Главный перевёл взгляд на врача.

  - Пожалуй, сносно, - пожал плечами тот и повернулся к Скамейкину. - Сколько вы вчера выпили?

  - А вы что, боитесь за свой чемпионский титул?

  - Вот так он себя и чувствует, - подытожил доктор. - Пока жив, но не похоже, что ценит.

  Главный сел.

  - Я - Нечаев Константин Константинович, - представился он.

  - Вам виднее, но о том ли я спрашивал? - хмыкнул Скамейкин. - Что имя? Костатин Костатиныч пахнет Контасти... Хоть Костатитом назови его, хоть нет, - без энтузиазма закончил он и провалился в мрачное раздумье.

  - То есть, выпили вы вчера немало?

  - То есть, да.

  - И насколько, как вы предполагали, хватит вас при жизни такой?

  Скамейкин поднял голову:

  - Звучит так, словно какие-то важные решения по моей судьбе уже приняты без консультации со мною. Я в очередной раз спрашиваю, где я, кто вы и что вам от меня нужно.

  Нечаев на секунду задумался.

  - Если начать с последнего вопроса, у нас с вами возникла серьёзная проблема.

  - У меня с вами - да. И, на ваш взгляд, какая?

  - Что первично - материя или сознание?

  - Материя. Можно идти?

  - Ответ отрицательный, - покачал головою Нечаев. - Причем по обоим пунктам.

  Скамейкин пожевал пустоту во рту, потом спросил:

  - Вам никто прежде не говорил, что в вашей манере речи есть что-то супергеройское?

  - Нет, насколько я помню, вы первый. Но в принципе, это логично. Дело в том, что я как раз он и есть.

  Наутрировав лицом достаточно понимания, Скамейкин вздохнул и сказал:

  - Ну, раз ответ отрицательный, я, пожалуй, где-нибудь прилягу. Никакого более радикального метода борьбы с назревшим кризисом я в настоящий момент не вижу. Я просплюсь и буду страшен.

  - Вы достаточно страшны и сейчас. И я предпочитаю, чтобы вы остались сидеть. Нам нужно обсудить с вами основной вопрос философии.

  - Если вы намерены прочесть лекцию, предупреждаю, что в сегодняшнем больном состоянии я вас не пойму.

  - В завтрашнем здоровом вы мне не поверите.

  3

  - ...Если же перейти от объективного идеализма к субъективному... - продолжил Нечаев.

  - Поймёте ли вы меня, простите ли, что я не конспектирую? - с чувством спросил Скамейкин.

  - ... то он не признает существования реальности, не зависимой от сознания субъекта. Доведённая до крайности, эта идея носит имя солипсизма. Солипсист полагает, что окружающего мира в материальной реальности нет, он целиком и полностью существует только в его уме. Проще говоря, солипсист думает, что он в мире один.

  - Блестящая мысль! - одобрил Скамейкин, кивнул, потом нахмурился, словно изучая какую-то неожиданную закавыку, но просветлел лицом и кивнул ещё раз. - Блестящая! Жаль только, бедняге солипсисту не с кем ею поделиться.

  Некоторое время он качал ногою, развалившись на стуле, потом длящееся молчание стало тяготить и его.

  - Всё? - спросил он.

  - Дело в том, - внимательно глядя на Скамейкина, ответил Нечаев, - что мы с вами находимся в закрытом научном учреждении, чья деятельность посвящена исключительно описанным мною выше проблемам. В течение долгих лет здесь велись исследования, которые в итоге дали нам совершенно определённый вывод. Суть его в том, что наш мир действительно не материален в том смысле, в каком мы привыкли это понимать. Всё в нем представляется нам осязаемым и реальным лишь потому, что мы здесь не осязаемы и не реальны сами. И он в самом деле существует в сознании одного-единственного существа. Это существо - вы.