* * *

«…Первые лучики солнца смело растворили ночную синь, давая начало новому дню. Горизонт всё наливался алыми красками, из-за которых, словно из-за кулис, вот-вот должно было показаться солнце. Чайки кричали и вместе со свежим ветерком парили над тихим морем, радуясь каждому мгновению молодого рассвета. В воздухе витал сладкий и нежный аромат. Казалось, вся природа, весь мир ожидает чего-то, что вот-вот должно случиться. Даже волны с неизменным шумом стали чаще омывать мягким прикосновением искрящейся пены блестящие камни и ракушки, уходящие с золотым песком в прозрачную воду. Так волновалось море.

И вот из-за необъятных просторов, таких далёких, но таких близких, показалось солнце, освещая всё вокруг. Его свет проникал в каждый, даже самый укромный, уголок, прогоняя остатки ночи. Его свет бережно согревал каждую травинку, каждый лепесток, которые тянулись к нему, увешанные звенящими росинками. Море стало все выше поднимать свои волны, чтобы прикоснуться к этому волшебному свету. Ну а чайки купались в ласковых лучах свободно и легко, как, казалось, никогда раньше.

А на берегу, обнявшись, стояли двое. И для них тоже что-то произошло… Просто, может, и для них взошло солнце?..».

По щеке скатилась слеза, и последние, уже потёртые, хрупкие, шершавые и потерявшие форму от пролитых над ними слёз страницы любимой книги в который раз впитали её.

Амелия нежно и трепетно прислонила книжку к груди. Ведь наверняка у каждого есть такие истории, которые словно всегда живут в сердцах, но когда однажды мы находим их в книгах, они будто оживают и осознаются. Нелегко найти такую свою историю.

Девушка прижала к себе книжку, как что-то очень важное и ценное – что-то, чего больше нет нигде на свете, что-то единственное, и этим становящееся поистине незаменимым и просто родным. На свете быть может тысячи книг с той же историей, но эта… эта лишь одна.

Амелия закрыла глаза и сделала глубокий вдох, вновь проигрывая последние эпизоды романа, повторяя каждую строчку, уже давно выученную наизусть. Положив книгу на кровать, она подошла к окну и резким, размашистым движением раскрыла шторы, будто за ними было что-то очень важное, волнующее. Будто перед тем, как увидеть нечто, скрывающееся за полотнами толстой ткани цвета вишни, стоило немалых усилий набраться мужества и собраться с мыслями, чтобы затем таким резким движением распахнуть плотные шторы, за которыми, в таком случае, могла быть только мечта.

Тучи заволокли всё небо, и за ними не было видно заката. Багровые и тёмные, они нагоняли тревогу, а непривычно спокойное море только усиливало это чувство. Мечтательная улыбка тут же пропала с лица девушки, которое теперь приняло серьёзный, настороженный и одновременно печальный вид. Она вглядывалась в эти грозовые тучи, пытаясь найти хоть какой-нибудь кусочек неба, который они ещё не захватили, и который наверняка сможет не только устоять под натиском ненастья, но и вовсе вытеснить его с небосклона. И вот он!.. Маленький островок света, крохотный кусочек красок и надежд, который тотчас же засиял в голубых очах.

Раздался стук в дверь. Амелия вздрогнула и, молниеносно задвинув шторы, словно пряча что-то за ними, плюхнулась на кровать, схватила книгу и раскрыла её на первой попавшейся странице, уставившись на стройные строки, совершенно не понимая, что на них было написано, да и не пытаясь этого понять. Зачем она это сделала? Девушка и сама не могла найти ответа. Может быть, не хотела, чтобы кто-то увидел, как она смотрит в окно, как она мечтает? В любом случае, кто бы это ни был, он не смог бы увидеть там то же, что и она.

Тяжёлая дверь со скрежетом отворилась, и в комнату вошла служанка. Амелия сидела неподвижно, делая вид, что настолько увлечена чтением, что не может оторваться от этого занятия.

– Амели…– женщина сделала паузу. Дальше ей было тяжело говорить, но другого выбора у неё не было, да и кто как не она должна это сказать? Кто как не она, которая знала девушку ещё ребёнком и была с ней в тёплых отношениях, которая переживала за неё почти как за дочь? Женщину приняли служанкой во дворец, когда она ещё сама была девушкой, ожидавшей ребёнка. Вскоре родилась девочка, ровесница дочери королевы, с которой у неё тоже сложились даже дружеские отношения. – Её Величество просила тебя подняться в зал.

– А по какому поводу? – как бы между прочим, одним из самых нейтральных и равнодушных тонов спросила девушка, не отрываясь от книги. Хотя по голосу служанки она сразу поняла, что что-то произошло.

– Там что-то серьёзное…

Амелия подняла глаза и, увидев озабоченное лицо женщины, в мимолётном раздумье отвела взгляд, одновременно закрывая и откладывая книгу в сторону.

* * *

Стук каблуков разгонял тишину сумрачных, уже окутанных пасмурным вечером коридоров. Шаги отбивали строгий ритм, учащённый, который не мог не отдаваться в сердце любого, кто бы ни услышал его. Казалось, оно начинало биться также, и тогда в него непременно вселялась тревога, ведь именно ею были наполнены эти шаги. Ею – и в то же время решительностью, которая глушила это чувство, придавала силы идти вперёд и вот так отбивать ритм каблуками.

Оказавшись в светлом просторном зале, Амелия не сразу разглядела маму, обходящую это помещение, видимо, уже не в первый раз. Так она делала всегда, когда была чем-то обеспокоена и встревожена. Амели сразу поняла, что сегодня именно такой случай.

Помещение, в котором они находились, было круглым, с куполообразным потолком, опоры которого словно стекали по стенам, превращаясь в гладкие колонны, перемежающиеся высокими арочными окнами. И лишь место одного из этих окон занимала дверь. Однако если бы не «пейзаж» за стёклами, то отличить её от окна представлялось почти невозможным. Весь зал был выполнен в кремовых и золотых тонах. Сюда часто приглашали гостей, а учитывая его впечатляющие размеры и абсолютную свободу от лишней мебели, а точнее, вообще от какой-либо мебели, сюда помещалось очень много народу, причём все чувствовали себя комфортно.

Из окон открывался прекрасный панорамный вид на море. По вечерам и утрам колонны отбрасывали длинные тени, а когда темнело, как сейчас, придворные зажигали огромную люстру, свисавшую с самого пика купола, расписанного в духе этого зала: золотым, кремовым и белым цветами, словно бы копируя в подобной манере небо с облаками, звёздами… И тогда с внешней стороны замка башня, которую как раз и возглавлял этот зал, казалась вторым маяком, освещающим всё вокруг тёплым уютным светом, словно родной очаг, и указывающим потерявшимся кораблям дорогу домой. Несмотря на однообразие красок, помещение вовсе не было таким, каким могло показаться на первый взгляд. Наоборот, оно было величественным и скромным, нежным и насыщенным, «открытым», учитывая, что функцию стен фактически выполняли окна, и уютным. Но всё же девушке всегда было как-то холодно в нём, одиноко, как, собственно говоря, и во всём замке.

– Амелия… – Её Величество подошла к дочери и тоном, не принимающим возражений, произнесла. – Ты знаешь, мы с отцом делаем всё для того, чтобы ты была счастлива, – женщина сделала паузу. В её голосе чувствовались нотки искренней заботы, нежности и любви, однако она старалась говорить коротко и ясно, как, впрочем, делала это всегда. – Мы королевская семья и должны думать о нашем народе в том числе. Тебе также известно, что в соседнем королевстве незадолго до тебя родился наследник…

Девушка и до этих слов подозревала, к чему всё идёт, но не позволяла себе и мысли об этом до тех пор, пока не убедится в догадках. И вот это произошло. Теперь не было ни малейшего сомнения, о чём хочет сказать мама, которая тотчас же уловила мысли дочери. – В общем, через неделю свадьба, – отрезала она.

– Как?! – вырвалось у девушки, которая хоть и была готова к таким словам, но ведь не через неделю! – Я же его даже не знаю!

– Нам доставили его портрет. Мы можем спуститься и …

– Я не об этом! – Амели перебила маму.

– Я же уже сказала, что мы с отцом будем делать всё для того, чтобы ты была счастлива.