– Нафиг тебе этот Мулен-руж, – пробормотал он, – одни понты.

– У меня для них роста не хватает, – мигом откликнулась Ира, – и акробатика слабовата. Да и не нужен он мне, я бы вернулась после учебы и сама могла тут тренировать других, у кого способности, задатки и желание есть. Я же не собираюсь там оставаться! Но время-то идет, мне практика нужна на другом уровне, понимаешь?

Денис все понимал, но слабо представлял, кому бы в их городишке могли пригодиться танцы на этаком продвинутом уровне, но с другой стороны, до Москвы от них всего час езды. Так что Ира лукавит насчет возвращения, но всегда можно договориться при взаимном стремлении к этому самому согласию. А оно, согласие, как возникло между ними полтора года назад, так до сей поры никуда не делось, и причин для обратного и на горизонте не видно. Ни одной, кроме этой злосчастной школы.

– Весной, – он поймал в зеркале Ирин взгляд, – вот зуб даю.

Костя не первый раз сегодня намекнул на скорое подписание некоего сказочного по условиям контракта, по исполнению коего всем причастным будет очень хорошо, как в моральном, так и в финансовом смысле. Тогда и о своем деле подумать можно, а Ира пусть учится хоть круассаны в Париже печь в свое удовольствие. Во-первых, она не из тех, кто будет у окошка мужа с работы поджидать, а во-вторых, в европах толерастия, и мужики там больше друг другом интересуются, во всех смыслах этого слова.

– Весной поедешь в свою Италию, гадом буду.

– Ну что за лексикон у тебя, – поморщилась Ира, – где только нахватался…

– Весной, – Денис открыл дверцу, вдохнул сырой снежный воздух. – Штамп в паспорте поставим и поедешь. Или с моей фамилией, или никак. Думай, я покурю пока.

Обернулся, подмигнул оторопевшей Ире и выбрался на дорогу, пошел вдоль вереницы машин. Не думал, что вот так, в пробке, предложение делать придется, по-другому себе представлял, но как получилось. Курить он не собирался, бросил давно это баловство, запахнул куртку поплотнее и двинул прямиком к полицейской машине, перегородившей сразу две полосы: посмотреть, что происходит, и заодно узнать, когда проезд откроют.

Сине-белая «лада» вылезла носом на встречку, всполохи «люстры» красиво подсвечивали снежную муть. На обочине рядом с автобусной остановкой собралась небольшая толпа, в основном старики и пара непонятного возраста и пола особей в черных куртках и трениках. Особи дружно пялились на экраны мобильников, старики негромко переговаривались. Водители из первых в очереди машин топтались в снежной каше и ругались сквозь зубы.

– Капец, – услышал Денис, – это надолго. Пока все сфотографируют, пока замерят, пока труповозка подъедет…

«В каком смысле?» – он решил, что ослышался, повернулся в ту сторону. Невысокий тощий мужик с длинной желтоватой рожей кивнул и сплюнул в снег.

– Человека сбили, – он махнул в сторону «лады», – насмерть. Поэтому и стоим.

Денис остановился. Разглядывать труп интереса не было от слова совсем, вопросы отпали. Самое лучшее, что можно сделать, это развернуться и поехать дальней дорогой через переезд, простоять сколько потребуется и до темноты вернуться в город. Купить по дороге хорошего винца, чего-нибудь к столу и обсудить с Ириной некоторые вещи, что касаются их двоих. Послышалось кряканье спецсигнала: к пробке подъезжала «скорая», машины сдавали кто куда, пропуская ее. Денис отошел к обочине, едва не столкнув в кювет старика, до того тощего и кривого, что дунь на него, и улетит. Тот насмерть сцепился с полной тетушкой в очках, на полголовы его ниже. Та только что не подпрыгивала, доказывая свою правоту:

– Он сам ее сбил, вылетел и сшиб! – шипела бабка, смахивая с очков снег.

– Нет, Наташка сама выскочила, – бубнил дед, – она как бешеная бежала, я видел, два раза грохнулась на тропинке. Потом в канаву завалилась, вылезла и дальше помчалась, а тут парень на «форде» ее и сшиб. Сама виновата, третий день бухает, в магазин, поди, бежала, у них около дома палатку закрыли…

«Форд?» – Денис замер на месте, обернулся на старика. Тот посторонних будто не замечал и грозил указательным пальцем очкастой бабке. Та прижала сумку к животу и что-то шипела недовольно, Денис осмотрелся. Справа у обочины стояла темная иномарка, передние двери настежь, рядом бродили два дпс-ника. Денис обошел стариков, присмотрелся, и тут аж дыхание перехватило: номера машины были знакомы. «Так не бывает», – рассудок сопротивлялся шоку и пытался убедить владельца, что все не то, чем кажется. Денис как во сне подошел ближе, еще ближе – нет, точно, это Пашкина машина, его обожаемый «фордик», и под левым передним колесом лежит что-то темное, лохматое, похожее на большого пса.

Но только издалека: на обочине, прижатая бампером к бордюру, лежала женщина в грязной одежде и с растрепанными волосами. Колеса переехали ее густую, в мелких завитках гриву, и, казалось, это мешает ей подняться. Денис сделал еще шаг, другой, и тут снежная каша из серой сделалась бурой, а у колес образовалась большая багровая лужа. Получалось, что женщина сначала упала, а потом «форд» впечатал ее головой в бордюрный камень, после чего остановился, но от этого уже никому не легче. В спину толкнули: это оказалось одно из непонятных существ, вонючее, с запахом перегара и дешевым смартфоном. Под капюшоном мелькнула прыщавая рожа, существо принялось фотографировать труп, что-то бормоча при этом. Из-за капота «форда» показался полицейский.

– А ну пошли отсюда! – рявкнул он, Денис попятился, сшиб существо с ног. Монстр грохнулся на одно колено и нежным девичьим голоском послал Дениса по матери. Тот отошел, не оборачиваясь, и тут увидел Пашку. Он сидел в полицейской «ладе» на переднем сиденье у открытого окна – бледный, как недавно в страховочной сетке, глаза закрыты, лицо в испарине, волосы прилипли ко лбу. Денис бросился туда, еще не до конца осознавая, что произошло, вернее, боялся признаться сам себе, что дело дрянь.

– Пашка, – тот приоткрыл глаза, с безумным видом посмотрел на Дениса. Он наклонился: в машине никого, шипит рация, слышны голоса, много, а Пашка пристегнут наручниками к ручке дверцы.

– Командир, – кое-как выговорил тот, – каким ветром?..

– Паша, ты что вообще, как? Как получилось? – разом бросило в жар, перед глазами помутилось. Денис краем глаза видел бегущего к ним дпс-ника и торопился вытрясти из Пашки хоть что-то внятное. На пути у полицейского возникло убожество в капюшоне, и Денис мысленно возблагодарил небеса.

– Уйди, тварь, – донеслось со стороны, Пашка вяло улыбнулся.

– Прикинь, еду себе, не превышаю, все как положено, и тут вижу – ползет кто-то. Вот реально ползет, я думал, глюки у меня. Взял вбок, потом по тормозам, а оно вскочило вдруг, здоровое, как медуза, вот такая. – Пашка попытался развести руки, но лишь звякнули «браслеты», и размер галлюцинации остался загадкой. – Машину понесло, оно пропало, потом удар. Я вышел, а это уже там, внизу… Живое, не знаешь?

«Какое там», – Денис до хруста сжал зубы. Пашка сбил женщину, сбил на пешеходном переходе, не оборудованном камерами наблюдения. Шараповка – городские выселки, тут живут старики да гопота вроде этих утырков в капюшонах, что ржут и орут матом с остановки. Камера есть дальше, у выезда на Московское шоссе, но тут глухо, и как теперь доказать Пашкину правоту?

– Убил, значит, – спокойно проговорил Пашка. – Прости, командир, ищи себе другого зама, я увольняюсь по соглашению сторон…

И улыбнулся своей шутке так, что кровь буквально в жилах застыла, а зубы стукнули от враз накрывшего холод.

– Погоди, – пробормотал Денис, – раньше выстрела не падаем. Погоди, Паша, еще не вечер…

– Да пошел ты! – раздалось справа, Денис едва успел отскочить от машины. Полицейский разогнал аборигенов от места ДТП и с «укоротом» наперевес мчался к Денису. Передернул затвор на бегу, Денис поднял руки и принялся торопливо отступать. Подбежал второй, сунулся в «ладу», стекло на двери мягко поднялось, и Пашка пропал за ним. Снова пошел снег. Денис вытер мокрое лицо, постоял немного и осмотрелся. Уже подступали сумерки, толпа на обочине слилась в темное живое нечто, оно колыхалось и издавало разные звуки. Денис глянул на «ладу» с Пашкой, на толпу, пошел к остановке, всматриваясь в людей. Нашел того тощего старика, подошел, оттеснил очкастую даму.