– Поросенка с гречневой кашей сегодня не будет, – философски изрек дед, глядя на маму. Она вздохнула, и они с Дружком снова пошли на базар.

Поросенок, которого мы назвали Амурчиком, стал нашей с Элей собственностью. Рос он куда быстрее, чем мы. Однажды в самом разгаре репетиции, где мы с сестрой разучивали новый танец, а папа и его брат Павлуша аккомпанировали нам на гитаре и мандолине, из кухни раздался визг. Мы бросились туда. Визг доносился из глубокой ниши под печью, где обычно хранилась разная печная утварь. Уже не раз Амурчик забирался в эту нишу, но стоило нам его позвать, как он тотчас вылезал. Почему же сегодня он сидит там, визжит, а выходить не хочет? Ведь мы его зовем, зовем…

– Он стал еще толще, пока сидел сегодня в нише, – догадался дедушка, – вот и не может вылезти.

Осторожно, чтобы не повредить поросенку ноги, дед стал вытягивать Амурчика кочергой. Когда поросенок был спасен, папа сказал:

– Придется взять его в цирк.

С тех пор наш Амурчик стал жить в цирке. Дедушка смастерил для него большую клетку, в каких держат настоящих диких зверей. Днем, когда мы были на репетиции, Амурчик бегал по всему цирку, но стоило нам во время перерыва начать пить лимонад, как он появлялся откуда ни возьмись и требовал свою порцию. Пил Амурчик так же, как мы, – из стакана или просто из бутылки. Дед смотрел на это с улыбкой, а однажды сказал:

– Пришла мне в голову идея. Я сделаю с Амурчиком антре.

– Разные животные выступали на арене, но свиньи… – откликнулся кто-то из артистов. – Это же глупейшие создания!

– А вот я докажу, что они такие же умные зверюги, как и все остальные! – возразил дед.

И доказал. На одном из детских утренников на арену выбежали клоун (наш дедушка) и Амурчик. Костюм поросенка состоял из огромного зеленого банта, кокетливо завязанного вокруг бело-розовой шеи. Выглядел наш Амурчик превосходно.

Поклонившись, клоун взял шамберьер[3] и объявил почтеннейшей публике, что сейчас этот франт будет танцевать. Он нагнулся к Амурчику и вежливо произнес:

– Очень прошу вас показать нам свое мастерство, исполнить вальс.

Заиграл оркестр, и поросенок побежал по кругу, неуклюже поворачиваясь. Проделав это свое па несколько раз, он приблизился к клоуну, встал на колени и низко поклонился. Раздались хохот и бурные аплодисменты малолетних зрителей. Тут на манеж вышел шталмейстер[4] и заявил, что однажды он видел интересный номер: лошадь отказывалась прыгать через барьер, если команду ей давал не дрессировщик.

– Но лошадь – умнейшее создание, а ваша свинья только и умеет, что вертеться, – пренебрежительно добавил он.

Дедушка очень обиделся и объявил, что согласен заключить пари с кем угодно на любую сумму, что его Амурчик будет делать все, что делает дрессированная лошадь. Шталмейстер принял вызов.

Сначала назначили огромную сумму денег, а кончили тем, что решили спорить на бутылку лимонада. На арене немедленно появились стул, поднос с бутылкой и салфетка. Дед наклонился к Амурчику и что-то шепнул ему, показав на лимонад. Шталмейстер взял шамберьер и крикнул поросенку:

– Сейчас принесут барьеры! Будешь прыгать!

Амурчик спокойно сидел, как сидят собаки, и ни на что не реагировал. Принесли барьеры, поставили по кругу, шталмейстер дал команду «Ап!», но в это время клоун, пристально глядя на Амурчика, легонько покачал головой. Поросенок не двинулся с места.

– Почему ваша свинья сидит?! – возмутился шталмейстер.

– Свинью нужно просить вежливо, тогда она встанет, – ответил дед.

– Вежливо?

– Очень вежливо, – подтвердил клоун.

Поклонившись свинье, шталмейстер почтительно произнес:

– Прошу вас, будьте любезны.

Дед кивнул, и Амурчик, тотчас вскочив на коротенькие ножки, помчался к барьеру и остановился как вкопанный.

– Прыгай! – крикнул шталмейстер. Дед снова кивнул, и поросенок перелетел через барьер.

– Видели? Слушает мои приказания! – победоносно заявил шталмейстер.

Амурчик побежал дальше. Но перед следующим препятствием замер.

– Ап! Оп! – приказал шталмейстер, дед отрицательно покачал головой, и поросенок прополз под барьером. Так повторялось несколько раз. Наконец под общий хохот детей Амурчик подбежал к клоуну, поклонился и, уставившись на бутылку лимонада, начал требовательно визжать. Визжал он до тех пор, пока дед не напоил его сперва из стакана, а потом прямо из бутылки, предварительно подвязав этому благовоспитанному зверю салфетку.

Шли недели. Амурчик рос. Мы переезжали из города в город, и вот однажды в одном из городов у поросенка появилась весьма странная привычка: сразу после утренней репетиции он исчезал из цирка, а днем преспокойно возвращался в свою клетку. Куда бегал Амурчик? Почему именно после репетиции? Как-то кучер рассказал нам, что видел, как поросенок мчится по дороге к цирку, неся на своем пятачке огромный калач. И дедушка решил проследить, куда это повадился наш «артист». И проследил. Когда после очередной репетиции Амурчик выскочил из клетки, дед пошел за ним. Поросенок направился прямехонько на базар, уверенно подбежал к прилавку, где на длинных палках висели калачи, поддел пятачком огромный калач и умчался под хохот и улюлюканье покупателей. Громче всех смеялась сама торговка. Дедушка подошел к ней и спросил, давно ли наш Амурчик крадет у нее калачи.

– Давнехонько, – давясь от смеха, ответила она. – Как только вы приехали, я с детьми была в цирке. А на другой день ваш артист на базар пришел. Я возьми да и повесь ему на пятачок калач, с той поры и повадился.

Дедушка вытащил деньги, чтобы расплатиться за своего партнера, но хозяйка отказалась наотрез:

– Нет, батюшка, не возьму. Уж очень смешно он их ворует. Я ведь его каждое утро поджидаю, чтобы поглядеть, как ловко он это делает.

Цирк уезжал. Амурчик, как всегда, исчез, но дед не волновался: днем явится как миленький и будет спать в своей клетке. День прошел, стемнело, а поросенка не было. Настало время грузить в вагоны животных. Там, куда заводили лошадей, уже поставили трапы. И вот все погружено, а Амурчика нет. Все, кто мог, искали поросенка по городу – безуспешно. Пора было отправляться, но дед просил не убирать трапы. Мы с сестрой плакали, у мамы глаза тоже стали красные. Прибежали папа и Павлуша и сказали, что ждать больше нельзя, придется ехать.

Вдруг раздался визг. Все насторожились. По перрону бежал грязный, «как свинья», Амурчик, на шее у него болталась веревка. Он отчаянно визжал, но, поравнявшись с вагоном, быстро взобрался по трапу, улегся на пол и мгновенно замолчал.

Вот такой это был поросенок. С гречневой кашей на гарнир!

В 1921 году мы работали в тюменском цирке. Туда же приехал на гастроли гимнаст Василий Чувелев. Не прошло и нескольких дней, как мой дядя Павлуша подружился с ним. Они были ровесники.

Шло представление. Гимнаст Чувелев вышел на арену, поднялся под купол цирка и начал свой номер. В конце номера, раскачавшись на трапеции, он всегда делал «ап-фельд» – как бы падал спиной, но в последний момент, расставив ноги, повисал вниз головой, раскачиваясь и держась только пальцами ног.

Трюк был эффектный, и Чувелев исполнял его великолепно. Но сегодня… Крикнув: «Ап!», гимнаст замешкался всего на одну только долю секунды – и полетел вниз, на опилки манежа.

Публика вскочила со своих мест. Кто-то кричал. С кем-то началась истерика. На арену выбежал мой дед и, наклонившись над гимнастом, приложил ухо к его сердцу, а потом пощупал пульс. Выпрямившись, он громко сказал, обращаясь к публике:

– Гимнаст жив! Просим зрителей успокоиться! Если среди вас есть врач, прошу его немедленно пройти за кулисы.

Подбежали униформисты, бережно подняли Чувелева и унесли с манежа.

Первый раз в жизни я присутствовала при несчастном случае в цирке. Все рассказы на эту тему казались мне всегда какими-то далекими; я была уверена – у нас этого случиться просто не может, иначе я никогда не решилась бы подняться под купол.