Классика дает смысловые основания для социального института литературы и тем самым структурирует его: она является ключевым элементом литературной культуры, обеспечивая его представителей общей системой координат – литераторам дает образцы для подражания, критикам – основу для интерпретации и оценки современной литературы, педагогам – материал для преподавания языка и литературы. В литературе классика обеспечивает преемственность (традицию). Поскольку возникающие новаторские группы отталкиваются от нее, классика стимулирует литературную динамику (при этом борцы с классикой в дальнейшем сами могут быть включены в классический канон). Кроме того, она служит основой как общей социализации, давая материал и язык для обсуждения культурных ценностей в ходе обучения, так и социализации литературной, знакомя с понятиями литературы, жанра, стихотворного размера и прочих литературных норм и условностей.
Возникает классика не сама по себе, ее создают определенные группы:
…апелляция к образцам и авторитетам «прошлого», с которыми устанавливались отношения «наследования», представила собой эффективное средство самоопределения специфических по своему составу и содержательным интересам групп в условиях интенсивной социальной мобильности и, соответственно, демократизации престижей, широкого распространения грамотности, чтения, книгопечатания, словесности массового тиражирования и обращения13.
Произведения и их авторы включаются в классику, на наш взгляд, при условии наличия двух факторов: подходящего содержания произведений, с одной стороны, и целенаправленных действий тех, кто отвечает за создание и пополнение корпуса классики, с другой. Писатели, относимые к числу классиков, создают произведения, в которых имеется сложное сочетание разных, нередко противоречащих друг другу ценностей и которые поэтому могут быть по-разному интерпретированы. Как показал Я. Мукаржовский, одни произведения имеют больше предпосылок для возникновения «эстетической ценности» в процессе взаимодействия текста и читателя, чем другие, и «независимая ценность художественного артефакта будет тем выше, чем больший пучок внеэстетических ценностей сумеет привлечь к себе артефакт и чем сильнее он сумеет динамизировать их взаимоотношения <…>»14.
Подобные произведения могут быть посвящены разным темам, важно, чтобы в них были проблематизированы ценностные конфликты, которые актуальны для современников. При этом
в классику <…> культурные группы «вторичных» и «третичных» интеллектуалов, специализирующиеся на рецепции, селекции и репродукции <…> только «высоких», апробированных образцов, ретроспективно отбирают <…> произведения «промежуточные», синтетические по их семантическому составу, представляемым конфликтам и проблематизируемым идеям, по функциональной структуре текста и его читательской адресации. Содержательные значения и идеи, отсылающие к новому, современному, даже злободневному, всегда соединяются в таких образцах с элементами традиционного (традиционалистского) образа мира в его целостности, единстве с «изначальным» и «высшим», соответствующими конструкциями пространства-времени, экспрессивными средствами – эстетическими конвенциями, языковыми нормами. Подобные произведения практически не бывают отмечены ни идейным радикализмом, ни экспрессивными крайностями художественного бунтарства и новаторства. Но не свойственны им и отчетливые характеристики предельной массовости. Мы чаще всего не найдем здесь ни исключительной нагрузки на актуальное тематическое многообразие, ни сведения авторского «я» к минимуму (безличной «объективности» повествования) при, напротив, максимально напряженном, принудительно вовлекающем читателя в проблематику, в действие сюжете и принципиально устойчивом в своей идентичности, активно действующем в неожиданных ситуациях герое. Наконец, не будет здесь и характерной для массового искусства неизменной, не подлежащей вопрошанию и сомнению идеологической позитивности несомого образца, этической однозначности исходного (он же итоговый) образа мира15.
Но важны предпосылки и иного рода, внешние, институциональные. Для возникновения классического канона в обществе должна существовать идея отечественной классики, то есть должна осознаваться важность для общества литературы как таковой и отечественной в частности и кроме того, необходимость иметь некий набор лучших отечественных писателей. Немаловажны также поведение автора, его социальная репутация, которая может способствовать или препятствовать успеху его произведений, а также его деятельность по продвижению своих книг. Авторы для того, чтобы стать классиками, должны получить прижизненную известность.
Ключевую роль в формировании классики играют эксперты: критики, журналисты, коллеги-литераторы, которые могут «проталкивать» представителя своего кружка или просто приятеля, преподаватели литературы и т. д.
В качестве прижизненных предпосылок для вхождения в классику можно назвать следующие (какие-то из них могут и отсутствовать): публикация критических статей, а в идеале и книг о писателе; споры критиков и ряд положительных отзывов в периодике о нем; переиздание его книг, включение его произведений в хрестоматии; издание собрания сочинений; публикация биографии и портрета; наличие инсценировок его произведений; празднование юбилея.
Но не все писатели, получившие при жизни широкую известность, обретают впоследствии статус классика. Из них выделяется некий набор авторов, который отграничивается от прочих. При этом писатель, который становится классиком, после смерти проходит (в несколько этапов) процесс канонизации16 (если не все этапы, то хотя бы часть их). Механизмы канонизации воспроизводят во многих отношениях ту же схему, что и при канонизации святых. Однако там есть детально прописанная процедура канонизации и состав святых четко определен и вписан в святцы, а при канонизации писателей такой процедуры нет, как нет и жесткого списка, существуют фигуры с промежуточным статусом, кроме того, статус классика присваивается не навсегда, кое-кто уходит со временем из канона. Тем не менее есть много общего: тоже пишется биография, аналогичная житию святого, тоже распространяются портреты – аналог икон, тоже есть нечто вроде четьих миней – школьные программы и сборники биографий классиков.
Механизм канонизации святых был вначале перенесен на царственных особ, полководцев и т. п., а потом и на писателей: торжественные похороны, публикация развернутых некрологических статей и воспоминаний, публикация биографических книг, но у писателей добавились и новые, специфические для литературы: издание посмертного собрания сочинений, издание произведений в сериях классических книг, включение произведений в школьную программу.
Термин «классика» в русской культуре
Прежде чем переходить к истории формирования русской классики, оговорим, что нынешнее наименование феномен классики получил довольно поздно. Прилагательное «классический» проникло в русский язык во второй половине XVIII в. под влиянием французского слова «classique» (в свою очередь заимствованного из латыни) для характеристики образцовых античных писателей, но встречалось оно не часто. В 1792 г. в «Словаре Академии Российской» оно определялось следующим образом: «Классический, прилаг. Говорится об одних токмо сочинителях, которых сочинения в училищах приемлются за образцы, достойные подражания. Аристотель, Цицерон, Тит Ливий и проч. суть классические писатели»17. Но несколько позднее классическими писателями некоторые авторы стали называть и отечественных авторов. Так, В. А. Жуковский в 1809 г. упоминал «произведения старых или давно уже известных классических писателей наших»18 и писал в 1810 г.: «Кантемир принадлежит к немногим классическим стихотворцам России <…>»19. Н. И. Греч в 1819 г. оговаривал, что многочисленные приводимые им в учебном пособии примеры из русской литературы – «это не пантеон литературы, в котором представлены все классические произведения…»20.
