Помню на занятиях по медицинской этике, нам, молодым студентам, была поставлена задачка: есть трое пострадавших с кровотечением – мужчина, женщина, ребёнок. У каждого из них примерно одинаковые травмы, кого будем спасать в первую очередь? И правильный ответ: Ребёнка, мужика, женщину.
Почему сильный пол идёт вторым, а слабый - последним? Потому что женщина физиологически более приспособлена к потере крови. Ввиду того, что каждый месяц теряет её понемногу.
А если вокруг боевые действия или ЧП по типу землетрясения и кругом дефицит рабочих рук?
Тогда взрослым оказывают помощь в приоритете, а конкретней мужчине и уже после - ребёнку
А если идёт осложнение родов и под угрозой жизнь роженицы и плода, кто первый в очереди на спасение? Правильно, мама.
Кому-то наверняка это покажется неправильным или даже мерзким, но увы, такова жизнь. Единственное, что могу сказать – это то, что доктора всегда стараются спасти всех одновременно и начинают в первую очередь с тяжёлых - если есть время, возможности и силы конечно же. А вот когда вокруг ЧП или свистят пули, тогда пациенты узнают о «прелестях» медицинской сортировки, где тяжёлых пациентов условно бросают на произвол судьбы, ведь потраченный десяток часов на сложную операцию, означает что у остальной пары-тройки пациентов состояние ухудшится, и в итоге, за одну спасённую жизнь хирург рискует отдать две-три…
К счастью, в мирное время вы этого не встретите.
Зато практически возле самой двери реанимации, я встретил взъерошенного Юру, что попробовал меня протаранить своей кудрявой головой.
– Серёга? Ты что тут делаешь? А-а-а, неважно. Давай руки в ноги, и дуй в приёмку, ща поток пойдёт!
– Что…– только успел я сказать, как Юра уже выскочил на лестничную площадку и поскакал вниз.
Я же, наоборот, бегом вернулся во взрослое отделение хирургии припахать молодёжь. Хрен его знает, что там произошло, но лишняя пара рук точно не помешает, даже если придётся за ними присматривать краем глаза.
– Будим дежурную медсестру и лапки в руки, попрыгали зайками в приёмку! Быстро! – рыкнул я, и повернулся бежать обратно, краем глаза уловив, как «несуеверный» получил тычок в бок, от своего коллеги по безделию.
А внизу, уже царила деловая суета. Дело в том, что прошла информация о массовой заварушке возле одного из ночных клубов. И не просто потасовка парочки молодых петушков, что выпускали таким образом пар, а реальное месиво, с ножами и огнестрелом.
Маааать… Шесть экипажей уже едут оттуда, полиция тоже везёт нам некоторых задержанных, часть пострадавших добираются к ближайшей больнице, то есть к нам, на такси… Жесть.
Кузнецов Александр Сергеевич, заведующий отделением, с красными ото сна глазами носился по коридорам, проверяя все ли в порядке.
Меня он узнал, поэтому махнув рукой в сторону одного из дежурных врачей, прикрепил ему в помощники. Я же в свою очередь выловил слегка растерявшихся интернов за собой. Ну да, такой одновременный наплыв бывает нечасто.
Десяток минут ожидания, и пошло-поперло. Сначала нам доставляли тяжёлых (мирное время, помните), а значит приходилось раскидывать их по оперблокам, направляя на срочные операции. Запомнился молодой парень, с шестью колотыми ранами брюшной полости. Четыре из них пришлись на селезёнку и один в печень, слегка задев печёночную артерию, а шестой был практически напротив брюшной аорты – длины клинка банально не хватило, чтобы обеспечить ему практически мгновенную смерть. Зато ширины, и того, что конкретно этот удар провернули в ране, хватило, чтобы зацепить толстый и тонкий кишечник, и обеспечить хирургам пахнущую фиалками процедуру по дезинфекции брюшины. Если он, конечно, выживет, ведь бригада скорой по дороге сюда влила в него больше двух литров физраствора пытаясь стабилизировать потерю ОЦК, но этого хватило лишь на то, чтобы парень отправился на операционный стол, в крайне тяжёлом состоянии. Даст Бог выживет, но селезёнку скорей всего потеряет.
Кстати тяжёлые пациенты были только половиной беды. Парадокс, но хуже всего пришлось работать, когда начали прибывать лёгкой и средней тяжести пациенты. Оооо, тогда пришлось побегать…
– Мама… Мне надо позвонить… Позвонить маме…– плаксиво бормотал молодой паренёк, с со свисающими бинтами на голове порываясь куда-то встать и пойти, но заваливаясь на бок.
– Молодой человек, успокойтесь. Я не закончила перевязку…– медсестра пытается достучаться до сознания пациента, но без толку. Он явно невменяем на данный момент.
– Что с ним? – я подхожу поближе, появляясь буквально из-за спины склонившейся женщины.
– Ой, ударили его по голове, все пытается куда-то уйти и маму зовёт…– скороговоркой выговаривает чуть вздрогнувшая медсестра, – у него ещё и порез кровит на голове, все никак не могу остановить…
– МРТ уже назначили?
– Да, конечно, только…
– Ну да, очередь. Эй! Уважаемый! – достаточно громко говорю, пытаясь привлечь внимание пациента к себе. – Вам нужна перевязка и покой. Понимаете?
Одновременно с этим, чуть прикрываю рукой его левый, а потом правый глаз, так чтобы тень от руки попадала на зрачок и можно было отследить их реакцию. Фонарика с собой нет и такой метод, хоть и хуже прямого освещения, но при наличии опыта - даст понимание, есть повреждение головного мозга или нет за счет наличия рефлекторной реакции зрачка на свет. При травме доли головного мозга, как правило зрачок может не реагировать на освещение или быть расширен. Говоря языком терминологии, будем наблюдать патологический мидриаз при легких ЧМТ ( зрачки одинаково расширены и плохо реагируют на свет ) или при эпидуральных гематомах, когда сгусток крови давит на зрительную область затылочной части мозга – анизокорию, когда зрачки разного размера )
У пациента зрачки просто расширены, но на свет все же реагируют. Конечно, нельзя исключать, что он обдолбан веществами, поэтому так важно делать КТ или МРТ при подозрениях на сотрясениях мозга и ограничивать двигательную деятельность больного.
– Мне маме нужно позвонить… – парниша порывается встать, но я аккуратно давлю на область ключицы, удерживая его на месте. Заодно пытаюсь своими способностями почувствовать, что с ним. Ну да, в принципе я был прав - кровотечение наружное, просто глубокая царапина, а значит можно на него даже не отвлекаться, а вот сотрясение у него все же есть. К счастью, без тошноты и рвоты, но может уже нечем… Но в целом, повезло пареньку – легко отделался на фоне остальных. Немного стимулирую ему выработку эндорфинов и останавливаю кровотечение. Паренёк затихает.
– Если будет упрямиться, там парочка полицаев стоит, скажешь им чтобы помогли его зафиксировать иначе проблем не оберёмся, – и уже обращаясь к пациенту, говорю – сейчас тебе сменят бинты, и отвезут на МРТ, а после, вы с этой женщиной позвоните маме? Понял?
На что парнишка только глуповато улыбнулся. Блин. Переборщил с гормонами счастья. Касаюсь его ещё раз, исправляя допущенную промашку, и повторяю вопрос. Парень очень медленно и осторожно кивает, а я тем временем вновь поворачиваюсь к медсестричке.
– Занимайся.
– Спасибо доктор!
И вновь круговорот пациентов. Осмотреть, оценить, передвинуть приоритет оказания помощи.
Заодно по оговоркам то тут, то там, вырисовывалась цельная картинка произошедшего. Две компашки отдыхали в клубе, вместе с алкоголем и чем-то более запрещённым, когда один из первой компании положил глаз на танцующую в условном одиночестве девушку. Полез к ней знакомиться, но его отшили. А потом ещё раз в более грубой форме. Пока он заливал душевную обиду чем-то крепким, эта девушка вернулась за столик другого сборища. Ну а наш герой-неудачник пошёл разбираться и выплёскивать свои комплексы. Слово за слово и кулак встретился с черепом своего более удачного коллеги. Завязалась потасовка, где охрана оперативно выбросила на улицу драчунов, остывать.
Вот только девушке, явно романтическая или не очень дурь стрельнула в голову и она спровоцировала остальное сборище молодых самцов выйти и «наподдать этим уё…нехорошим людям».
