Татьяна: Интересно у меня получалось. Сама придумала себе Онегина, а потом предлагаю ему взять на себя ответственность за мои фантазии. Ужас!
Психолог: Вы теперь стыдитесь своей первой любви?
Татьяна: Просто я теперь стала немного мудрей, но все равно хочу понять, почему Онегин так и не принял моей любви?
Психолог: Ну что ж, давайте вспомним, что Вам говорил Онегин в ответ на Ваше письмо:
«Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единой, —
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней моих печальных,
Всего прекрасного в залог,
И был бы счастлив… сколько мог!
<…>
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе не достоин я.
Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас;
Начнете плакать: ваши слезы
Не тронут сердца моего,
А будут лишь бесить его.
Судите ж вы, какие розы
Нам заготовит Гименей
И, может быть, на много дней.
<…>
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже,
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
Таков я. И того ль искали
Вы чистой, пламенной душой,
Когда с такою простотой,
С таким умом ко мне писали?
Ужели жребий вам такой
Назначен строгою судьбой?
<…>
Мечтам и годам нет возврата;
Не обновлю души моей…
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
Послушайте ж меня без гнева:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весною.
Так, видно, небом суждено.
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою;
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет».
Татьяна: Такое впечатление, что со мной говорил не человек, а «машина». Вроде бы все разумно, но что-то в этом монологе мне теперь кажется неискренним.
Психолог: Может потому кажется, что Вы писали Онегину о своей любви, а он заговорил с Вами о нежелании жениться. И при этом, заметьте, говорил:
«Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней».
Психолог: Что значит «нежней»?
Татьяна: Да. Здесь какой-то нескромный намек на возможность близких отношений.
Психолог: Отсюда можно сделать вывод, что…
Татьяна: Онегин не хотел связывать себя серьезными намерениями, но допускал, пусть даже в мыслях возможность интимной связи со мной. Он понял, конечно, что со мной можно строить только серьезные отношения. Поэтому если бы он принял мою любовь, то брак со мной был бы для него неизбежен.
Психолог: А Вам не кажется, что монолог Онегина выглядит как-то немного комическим в своей серьезности и рассудительности?
Татьяна: Да, действительно, разве так разговаривают с молодой девушкой? Я ведь в письме ничего не писала ему о женитьбе. Я писала о своей любви и готовности ему довериться.
Психолог: Да, такое ощущение, что Онегин при встрече с Вами играл какую-то роль – разочарованного в любви, не верящего в свою способность любить, в невозможность семейного счастья и т. д.
Татьяна: Не случайно, что потом у меня возникли вопросы по поводу Онегина:
«Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?»
Мне все же не до конца понятно, почему уже позднее, когда я принадлежала другому, он в меня влюбился?
Психолог: Давайте я воспроизведу Ваш портрет, написанный А. С. Пушкиным при Вашей повторной встрече с Онегиным:
«Она была не тороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей…
Всё тихо, просто было в ней…»
Татьяна: Я такой всегда была. Что здесь выглядит удивительным?
Психолог: Вы стали светской дамой и сохранили в себе черты прежней Татьяны. Такое редко кому удается. Как Вам удалось все же устоять при неожиданном ухаживании за Вами Онегина, которого Вы любили?
Татьяна: Напомню свой ответ Онегину:
«Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.
<…>
Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче – Боже! – стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь… Но вас
Я не виню; в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной.
Я благодарна всей душой…
<…>
Тогда – не правда ли? – в пустыне,
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась… Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?
<…>
Я плачу… если вашей Тани
Вы не забыли до сих пор,
То знайте: колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
К моим младенческим мечтам
