Дааа… Но я тогда выдержал. Пришлось, правда вместо шикарного ужина в ресторане в срочном порядке тратиться на спортивный костюм и обувь, а после - потеть, как скотине, пытаясь не отставать от этой стервы, но ритм я выдержал. А после того ада с переворачиванием шин, перебежками и приседаниями, где в конце меня якобы пожалели, я, сжимая зубы и смог-таки мстительно предложить закончить с этой разминкой и заняться чем-то посложнее, а именно статической нагрузкой в виде стоек цигуна.

Вот тогда уже Вике пришлось хрустеть винирами и терпеть весь последующий час нагрузки, так как её мышцы оказались неподготовленными именно к статике и она постоянно проваливалась из стойки после меня, что провоцируя меня возвращать все те язвительные комментарии и шуточки, услышанные в свой адрес чуть ранее от нее.

В итоге, когда я уже вполне реально думал на тему того, что из спортзала меня вывезет исключительно скорая, вмешался его величество случай. А именно звонок Викиной подруги, с которой эта засранка договорилась встретиться в боулинге. Другими словами - она планировала быстренько от меня избавится, но что-то пошло не так… И да, я ещё на морально-волевых заявил, что уделаю её на дорожке, ну и сами понимаете, повод поржать получили уже работники боулинга, наблюдая как молодая парочка шатаясь от усталости, вяло переругивается из-за нулевого счета на табло, так как сил, чтобы нормально кинуть шар, уже ни у кого не осталось. Подруга же, вдоволь над нами поиздевавшись, свалила раньше срока, договорившись напоследок о переносе оплаченного времени на детскую дорожку… Так что, выполнив программу минимум по взаимному ухаживанию, мы поехали ко мне домой. Правда, определяющим фактором такого маршрута было то, что моя квартира – тупо ближе. Финал, кстати намечался бы вполне закономерным, ведь за весь период «общения» мы как минимум нашли общие интересы и прониклись друг к другу уважением. Но, увы - хоть у Вики ещё нашлись силы принять душ, то я попросту вырубился и продрых до утра.

А уже утром, проснувшись и кряхтя, и охая от сильной боли в мышцах, мы могли только смеяться друг с друга, так-как сил на что-то большее просто не было… Так что момент на романтику был упущен бесповоротно, так-как сразу вспоминалась эта сценка и как итог, мы всегда вели себя как хорошие друзья. Кстати, после этого эпизода с превозмоганием, я в личном разговоре с ней и начал называть её Змейкой. И я ещё приукрасил перед Фунтиком с Настей её прозвище, в больнице её за спиной никто кроме как Гадиной не обзывает…

– Ладно, не хочешь за ангела рассказывать, твоё право. Расскажи лучше, что с малым делать будешь?

– А что делать-то? Пыталась вызвонить мамашу…– начала Вика, даже не замечая собственной оговорки, – но она вне зоны доступа сети, как и папаша, так что я без понятия что делать и где их искать. У меня такое впервые, когда родители бросают ребенка в больнице.

– Думаешь, я в этом деле более опытный? – чуть улыбнулся я.

– Нет, конечно. Просто ты мог бы, ну я не знаю… Поговорить с Коноваловым, спросить, что делать в такой ситуации…

– А почему бы тебе самой… Погоди-ка. секунду, – я даже руку поднял, обдумывая пришедшую в голову мысль, – только не говори мне, что ты каким-то образом причастна к исчезновению матери твоего пациента.

– Мммм…– невнятно промычала девушка, неловко отводя взгляд.

Твою же ж…

– Рассказывай.

– Вообще-то, частично это ты виноват. После того как ты меня выбесил со своим дурацким прогнозом, я была слишком злой, чтобы себя контролировать. Вот эта мамаша под руку попала со своими дурацкими вопросами, о чем мы спорили возле двери.

– И что было дальше?

– Нууу… Я ей немного лишнего и наговорила, а она взяла и сбежала. Дура.

– Ммм…– я помассировал пальцами виски. Не то чтобы у меня болела голова, для моих способностей контролировать и вовремя купировать начало повышение давления и спазма гладкой мускулатуры плевое дело, просто привычка, не более чем условный рефлекс, помогающий успокоиться.

Мы помолчали. Я, потому что начни говорить, то цензурных слов в моей речи будет мало. Вика… Хрен его знает, что в этой чернявой голове творится.

– Пробовала дозвонится до матери с отцом ребенка?

– Угу. Никто не отвечает. Вне зоны доступа.

– Кто еще видел творимую тобой дичь?

– Старшая медсестра и одна из санитарок.

Хреново. Если ничего не сделать, к вечеру половина больницы будет в курсе, а вторая – еще и придумывать новые подробности. Хотя это не так хреново, если случившееся выйдет вне больницы.

Дело в том, что врач, а особенно хирурги в некоторой степени стоят над Жизнью и Смертью, сражаясь за спасение пациентов. Но одновременно с такой благородной задачей мы, доктора, практически полностью незащищены в области врачебных ошибок. И если с мелким косяком мы разберемся в кругу тесного коллектива, то когда оплошность коллеги выходит во вне, наступает нечто, похлеще гнойного парапроктита…

Кому-то может показаться, что мол, ну трахнула доктор мозг этой дурной мамаше, что поила собственного ребенка спиртягой ради того, чтобы он крепче спал и что? Имела право. Человеческое. Но не профессиональное. И если в этой самой мамочке проснется истеричная жилка или она расскажет кому-то кто захочет отвести душу в скандале с доктором, то что будет в итоге?

Вику, если не уволят за случай ятрогении, то изрядно помотают нервы проверками и прочим. К тому же, какого-то профсоюза докторов, защищающего наши интересы нет, а значит Вике, придется мало того, что работать как она работала, так еще и попутно отбиваясь от различного рода комиссий ожидая её вердикт по поводу профпригодности.

Надо ли говорить, что сейчас, исцеление малыша больше во вред, чем в пользу? Ведь проверка может показать не только непрофессиональное поведение, но и ошибку в диагностике, а это уже более серьезно…

Хоть бери да возвращай малышу его состояние… Да нет, бред. Собственноручно калечить ни в чем не повинного ребенка? Нахрен. Надеюсь, я до такого никогда не опущусь, манипулируя состоянием пациента ради собственной выгоды.

– В регистратуру ходила? В карточке есть их адрес?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Сходи обязательно. Но перед этим, вылови свидетелей и подробно расскажи свою версию событий. Не стоит слухи отпускать на самотек. После попробуй узнать адрес родителей и езжай к ним. Не знаю, что хочешь делай, хоть в ноги падай и свою задницу им предлагай, но у них не должно быть никаких мыслей на тему того, чтобы попытаться тебя загноить.

– А можно без задницы? – чуть улыбнулась Вика.

– Можно. Дави на то, что малышу стало лучше и возможно операция не потребуется. Смещай акцент на то, что нехорошо родителям убегать и перекладывать заботу о ребенке на доктора, который не может с ними связаться. Да что угодно им говори, но у них должна остаться легкая вина и раскаяние по отношению всей этой ситуации, но никак не обида на неумеющую держать язык за зубами дурочку.

– А…

– Дракону я тоже позвоню. И найди того, кто тебя прикроет, пока ты будешь утрясать эту проблему.

– Блин, столько кипиша на ровном месте…

– Мы не в сериале, где гениальный доктор может позволять себе хамить пациентам. В реальности же, после пары-тройки мозговыносящих проверяющих, он бы начал по ночам штудировать позабытый учебник по медицинской этике. Если бы, конечно, остался бы работать доктором.

Я достал телефон и набрал Коновалова. Вика не дожидаясь разговора с начальством, потрепала мне волосы ладошкой и чуть виляя задницей направилась, читай сбежала, к выходу.

Чёрт, все же хир.костюмы чудо как хорошо сидят на девичьих фигурках…

Хлопнула дверь и я вернувшись в этот бренный мир поморщился. Коновалов не отвечал. На часах половина десятого, где он может быть? Обычно, если он занят, то всегда сбрасывает вызов, а не игнорирует его.

Отправив короткое сообщение с просьбой перезвонить, я тоже поднялся со своего кресла. Надо поговорить с тем пациентом, о котором просил Дракон. Если все пройдет удачно, это будет ещё одним лишним козырем в просьбе прикрыть Вику. А ведь изначально я хотел ей рассказать о своих способностях и попросить помощи в условной практике, но не судьба. По крайней мере сейчас.