?

– Что? – Не сразу понял вопрос Беренг. – Тебе нехорошо?

– Просто хочу полежать. – Он повернулся к наугад выбранной двери и почувствовал, что хотел бы попасть именно туда. – Вот в этой комнате.

Не спрашивая более разрешения и не ожидая ответа Беренга, Нахим подошел к двери и распахнул её. Беренг опешил, он остался в коридоре и просто смотрел в открытую дверь. Но собравшись с мыслями, он вошёл за Нахимом в собственную спальню и вновь оцепенел. Нахим лежал по центру кровати, прямо на одеяле, в обуви, широко раскинув ноги, скрестив руки на груди, смотрел в потолок.

– С тобой всё в порядке? – Пытаясь оставаться вежливым, спросил Беренг.

– Лучше не бывает. Но, я позволил себе слишком много. – Он аккуратно перекатился к краю огромной кровати и встал на ноги. – Надеюсь, ты не обижен на меня. Пойдём в гостиную, обсудим всё. Я бы выпил чего-нибудь.

– Конечно, у меня есть небольшой выбор напитков. – Он остановился, сделал паузу. – Я совсем не обижен на тебя.

В гостиной оказались часы на механическом ходу, которые неприятно шумели. Лёд в бокале с виски совсем растаял, а от того вкус стал размытым. Они сидели и молчали, каждый о своём, как два берега одной реки непохожи друг на друга, так и они сейчас не походили друг на друга ни в чём – ни внутри, ни снаружи. Беренг до сих пор не смог прийти в себя после увиденного, Нахим не торопил его с выводами.

– Видишь ли, – попытался начать Беренг, – это сложный, объёмный и долгий по срокам проект. Нам предстоит потратить годы, но после появится возможность получить такие дивиденды, которые окупят всё затраченное время сполна.

– Надеюсь, для этого не придётся продавать душу дьяволу? – Нахим засмеялся, Беренг тоже засмеялся в ответ, но вышло неестественно.

– Не знал, что ты такой поборник законов божьих.

– Это был риторический вопрос.

– С чувством юмора у тебя полный порядок. Это говорит об интеллекте.

– О его наличии. – Повторно сострил Нахим.

– Так вот, я ищу ответственного и заинтересованного человека с которым мы запустим эксперимент.

– Тебе, полагаю, нужен учёный.

– Нет. Учёные уже есть. Мне нужен такой человек, о котором я сказал. И я думаю, – он сделал соответствующую паузу, – это ты.