Съев еще несколько кусочков, Пейдж подняла глаза.

– Почему ты решил посвятить себя медицине?

Я почесал затылок.

– Ты уже знаешь, в каком дерьме мы с сестрой жили.

Она опустила глаза, стала разглядывать бокал с «Маргаритой».

– Да, знаю… я помню. Не всегда было легко.

Быть воспитанным одной матерью, закончившей лишь среднюю школу, не сладко. Насколько я помнил, мы много раз переезжали. Видимо, каждый раз мама теряла работу или расставалась со своим последним приятелем, и мы превращались в перекати-поле. Она старалась, чтобы мы оставались в том же школьном округе, но найти жилье за арендную плату, которую она могла себе позволить, было нелегко. Поскольку в нашей жизни не было отца, обязанности мужчины в доме были возложены на меня.

– Полагаю, то, как я рос, определило мои цели. Теперь я просто совершенствуюсь в умении находить выход из трудного положения.

Она улыбнулась мне, словно ей понравился этот ответ.

– Находить выход из трудного положения. Мне это нравится. Ну, и каковы же твои цели?

– Поскольку я малоимущий, мне положены бесплатное обучение и куча стипендий. Я получил их как по заслугам, так и по необходимости, достаточно для того, чтобы покрыть стоимость моей учебы в Йеле. А позже – в медицинской школе.

– То есть нет худа без добра.

– Безусловно, я чертовски старался.

В каком-то смысле я – везунчик. Большинство моих однокашников получат дипломы, оставшись по уши в долгах по кредиту на обучение. Благодаря тому что я учился усерднее всех остальных, я получал стипендии, которые, вероятно, спасли мою задницу.

– Но мне все-таки непонятно, почему медицина. – Поставив локти на стол, Пейдж наклонилась ближе ко мне.

– С раннего детства я знал, что однажды мне придется позаботиться о маме. Это единственное, в чем я был уверен. Она так многим пожертвовала ради меня, она старалась изо всех сил. С незапамятных времен я чувствовал себя так, как будто я ее единственный сын, я несу ответственность за нее. Полагаю, я подсознательно выбрал поле деятельности, нацеленное на заботу о других.

Нежно улыбаясь мне, Пейдж крутила между пальцев прядь своих светлых волос.

– Ты всегда был таким добрым ребенком, серьезным учеником.

– Не относись ко мне свысока. Я был ботаником. – Я положил салфетку рядом с теперь уже опустевшей тарелкой.

Она засмеялась, и я не смог удержаться от улыбки.

– Я этого не говорила.

– Это только потому, что ты стараешься быть любезной.

Она пожала плечами.

– Редко бывает, чтобы в таком юном возрасте человек был таким дисциплинированным в учебе и целеустремленным. Ты в своем роде удивительный парень, Кэннон. А всего через несколько месяцев ты станешь врачом.

От ее комплимента у меня потеплело на душе. Я редко занимался тем, что анализировал свой образ жизни. Я просто выполнял ту работу, которую мне поручали, и продолжал идти дальше.

Конечно, за последние пять лет все изменилось. Мама второй раз вышла замуж, и теперь ее содержал мой отчим, то есть фактически она больше не нуждалась в моей поддержке. Но она безмерно гордилась тем, чего я достиг, поэтому я продолжал не унывать, когда жизнь подбрасывала мне неприятные сюрпризы, и жил так, как умел.

Мы закончили ужинать и отнесли наши блюда на кухню. Мы стояли бок о бок, пока она ополаскивала их, а я загружал посудомоечную машину. Мы составляли довольно слаженную команду. Наше новое житейское устройство казалось странным, учитывая всю нашу предысторию и новую сексуальную напряженность, искры которой потрескивали между нами, однако это казалось настолько естественным, как я и предположить не мог.

– Есть грандиозные планы на сегодняшний вечер? – спросила Пейдж, вручая мне последнюю тарелку.

Я покачал головой.

– Да нет. Возможно, выйду с друзьями выпить пива. Буду рад, если ты присоединишься. – Я подумал, что бы она сказала о Питере и его муже Эйзане.

– Нет, все нормально. Я принесла домой ноутбук. Мне нужно сделать кое-что по работе.

– Работать в пятничный вечер?

Я тихо зарычал в знак неодобрения, но, по правде сказать, ее присутствие нарушило бы мои планы. Я собирался подцепить кого-нибудь. И что-то подсказывало мне, что алкоголь и Пейдж в придачу – неудачное сочетание. Все наши запреты были бы сняты. Не то чтобы я намеревался затащить ее в койку – я достаточно владел собой, чтобы не допустить этого. Ну, вероятно. Но кто знает, что я мог бы сказать? Я не мог признаться, что раньше каждую ночь мастурбировал перед ее школьной фотографией. Я бы перестал уважать себя как мужчина.

– Элли говорила тебе о завтрашнем благотворительном мероприятии? – спросила она и закусила нижнюю губу.

Я вытер руки кухонным полотенцем.

– Я сказал ей, что пойду. А ты? – Она кивнула. – Тогда, полагаю, завтра увидимся. Желаю весело провести вечер. – Взяв с пола столовой сумку с ноутбуком, она исчезла в своей комнате, словно отчаявшись отделаться от меня.

Но чего я ждал? Мы выпили текилы и вспомнили прошлое. Да, я отчасти на что-то надеялся. Я предположил, что еще не все потеряно.

Но после вкусного ужина и приятной беседы я утешал себя мыслью, что, возможно, мы справимся с нашими трудностями. Да, я испытывал к ней сексуальное влечение, но это не означало, что я предприму какие-то действия.

Я направился в свою комнату, поскольку у меня оставался еще час до встречи с интернами с моего курса и некоторыми друзьями из больницы. Плюхнувшись на свой неудобный диван-кровать, я подсунул подушку под голову и тяжело вздохнул.

Пейдж удивила меня этим вечером. Она вернулась с небес на землю и была разговорчивой. Оптимистичной и милой. Я понимал, что нарушился ее привычный быт, но она справлялась со всем этим с большим достоинством. Конечно, мне хотелось, чтобы она испытала потребность ускользнуть в свою спальню не под предлогом того, что у нее есть работа, а по другой причине. Каждому необходимо время от времени побыть одному. Я чувствовал то же самое. После суматошного дня в больнице я жаждал тишины.

Выудив из кармана джинсов телефон, я открыл одно приложение в социальной сети, которым изредка пользовался. Я поймал себя на том, что почему-то печатаю в строке поиска имя Пейдж, нажимаю «Enter», а потом жду, пока не загрузится ее фотография.

Я кликнул на несколько фотографий, которые она разместила, отметив, что на большинстве из них она была вместе с моей сестрой. Казалось, ни на одном снимке нет бойфренда, что было странным. Она была роскошной и, главное, нормальной. Я не понимал, почему мне казалось, что я не могу увлечь красивую, нормальную девушку.

Засунув телефон под матрац, я прижал ладони к глазам и сделал глубокий вдох. Мой член возбудился от одного взгляда на нее. То, что я знал, что она находится в соседней комнате, и ни черта не мог справиться со своим влечением к ней, было ситуацией хуже некуда. Я не привык проявлять подобную сдержанность.

Моя рука скользнула под джинсы, устроившись там, где мой теперь уже твердый член прижимался к молнии. Прикусив нижнюю губу, я взял свой отяжелевший пенис в руку и начал поглаживать его.

Я говорил себе, что только снимаю напряжение перед тем, как выйти вечером. Не похоже, чтобы я смог привести девушку в дом Пейдж.

Расстегнув джинсы, я освободился от оков денима. Энергично работая рукой, я представлял, как маленькая мягкая рука Пейдж движется вверх и вниз по моему пенису, а ее нежные пальцы ласкают мои яйца. Сглотнув от наслаждения, я ускорил темп, стремясь кончить как можно быстрее.

Мое внимание привлек возглас удивления, и, открыв глаза, я увидел стоявшую в дверном проходе Пейдж.

Черт!

Не в силах засунуть свой набухший пенис в джинсы, я бросил подушку себе на колени и пристально посмотрел на нее.

– Ты здесь для того, чтобы одолжить свою руку, принцесса?

Ее лицо стало красным, как помидор, она, заикаясь, извинилась и юркнула в холл.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе самообладание, я засунул очень неудачливый прицеп обратно в штаны и отправился на ее поиски. Пейдж была в гостиной, она стояла у окна, плечи ее были напряжены.