Двое из «Зеркала» тоже не двигались с места. Слева стоял Эрвин. Из них двоих он казался самой большой угрозой. Большинство людей забудут Эрвина через минуту после того, как встретят его. Среднего роста, среднего телосложения, с ничем не примечательным лицом и короткими волосами, то ли темно-русыми, то ли светло-каштановыми. Его голос был мягким, манеры скромными, а запах был настолько пропитан магией, что все пространство провоняло, как кондитерская накануне Дня Благодарения. То, как он держался — свободно, обманчиво беззаботно — тоже не предвещало ничего хорошего.

Женщина рядом с Эрвином была намного старше. Невысокая, худая, прямая, как шомпол, с кожей цвета кофе, она носила синее платье, словно доспехи. Юбка платья имела вырезы по бокам, обнажая серые брюки и мягкие сапоги, позволяя женщине двигаться быстро, если понадобится.

Ее заплетенные в косу волосы лежали на голове в сложной прическе. Ее лицо притягивало взгляд. У нее были темные глаза, черные, острые и безжалостные. Глаза впились в него взглядом хищной птицы, готовой убивать. Аромат женщины окутал Уильяма, являясь многослойной смесью духов: ежевики, ветивера, апельсина, розмарина и розы. Противоестественный аромат. Она была главной и хотела, чтобы люди знали об этом.

Эрвин был сильным бойцом, и то, как он кружил рядом с женщиной, выдавало его. Мужчина действовал как телохранитель. Поскольку у него не было видимого оружия, он должен был уметь вспыхивать. Любой, кто владеет магией, может научиться направлять свою силу во вспышку, концентрированный поток, который выглядит как лента молнии… и если она достаточно яркая, она к тому же обжигает.

Уильям слегка переступил с ноги на ногу и спрятал улыбку, когда Эрвин напрягся в ответ. Будучи перевёртышем, у Уильяма не было вспышки, но он провел достаточно лет в подразделении, полном превосходных вспышек. Если Эрвин вспыхивал бледно-голубым или белым, он, скорее всего, был голубокровным или чрезвычайно талантливым, как Роза. Если ему удавалось выдать зеленый или желтый, то он не стоял слишком высоко в пищевой цепочке.

Чем ярче была вспышка Эрвина, тем выше по служебной лестнице стояла эта женщина. Нет смысла тратить хорошую вспышку, чтобы охранять бумажного червя среднего уровня.

— Ты можешь вспыхивать? — спросил Уильям.

Эрвин мягко улыбнулся ему.

— Он хочет знать, с кем имеет дело, — сказала женщина. — У тебя есть мое разрешение на демонстрацию.

Эрвин поклонился ей и посмотрел на Уильяма.

— Выбери цель.

— Осиное гнездо, в двадцати футах слева, на дубе. Вторая ветка сверху.

Чтобы попасть в эту чертову штуковину, надо быть чертовски метким стрелком. Деклан, вероятно, мог бы, но он бы снес половину дерева вместе с ним.

Эрвин обернулся.

— Ах.

Белое сияние ослепило его. Крошечные усики белых молний сорвались с его правой руки и вспыхнули, слившись в единый поток. Луч чистой белизны вырвался из него, разрубив осиное гнездо пополам, словно ножом.

Эрвин был не просто вспыхивателем. Он был снайпером. Фигурально.

— Ты же слышал о Вирае, — спросила женщина.

Большинство Красных легионеров слышали о Вирае. Красный Легион проводил секретные операции, поэтому, когда «Зеркалу» требовались мускулы и необработанные цифры, они первыми обращались в Красный Легион. Вирай был главой «Зеркала», силой, стоящей за агентством. Его имя передавалось шепотом.

— Конечно.

Женщина вздернула подбородок.

— Я Вирай.

Уильям моргнул.

— Прям Вирай?

— Да. Если хочешь, можешь называть меня Нэнси.

Нэнси. Прекрасно.

— Зачем вы принесли мне фотографии мертвых детей?

— Потому что ты провел здесь последние два года в безопасности и уюте. Тебе нужно было напомнить о том, кто ты есть.

Высокомерная старуха. Уильям оскалил зубы в медленной волчьей улыбке.

— Твой домашний снайпер меня не остановит. Я уже сражался с такими, как он. — В своем воображении Уильям перепрыгнул через свои фигурки, ударил Эрвина, сломав ему шею по пути вниз, перекатился…

— Возможно, — сказала Нэнси. — Но ты сможешь одолеть сразу двоих?

Ее глаза горели белым. Магия развернулась от нее пылающим саваном, задержалась на секунду и исчезла.

Воображаемая атака остановилась, когда воображаемый Уильям был разрезан надвое вспышкой Нэнси. Их взяла. С одним превосходным вспыхивателем, он мог бы справиться. Вдвоем они изрубят его на куски, прежде чем он успеет схватить кого-нибудь за горло.

Уильям скрестил руки на груди.

— Чего же ты хочешь?

Женщина подняла голову.

— Я хочу, чтобы ты отправился в самое сердце Грани и нашел Паука. Я хочу, чтобы ты забрал предмет, который он ищет, и принес его мне. Если ты убьешь его, я буду считать это бонусом.

Ну, ему надо было знать.

— Почему я?

— Потому что он знаком с моими агентами. Он знает, как они думают, и убивает их. Ты дважды связывался с ним и выжил. Пока что это рекорд. — Она стиснула зубы, отчего мышцы на ее челюстях напряглись. — Паук — это худший вид врага. Он истинно верующий, убежденный, что служит высшему делу. Он не остановится, пока не умрет.

— И ты здесь потому, что не хочешь терять своих людей на охоту за ним, — сказал Уильям. Как перевертыш, он был расходным материалом. Ничего нового, как всегда.

Голос Нэнси щелкнул, как хлыст.

— Я здесь, потому что из всех имеющихся в моем распоряжении оперативников ты лучший для этой работы, и я не потерплю еще одной неудачи. Я не могу заставить тебя помогать мне. У меня нет власти над тобой. Я могу только просить.

Если она просила именно так, то ему было неприятно слышать, как звучит ее приказ.

Она «просила» все то же самое, но здесь было кое-что новенькое. Всю свою жизнь он получал приказы. Деклан был единственным, кто удосужился просить его о чем-нибудь. Тупая голубая кровь настаивал на том, чтобы относиться к нему так, как будто он был нормальным человеком. И все же, размышлял Уильям, у него была вполне комфортная жизнь. Одна только просьба не отнимет у него этого… но они приплели к этому Паука. Сознание того, что детоубийца находится в пределах досягаемости, сейчас разъедало его изнутри, словно клещ, и сводило с ума. Он должен был убить этого человека. Это было последнее незаконченное дело, которое у него осталось. Он убьет Паука, попробует его кровь и вернется сюда без груза на душе.

Отправиться в самое сердце Грани, да? Грань опоясывала стык двух миров на всем пути от одного океана до другого, расширяясь и сужаясь всякий раз, когда ей этого хотелось. Иногда она была шириной в три мили, иногда в пятьдесят.

— Где в Грани находится Паук?

— На болотах, — ответил Эрвин. — К западу отсюда Грань сужается почти до нуля, а затем резко расширяется, охватывая огромное болото, которое местные жители называют Трясиной. По нашим подсчетам, оно занимает не менее шестисот квадратных лиг, а может, и больше.

Девятьсот квадратных миль.

— Адское болото.

— Трясина зажата между Зачарованным миром, где находится Герцогство Луизианы, и Сломанным миром со штатом Луизианы, — продолжал Эрвин. — По большей части это непроходимые грязь и вода, не нанесенные на карту. Герцогство годами ссылало туда изгнанников. Они слишком полны магии, чтобы убежать в Сломанный, поэтому они просто остаются там, застряв между мирами.

Уильям поднял брови.

— Болото, полное преступников. — Он был бы как дома.

— Точно. — Нэнси кивнула. — Паук — городской агент. Ничто, кроме крайней нужды, не затащит его в Трясину, где он не в своей стихии. Есть дюжина мест, где все накаляется, но вместо этого его команда прочесывает болота. Они что-то ищут. Я хочу знать, что это такое, и я хочу владеть этим.

Она ведь почти ничего не просила, правда? Только луну и звезды.

— Луизианцы перебросили отряд виверн Военно-Воздушных сил к границе с Трясиной, — сказал Эрвин.

Уильям поморщился.

— Они рассчитывают переправить Паука по воздуху, как только он выберется из болота.