казни необычно спокойным для такого случая голосом, - Вы имеете возможность видеть, как

предаётся смерти невиновный человек, жертва чудовищной фальсификации с целью скрыть

истинного убийцу. Одно мне согревает сердце - рано или поздно вы убедитесь в правдивости моих

слов. И тогда вы вспомните эту минуту и эту речь, адресованную вашим безжалостным сердцам. Но

не плачьте и не убивайтесь по моей несчастной судьбе. Просто помяните меня добрым словом и

посмотрите в небо, откуда я буду лицезреть дальнейшее падение людских нравов. Я приму смерть с

гордо поднятой головой, как и положено благородному человеку, не запятнавшему свою честь

недостойными поступками. Прощайте люди и верьте, что когда-нибудь в мире восторжествует

справедливость!

- Хватит трепаться! Сколько уже можно тянуть? – разнесся звонкий женский голос.

- Верно, вздерните этого сукиного сына и дело с концом, - проревел следом мужской бас.

- Вешай, вешай, вешай! – в едином яростном порыве зашлась огромная толпа, требуя

незамедлительного исполнения смертного приговора.

Палач приблизился к юноше, но он, отстранившись от здоровяка, сам подошёл к свисающей с

перекладины петле и, накинув её на шею, поднял глаза в небеса со словами: «Господи прими эту

жертву». Доски, повинуясь движению рычага, с грохотом разошлись. Тело юноши дёрнулось вниз, верёвка натянулась, и раздался отчётливый хруст переламываемых шейных позвонков. Толпа

заликовала, рассыпались громкие аплодисменты и восторженные возгласы. Через полчаса на

центральной площадки не осталось ни одной души. Лишь тело Стивена Хакси, тревожимое ветром

налетевшим с моря, раскачивалось из стороны в сторону и на протяжении трех дней, пока его не

сняли с виселицы и не предали земле, всяк проходящий мимо эшафота, не упускал возможности

плюнуть и выругаться самыми грубыми ругательствами в адрес убийцы родного дядюшки.

В тот же вечер, когда могильщики бросали мешок с телом казнённого Стивена в глубокую

испускающую смрад канаву, наполненную разложившимися трупами бродяг, попрошаек и прочих

исчадий земного бытия, которые то и при жизни не испытывали на себе христианскую любовь, а

ныне тем более, в дом покойного Криса Эванса через заднюю дверь тихо пробрался Ник Питерс.

Осторожными шагами старичок поднялся на второй этаж, подошёл к двери в самом конце тёмного

коридора и трижды постучался в неё.

- Нюхт, это я, - прохрипел старик, задыхаясь после тяжелого подъёма по лестнице, показавшегося ему невыносимой мукой. Дни, проведённые в камере, подорвали его здоровье, которое и без этих злоключений не отличалось в последние годы своей крепостью.

Дверь тихо отворилась. Гость вошёл в освещаемую тусклой свечой крошечную обшарпанную

комнату, нехитрый интерьер которой составляли старая деревянная кровать с наваленным тюфяком

да покосившийся стул. Встретившись взглядом с хозяином комнаты, Ник присел на кровать и

произнёс.

- Оно здесь?

Кобольд беззвучно кивнул, подошёл к стене и провёл длинными когтём по кирпичной кладке.

Стена, как по мановению волшебной палочки, разошлась и перед взором старика предстала

небольшая ниша, до верха заставленная сундуками. Мистер Питерс от удивления присвиснул и, поднявшись с кровати, приблизился к сокровищнице. Собрав все силы, старик снял верхний сундук

на пол, отворил его и, склонившись над ним, замер от изумления. Ларь был дополна нагружен

золотыми монетами и драгоценными камнями.

- Вот он ключ к абсолютному счастью, - вставая на колени перед сундуком, вымолвил старик, пересыпая вожделённое богатство трясущимися заскорузлыми руками, - С такими сокровищами я

стану богатейшим человеком Англии. Прощай нищее полуголодное существование, постыдное

выпрашивание жалких подачек. Отныне все будут сдувать пыль с моих башмаков, надеясь на моё

благоволение и снисходительность.

- Ты не бойся, Нюхт, - оторвав взор от богатств, обратился Ник к рядом стоящему кобольду, -

Со мной ты будешь как у Христа за пазухой. Ни в чём не будешь нуждаться. Любая твоя прихоть

будет тут же исполнена. Я умею быть благодарным, не то, что твой прежний хозяин, держащий тебя

в чёрном теле. Хитро ты, конечно, всё устроил, чтобы отвести от меня обвинения.

- Всемерно признателен за признание моих заслуг, - ответил домовой, заходя за спину старика, вновь склонившимся над сундуком, - Да только, мы – кобольды невероятно преданные существа, посвящающие всю свою жизнь заботам о господине, его благополучии и безопасности. Богатства нас

не прельщают, лишь служение во благо хозяина согревает наши сердца. Прискорбно видеть

неблагодарность господина, обязанному достатком маленькому кобольду. Каждая монета и каждый

камешек в этих сундуках появились благодаря моим стараниям и советам. И что же я получил в

награду? Эту вонючую комнатку и миску объедков с хозяйского стола.

Ник, увлечённый любованием сокровищ, не прислушивался к ворчанию кобольда и должно

быть даже забыл в эти минуты об его существовании. Нюхт вынул из голенища сапога длинный

тонкий кинжал и с размаху всадил его в спину старика, не подозревающего такой подвох.

- Зачем? - завалился на бок и глухо захрипел Мистер Питерс.

- Во-первых, мой долг, как кобольда, лично отомстить за убийство господина, - глядя в глаза

умирающего старика, ответил без тени эмоций на лице Нюхт, - Во-вторых, я по горло сыт

отношением людей к своей персоне и более не нуждаюсь ни в хозяине, ни в его покровительстве.

Возможно, вам в диковинку это слышать, но кобольды замечательно могут обходиться и без людей.

Ну и в-третьих, я не намерен богатство, принадлежащее мне по праву, делить ни с кем бы то ни

было. Вижу по вашим посиневшим губам, что вы готовитесь предстать перед всевышним. Передайте

ему моё искреннее сожаление о том, что ради свободы мне пришлось пожертвовать тремя

человеческими жизнями. Засим разрешите откланяться и не мешать вам преспокойно отходить в мир

иной.

В опустевшей комнате, вперив остекленевший взгляд в потолок, лежало безжизненное тело

мистера Ника Питерса, так и не успевшее при жизни насладиться всеми прелестями материального

благополучия. В другом конце коридора в хозяйской комнате на широкой кровати, устланной

атласными покрывалами, возлежал довольный собой кобольд Нюхт. Попивая кофе и прикусывая

плюшками, он представлял - какой фурор в его родной деревне произведёт его приезд на телеге

дополна наваленной сундуками с сокровищами. Возня с избавлением от надоевшего хозяина его

изрядно утомила, хоть но она того и стоила. Расправиться собственными руками с ростовщиком не

позволял кодекс кобольдов, гласивший, что домовой ни при каких условиях не вправе причинить

вред своему господину. А этот старый дурак Ник Питерс ни в какую не соглашался прикончить

соседа, боясь неминуемой кары за содеянное. Только посулы сметливого кобольда о завладении

огромными сокровищами, сокрытыми в доме Криса Эванса, обладателем, которых становился

нищий старик, и клятвенные уверения в избавлении от виселицы смогли перевесить чашу весов

сомнений. Подбросить улики несчастному племяннику было уже не так сложно. Нынче дело

завершено и можно было с лёгким сердцем наслаждаться плодами хитроумной авантюры.

Со схожим довольством собственными умственными способностями в другой части города

засыпал молодой коронер Брайн Терри, получивший за проявленную смекалку в расследовании

запутанного дела и изобличение истинного убийцы щедрую премию и повышение по службе.

Сила любви.

Глава первая.

Блистающий диск полуденного солнца вошёл в зенит, одаривая землю нестерпимым жаром

всепроникающих лучей. У ворот величественного замка, уходящего сторожевыми башнями в самое