– Вот видишь! Я всего лишь вставила ключевое слово, на первый взгляд не относящееся к вашему замужеству, но ты сразу, незамедлительно, тут же поняла всё и сказала самое главное, что деньги тебе не нужны! Как же быстро ты реагируешь на это, учитывая, что до этого, когда все вместе собирались, никто тебя в подобном не обвинял.

Барбара в изумлении замолчала, и это тоже было её ошибкой, ведь она не нашла слов, которые могли бы её защитить, а ещё никак не скрыла своего потрясения. Это заметил нахмурившийся Том.

«Что..? Что это сейчас было?..»

Видя реакцию, Келли как никогда торжествовала, закусывая нижнюю губу.

– Но, да! Сейчас не это самое главное! – напомнила безумица. – А самое главное сейчас – разоблачение Тома. И пусть нашей расчудесной Барбаре на самом деле всё равно, поскольку она тщеславная сука, но мы должны прояснить этот важный момент, и я даже расскажу, зачем это нужно!

Их похитительница поднялась со своего места, оставив на полу швабру, и подошла к Тому, который заметно напрягся. Ему не нравилось всё это. Это походило на игру, на злобную страшную игру, и тут, что бы ты ни делал – победителем будет Келли. И с каждой секундой эта игра набирала обороты, она становилась всё безумнее. В конце концов, на что способна эта девушка? Том знал её ещё со студенческих лет и точно мог сказать, что перед ним сейчас другой человек, что это подмена, обман его разбушевавшегося воображения. А ещё безумие. Дикое, беспощадное безумие, которое всё больше набирало обороты.

Но, тем не менее, это была она, Келли, со своим маленьким шрамом на щеке из детства, когда её случайно ударили камнем. Это она, от которой шёл привычный запах ванили и сливы. Это была она, а не кто-то другой, и что-то с ней случилось, что-то не так произошло с её головой… С ней случился Том, всему он виной, да, но разве виноват он в том, что просто не мог быть с ней? Разве виноват, что сердце так и не взлюбило, как родную душу?

– А нужно это за тем, – вернула его из размышлений Келли, рассмеялась: – а за тем, что расскажу потом, ибо так мне будет неинтересно!

Барбара заметно напряглась, но не очень умело это смогла скрыть, особенно под опасным вниманием своей похитительницы. Самого Тома это так же напрягло, он поморщился, безуспешно дёргая руками, чувствуя неприятное, обволакивающее напряжение.

– Ну и? – поторопил её Том. – Что же я такого сделал, что должен казаться сволочью?

Встав позади Томаса, Келли нежно улыбнулась своей сопернице.

– Барбара, милая, мы с ним несколько лет были любовниками, – выдала безумица, поглаживая голову напряжённого Тома.

Игра началась – понял Том, и Келли решила начать издалека. Он предполагал, что она может ему это припомнить, но просто была надежда, что она так низко не опустится; ведь они давным-давно обсудили это, и вот всё сначала, теперь ещё это знает его будущая жена, невинная во всём происходящем будущая жена…

– Я не верю, – с вызовом и огромнейшим сомнением сказала Барбара, потому как ей показалось это сущей околесицей.

– Верно, Барбара! – подхватил Том. – Ты не можешь что-либо утверждать без доказательств, Келли!

И вдруг он понял, что зря сказал это, потому как девушка наклонилась к нему и слишком довольно улыбнулась. Зачем же он воспользовался этим?.. Зачем ляпнул?..

– Не думаешь же ты, что я не оставила себе ничего с той поры? – Келли медленно подошла к кофейному столику и взяла свой смартфон, принимаясь там что-то искать.

Спокойно безумица зашла за спину Барбары, а испуганный Том не сводил глаз со своей будущей жены, хотя после этого её решение могло теперь поменяться…

О, нет, его жизнь… она медленно рушится?.. Прямо на его глазах?..

«Келли, нет!.. Не поступай так со мной! Барбара не могла изменить мне, но не трогай прошлое, только не это!»

– Он писал мне много сладких гадостей – ну, как для тебя лично «гадостей» – вот, посмотри! – Келли находилась позади пленницы и спокойно давала ей почитать многое, что ей писал Томас, когда они имели любовные отношения.

С ужасом он расширил глаза, не отрывая их от возлюбленной.

«Нет, Келли! Зачем же ты так со мной?!»

В письмах к ней Том был особенно горяч. Каждое новое сообщение блистало своей извращённостью, некоторым такое было бы стыдно сказать вслух, да и просто хотя бы написать. Он писал, как сильно жаждет её, или, наоборот, вспоминал, как хорошо закончилась та или иная их встреча, как он жаждет вновь обрести её тело. Этих любовных извращений было слишком много. Он искушался и искушал, жаждал ещё и ещё, а Келли не отставала, в письмах они были ненормальными животными, которые хотели друг друга и ничего больше в этом мире.

Читая, Барбара не переставала хмуриться. Глаза её поражённо бежали со строки на строку. Но вдруг в голове её промелькнула догадка: вдруг это писал не он, вдруг всё это подстроено, просто Келли сама себе тогда писала с другого номера, ведь как иначе объяснить это? Однако, будто прочитав всё по её лицу, или же и вправду прочитав её мысли, похитительница показала доказательства немного весомей, чем простые письма.

– Прошу твоему вниманию доказательства более тяжёлого, бесспорного характера! – с триумфом сказала девушка, прежде чем показала фото, и ещё одно, и ещё…

На фото Том был с ней, был с Келли. Они целуются, они занимаются любовью: в постели, на балконе, где-то ещё… Келли на нём, Келли под ним, грязный Том, грязная Келли…

«Господи, что тут творится?! Какое унижение! Какого только чёрта она сошла с ума, и всё зашло так далеко?! Зачем вообще она сохранила всё это?! Как ты могла, Келли?! Ты воспользовалась мной, чтобы рушить мне жизнь?!»

Он думал и думал, в отчаянии дыша всё глубже, но вслух лишь молчал, ему нечего было сказать им. Это был крах… Крах его будущей семьи.

Барбара уже, судя по её лицу, будто чувствовала пронзившую её боль при взгляде на все эти фото, где её Том, казалось бы, будущий муж, обнажённый, с этой девушкой, с лучшей подругой… И он не сказал, не намекнул, утаил это, продолжая общаться с ней и познакомив их… Он никак не дал понять этого и хотел, чтобы они общались…

А Келли радовалась, не стеснялась и радовалась, показывая ей всё это. Происходящее нравилось ей, она упивалась блаженством от того, что делала, от того, что раскрывала чью-то тайную, хоть и прошлую, но личную жизнь, в которой замешана она сама.

– Видишь, какой он был распутный. Он такой и сейчас, – сказала безумная, но после вдруг стала злее: – Неужто он с тобой теперь это проделывает, а?

Отвечать ей не собирались. Да и вряд ли она ожидала ответа, вряд ли хотела услышать это. К тому же Барбаре было не до этого; она боролась со странным и непонятным чувством внутри, как показалось Томасу.

Келли говорила откровенные гадости, прижимаясь к пленнице и словно таким образом обнимая её. Она рассказывала девушке, как и где Том любил её, как брал раз за разом от страсти и при этом как сильно разрывал её на части и хотел ещё, не давая пленникам посмотреть после всего этого в глаза друг другу.

Дело пошло худо, когда у неё нашлось и видео.

Хохоча, Келли буквально в лицо Барбаре воткнула экран телефона, чтобы она увидела всё, чтобы увидела и проглотила всё это, всю мерзость, которая для кого была любовью, а для кого просто сексом.

Том, скривившись, часто дышал, отвернувшись от них обоих. Но он никуда не мог убежать от громкого звука, который включила Келли. Там, в прошлом, она кричала его имя, просила ещё, а он требовал, требовал и требовал, поддавался в ответ, был совсем другим, называл её своей, грязно и мерзко, шлёпал её тело, сжимал и кусал. Всё походило на безумие, она словно заражала их этим.

«Нет, нет! Келли, прекрати! Что же ты делаешь?!»

– Хватит! – рявкнул он. – Хватит, чёрт возьми!

Она не удосужилась даже взглянуть на него, а просто продолжала дальше хохотать на ухо Барбаре и показывать, показывать…

От злости Тома трясло. Но ничего, он совершенно ничего не мог сделать… То, что он абсолютно бессилен, унижало его ещё больше, чем то, что творила Келли.