Потом Рита наконец заговорила, и пальцы ее бегали по ладам лютни, а слова выстраивались друг за другом, словно сходясь и расходясь в такт музыке. В эти минуты у Риты прорезались как будто десятки голосов, и Дел невольно спрашивал себя, который же из них действительно принадлежит дочери сквайра. Порой она принималась петь, а иногда просто выводила голосом мотив без слов. Временами Рита казалась где-то очень далеко от него, озадаченного неожиданным скачком ритма или перерывом мелодии, а иной раз - так близко, что казалось, будто она в состоянии расслышать биение и шум крови у него в ушах, и тогда она начинала аккомпанировать ему, выводя быстрый, слегка насмешливый ритмический рисунок. И снова она пела слова, которые Дел почти понимал:
Нужна пчела цветам, нектаром полным,
А мыши - кошка, дождь - кустам,
И мы с тобой нужны друг другу
Как звезды - солнечным лучам...
Или выводила непонятное:
Эйк йа рандефл, рандефл фай,
Орель йа рандефл коун,
Эн йе, эн йе, йа бандерби бай,
Эн сор, эн се, ен соун.
Но и это Дел тоже почти понимал.
А потом - еще одним своим голосом - она рассказала ему историю о гигантском мохнатом пауке и крошечной розовощекой девочке, которая нашла это чудовище между листами полуоткрытой книги, и сначала Дел испугался за девочку и пожалел ее, но потом, когда Рита - очень красочно и подробно - описала ему, какие страдания довелось пережить насекомому, чей дом был разрушен этим визжащим от страха и любопытства гигантом (а пауку даже самая маленькая девочка должна была показаться настоящим великаном), Дел уже сам смеялся над собой и чуть не плакал от жалости к бедному паучку.
Так незаметно пролетело несколько часов, и где-то в промежутке между песнями Рита все же оказалась в его объятиях, но уже в следующее мгновение она очень ловко вырвалась из рук Дела. А когда он невольно ахнул от неожиданности и разочарования, она сказала ему новым голосом - голосом низким и мрачным:
- Нет, Дел. Мы должны дождаться луны.
Тут его чресла заломило от невыносимой тяжести, и Дел внезапно понял, что стоит в самой неудобной и неестественной позе - наполовину приподнявшись с дивана и протягивая вперед судорожно сжатые руки, словно все еще чувствуя в пальцах гладкую и тонкую ткань ее платья, которое проскользнуло сквозь его пальцы, как вода. И, осознав это, Дел с негромким и странным звуком, нисколько не подходящим к обстановке, упал обратно на диван и несколько раз разжал и сжал пальцы, стараясь избавиться от ощущения, что он все еще касается белой, тонкой, как паутина, ткани. Наконец он поднял взгляд на Риту, и она рассмеялась и высоко подпрыгнула, проделав это так легко, что ему на мгновение показалось, будто на долю секунды она зависла в воздухе и слегка потянулась, и только потом опустилась на пол подле него - опустилась, клюнула в губы поцелуем и снова то ли отпрыгнула, то ли отлетела в сторону.
Шум в ушах Дела и так уже был невыносимо громким; теперь же он обрел вес, словно нечто материальное. От этой тяжести голова его поникла, и он поскорее уперся надбровьями в сжатые кулаки, а локти поставил на колени. Так он ничего не видел, но продолжал отчетливо слышать шелест платья кружившейся по комнате Риты и ощущать запах фиалок и сандалового дерева. Судя по всему, девушка танцевала одна, танцевала, отдаваясь восторгу движения и радости от его близости, и тихо напевала что-то и сбивчиво шептала какие-то слова в такт мелодиям, раздававшимся в ее мозгу.
Наконец Дел понял, что Рита остановилась. Он не слышал больше ни звука, но был уверен, что она по-прежнему где-то рядом. Медленно, с усилием, Дел поднял голову. Рита замерла в самом центре комнаты, напоминая огромную ночную бабочку, а ее глаза стали совершенно темными, словно все тайны и секреты вдруг поднялись со дна ее души к самой поверхности. Настороженная, выжидающая, она смотрела на окно.
Дел проследил за ее взглядом. Большой овал окна больше не был черным: стекло покрылось словно светящейся серебристой пыльцой. Дел медленно встал. Стекло продолжало туманиться, серебристый налет становился ярче, и наконец в углу окна показался кусочек самой луны, которая вползала на небо, с каждой минутой становясь все больше.
Дел перестал дышать, поэтому он отчетливо слышал, как дышит Рита. Ее дыхание было частым и таким глубоким, что ток воздуха заставлял чуть слышно вибрировать ее гибкие голосовые связки.
- Рита...
Не отвечая ему, Рита подбежала к буфету и наполнила вином два небольших бокала.
- Подожди... - шепнула она. - О, подожди еще немного!..
Как зачарованный Дел следил за тем, как ползет по стеклу белое пятно луны. Он как-то сразу понял, что должен оставаться в полной неподвижности до тех пор, пока весь овал окна не будет озарен прямым лунным светом, и это помогло ему, так как устанавливало ожиданию видимый предел, но он все же страдал, поскольку, как ему казалось, еще ничто в его жизни не двигалось так медленно. В какой-то момент, злясь на себя за то, что согласился участвовать в этом долгом ритуале, Дел уже готов был возмутиться и восстать, но тут он заметил, что темный край серебряного окна становится все меньше и меньше. Сначала он стал шириной в палец, потом сузился до толщины человеческого волоска, а потом, потом...
Рита издала коротенький кошачий крик и в два прыжка взлетела по тиковым ступенькам к окну. Лежащий на стекле лунный свет был столь ярок, что на этом фоне ее силуэт напоминал черную камею, а на плечах искусно вышитого платья лежали серебряные эполеты лунного сияния. Рита была так прекрасна, что в глазах у Дела защипало, и комок подкатил к горлу.
- Пей! - прошептала она. - Выпей со мной, милый...
Сначала Дел не понял ее, и лишь несколько мгновений спустя вспомнил о маленьком бокале, который держал в руке. Приподняв бокал в торжественном салюте ее красоте, он выпил вино, и оно показалось ему.., странным. После бесконечно богатых и тонких оттенков и обертонов вкуса, которые ему довелось испробовать и узнать за сегодняшний вечер, это вино было удивительно тем, что вовсе не имело вкуса. Делу оно даже показалось совершенно невещественным, нематериальным, к тому же оно не было ни холодным, ни горячим, а как раз таким, какой бывает человеческая кровь.
