Какая-то беззубая грязная старуха жестом пожелала мне смерти на колу, а жена Сэндлера отвесила доброй, но пожилой уже женщине оплеуху, да такую, что если бы у бабки оставались ещё какие-нибудь зубы, то они вылетели бы со свистом. Вероятно, беззубость старухи была следствием её дурного характера.

Такие диковинные нравы и образы удивили меня в тот день, но я, конечно же, не подавал вида.

03

Как сейчас помню, евреи молились на первом этаже большого здания в Сити, недалеко от Тауэра.

Мы разделились – жена с дочкой пошла в женскую молельню, я с сыном Сэндлера – в мужскую.

Я повторял за другими евреями всё то, что делали они, и провёл время с удовольствием – других развлечений я тогда себе ещё не нашёл.

После службы какой-то незнакомец сунул мне в руку записку и скрылся в толпе. Секретность тут же заинтриговала меня.

Но в то же время я опасался, что разгадка тайны может погубить мою миссию и меня вместе с ней. Не прошло и недели, как я поселился в доме Сэндлера, а уже появились какие-то секреты и загадки! Я начинал волноваться – полагаю, вы меня понимаете.

Я отошел в сторону и прочитал записку. А в ней аккуратными каракулями были выведены слова: «Сегодня в полночь».

Я выругался, потому что нехорошее предчувствие овладело мной в одно мгновение, но делать было нечего – в ожидании полуночи я провёл остаток дня.

Жена и дети скрылись на втором этаже, чтобы отойти, наконец, ко сну, а я сидел на кухне, смотрел в окно и томился беспокойным ожиданием.

В окне были видны силуэты редких прохожих и карет, а потом пришла тишина.

В дверь постучали, а я взял и спросил, кто там за дверью.

– Мистер Сэндлер, откройте, это я, – сказал кто-то там.

– Я никого не жду, – сказал я и заволновался ещё сильнее.

– Бросьте валять дурака! Открывайте!

Я открыл-таки долбаную дверь, а в дом влетел мужчина, и тоже со шпагой на на своём поясе, как и предыдущий клиент Сэндлера. Одет он тоже был как аристократ, и был, пожалуй, постарше Сэндлера на пару-тройку десятилетий.

– Что за шутки, Джон? Вас ведь предупредили!

– Простите, я уснул.

– Сейчас придут остальные. Закройте окно!

Я закрыл окно деревянными ставнями.

– Ваши спят?

– Да.

– Прекрасно.

Мы сели, а незнакомец зажёг ещё пару-тройку свечей к тем, что уже горели.

– Я понимаю, Джон, что Вы экономный человек. Это похвально. Но зажигайте больше свечей – нельзя жить во тьме!

А Сэндлер был экономнее, чем думал тот джентльмен, скажу я вам. Но об этом знали лишь сам ростовщик, его семья и Якоб Гроот.

Потом пришли ещё двое ночных посетителей – один молодой и тоже со шпагой, другой постарше, но в одежде священника.

Все гости сели за стол и говорили вполголоса, а я почувствовал себя вовлечённым в какое-то серьёзное и опасное дело – хотелось бежать.

– Господа, мы собрались, чтобы обсудить наши дела в Йорке. Меня беспокоят обыски у наших братьев, – сказал первый гость, – Аббат Николсон только что вернулся из Йорка.

Он указал в сторону священника.

– Да, Карл ищет повода разделаться с нами. И ему это удастся, если мы не усилим наши позиции в Лондоне.

– Этот долбаный ублюдок ещё ответит нам за Кромвеля! – сказал самый молодой гость.

Двое старших переглянулись, а я подумал, что участие в таких посиделках может закончиться виселицей.

– У Вас есть предложения? Если так, то выкладывайте, – сказал первый гость человеку в сутане.

– Есть мыслишки. Полагаю, нужно продвинуть наших людей в правительство, – ответил тот. – Если мистер Сэндлер вновь будет любезен и выделит нам некоторую сумму, то мы запустим Честертона через Милфорда – тот не боится брать.

Я смотрел, слушал и молчал.

– Почему Вы молчите, Джон? Я Вас не узнаю, – сказал первый гость.

– О какой сумме идёт речь? – спросил я.

– О каких-то двухстах фунтов. Это немного, если учесть, что на кону не только судьба Англии, но и наши жизни, – сказал аббат.

– Вы согласны, мистер Сэндлер? – спросил первый гость.

– Да. Но…

– Отлично. Когда мы победим, Англия будет чествовать Вас как героя. Даже несмотря на то, что Вы – иудей. Аббат Николсон заедет к Вам завтра. Уйдём по одному.

Гости ушли, а я остался под сильным впечатлением от увиденного и услышанного.

Мне показалось, что наверху скрипнула дверь. Я поднялся в спальную комнату, но все спали, а жена Сэндлера даже похрапывала, чего я раньше за ней не замечал. Я успокоился, потому что опасался, что она слышала наш разговор с тремя добрыми джентльменами.

У меня было два варианта на выбор – либо бежать куда-нибудь подальше от храпящей жены ростовщика и решительных заговорщиков, либо остаться, отдать или не отдать деньги аббату и продолжать жить спокойной и размеренной жизнью любезного мистера Сэндлера.

Но оба придуманных мною варианта требовали средств, которые этот засранец Сэндлер где-то спрятал и не хотел раскрывать мне свой тайник – от заткнулся и перестал проявляться.

А мне нужно было на что-то жить, в конце концов, как вы, наверное, понимаете, и я решил-таки искать деньги, чтобы откупиться от отважных заговорщиков – а там видно будет.

В ту же ночь увидел странный сон. Я попал в какой-то огромный и страшный крематорий. Там мёртвые тела были завёрнуты в тряпки и перевязаны верёвками. Их привозили, разгружали и отправляли в большие печи, откуда вырывалось пожирающее жёлтое пламя. Воздух до такой степень раскалился, что я не мог дышать. Весёлый истопник с лицом Каннингема, но без парика на своей голове, закинул дрова в печь, подскочил ко мне и сказал: «А ты когда к нам? Ещё не завтракал?»

04

Я проснулся потным и без обязательной эрекции, но зато с мыслью о том, что ещё не искал деньги в печи. Я принял сон за подсказку с небес и поблагодарил добрых богов.

На завтраке я молчал и с завидным нетерпением ждал пока все свалят с долбаной кухни.

Не прошло и часа, как детей отправили-таки в школу, а жена Сэндлера тоже куда-то делась.

Я обшарил печь, но денег не было. Зато я нашёл книгу, которая была завёрнута в тряпку – это была учётная книга моего ростовщика.

Сэндлер умел писать, хоть и с ошибками, и детским почерком он записывал имена клиентов, а напротив них – суммы и даты.

Некоторые имена были перечёркнуты – вероятно, эти клиенты долг уже отдали.

Тут же хранились и расписки в получении ссуды.

Список клиентов Сэндлера был внушительным, а суммы, которые он давал в долг, были немалыми. Если ночные заговорщики просили всего пару сотен на подкуп какого-то государственного деятеля, то в списке встречались и четырёхзначные суммы. Этот Сэндлер знал своё дело, как его ни покрути.

Но я не отчаился и продолжил поиски денег – снова обшарил весь дом, но без ожидаемого результата.

Сэндлер просыпался и пару-тройку раз пытался мне помешать – бормотал что-то обидное и пытался сбить меня с ног, когда я поднимался по лестнице.

Но я уже научился справляться с ним – выражение «Заткнись, скотина», которое я выговаривал с особенной интонацией, было самым эффективным в общении с моим милым Kewpie – Сэндлер тут же затыкался и успокаивался.

В расстроенных чувствах я сел за стол и принялся листать его учётную книгу – хотел найти какой-нибудь просроченный долг и потребовать деньги Сэндлера у обнаглевшего должника.

В дверь постучали, а я взял и открыл её. На пороге стоял чей-то чернокожий слуга в несуразной красной чалме и серьгами в ушах.

– Это от мистера Уотсона, – сказал он и протянул мне небольшой мешочек.

Я принял чудесную посылку, а слуга сел в дорогую карету и уехал.

В кошельке мистера Уотсона было около ста фунтов – я решил, что это долг, который вернули Сэндлеру, и подпрыгнул от удовольствия.

Я проверил свою догадку – в учётной книге я нашёл фамилию Уотсон, которую Сэндлер умудрился вывести с двумя ошибками, зачеркнул Уотсона, но сумма всё же не была достаточной для откупа от добрых заговорщиков, сами понимаете.