Наутро, провожая отряд, сказал Рахматулле, что принял решение, а какое, вечером скажет. Догадался Рахматулла, улыбаясь, как брата обнял Федора и ушел с отрядом. Вернулся отряд поздним вечером, понеся большие потери. Не вернулся Рахматулла.
Резко изменилось отношение к Федору. Вместо приветливых улыбок - хмурые лица, тяжелые взгляды. Шурави - советский... И...
Совершилась в этот вечер еще одна потеря. Не стало на свете советского военнопленного, русского солдата Федора Булыгина.
После обряда обрезания и трижды произнесенной священной калемы - Ла илях илля миах ва Мухаммед расул Аллах - превозмогая боль после отсечения крайней плоти, пировал изменник Родины, предатель, принявший магометанскую веру и вместе с ней новое имя - Рахматулла, наутро поднявший оружие против ненавистных шурави.
Глава 9. Максуд
Плюс на минус будет ноль...
Это боевое задание состояло из плюсов, рядом с которыми немедленно, как бдительные часовые, вырастали минусы.
Разрабатывали операцию штабисты из генерального управления, тщательно анализируя донесения разведки, сведения, выжатые из пленных моджахеддинов и их командиров, знания опытных офицеров, изучавших Афганистан еще задолго до войны, находившихся там в качестве военных советчиков. Готовый вариант утверждали на самом высоком уровне, чуть ли не на Верховном Совете СССР, что страшно раздражало и бесило профессиональных военных, разведчиков и контрразведчиков. Но что поделать? Партия наш рулевой... везде и всюду. Поэтому, для подстраховки, во избежание утечки информации, в итоговых документах указали чуть другое время проведения операции, да и страну приложения огромных трудов перенесли чуть восточнее. Но так или иначе, операция была готова. Ее важность состояла в том, что появилась возможность ликвидировать Максуда - командира одного из крупных соединений душманов.
Врага можно ненавидеть, но недооценивать нельзя. Максуд - талантливый военачальник. Когда-то, еще в середине семидесятых годов он был одним из лучших иностранных слушателей фрунзенской академии, готовившей, как известно, не специалистов по засолке грибов и капусты. Вот и научили! Действия его боевиков отличали смелость, слаженность, дерзость, жестокость и, увы, редкая удачливость. Увы, так как эта самая удачливость приводила к большим потерям советских войск, находящихся в радиусе его контроля, порой даже к, практически, полной их блокаде. Кстати сказать, командиром этой части советского контингента тоже был выпускник той самой академии и даже того же самого года выпуска. Так что бывшие однокашники противостояли друг другу крепко и долго. Максуд, обладая аналитическим умом, вкупе с восточной дьявольской хитростью, сумел установить жесткую дисциплину среди своих людей, карая виновных по законам Шариата, не давал возможности шурави проводить никаких активных действий, вывел в зоне своего действия даже само понятие "договорный кишлак". Пленных русских брал редко, но если такое происходило, очень быстро заставлял их перейти на свою сторону, принять ислам и воевать против неверных. Так что уничтожить Максуда было очень желательно, но очень трудно. Базовое местонахождение его сил было расположено в небольшом городке, неподалеку от границы с Пакистаном Прямо из Пешевара он получал свежие силы, оружие, деньги, туда же переправлял раненых, пленных, перебежчиков. По донесениям советской разведки, в городке постоянно находились около трех тысяч духов, великолепно обустроившихся и готовых отдать свои жизни за Максуда, как отдали бы их с радостью за Пророка.
Разрушить городок авиацией советское командование не хотело, и крупное боевое соединение моджахедов чувствовало себя в нем как у Аллаха за пазухой. Максуд создал и отладил свою внутреннюю службу безопасности, разведку, контрразведку, не жалея долларов, рублей, марок, чеков, наркотиков. Популярность его была чрезвычайно высока. К нему тянулись люди со всего Афганистана, давали клятву на Коране и вступали в войско под зеленое Знамя Ислама.
Вот этого сильного, умного и опасного врага и решено было ликвидировать.
Для выполнения разработанного плана отозвали из отпуска, из дома отдыха "Сосновый", что под Туапсе, спецгруппу, состоящую только из офицеров. Только вчера ребята обмывали новые армейские звания, окунали в стаканы с водкой майорские звезды, а заодно с ними и ордена Красной Звезды, полученные за успешное выполнение одной из предыдущих операций. Пошумели, конечно, немного, погусарили, отбив у офицеров из системы МВД, также отдыхающих на побережье, девчонок. Каждый из спецгруппы прошел подготовку еще ту, и саперную, и снайперскую, и рукопашную, и парашютную, и... В общем - спецы хоть куда. Да и опыт боевой немаленький за плечами. Так что еще ночью, довольно сильно хмельных, их привезли в адлерский аэропорт, подбросили до Москвы, оттуда прямиком в Ашхабад, и теперь офицеры досыпали в более-менее приличной гостинице, расположенной внутри большого военного городка, в самом центре столицы Туркмении.
- Кде мои маленькие прюки? Та черт пы вас попрал! - как все прибалты, Ян Роозма ругался, не повышая голоса, старательно выговаривая русские слова.
- Что потерял, Ян? - поднял от подушки заспанное лицо Игорь Красников и тут же со стоном уронил голову на подушку. - Вот блин, мутит чтой-то. Наверное, после перелетов...
- Маленькие прюки. Кому они мокут пыть нушны? - "бушевал" Ян.
- О-о-о, чтоб вас! Заткнитесь! - со своей постели простонал Лешка Уфимцев, - чего это вы с утра разорались? Теперь может месяц спокойно поспать не придется, - и, накрыв голову подушкой, перевернулся на другой бок.
Ян сердито переворачивал вещи, развешенные на спинках стульев и недоумевающе сопел.
- Па-а-адъем! - вытирая полотенцем голову, мокрую после душа, прокричал старший в этой операции Женька Панин. - Сейчас на завтрак, потом последний инструктаж. В двенадцать ноль-ноль вылетаем в Кабул.
Панин еще рано утром был в штабе, где получил пакет с точным описанием операции, прочел бумаги и тут же их сжег, согласно инструкции, вложенной в конверт.
- Всем ясно? - громко спросил Панин, - Я же сказал, подъем! Вставайте, мужики, сегодня последний день в Союзе, - помолчал и добавил: - А может, завтра вообще последний.
