Я собралась заговорить снова, как болтливая Мэдисон меня опережает:

— Это форма вам определенно идёт, офицер. Вы работали когда-нибудь обнажённым или что-то вроде того? Обещаю не представлять этого, — подмигивает она.

Дядя смеётся.

— Предположу, что ты не особо стараешься не влипать в неприятности, — отвечает он ей. — По крайней мере, твой рот.

Мэдисон наклоняется вперёд.

— Никогда, офицер.

— Серьёзно, Мэдисон, — говорю я раздражённо, — чёрт тебя дери, это же мой дядя! Это всё звучит странно и просто жутко.

— Он твой молодой и очень привлекательный дядя, — поправляет она. — Сколько вам, офицер Найт?

Дядя достает бумажник и начинает в нём копошиться.

— Тридцать три. — Дядя бросает мне пару купюр. — Вот, леди, купите себе хороший ужин. Что угодно, только займите себя чем-нибудь, девушки, и держитесь подальше от проблем.

— Нет, спасибо. — Я пытаюсь вернуть ему деньги, когда он встаёт, но он просто отдаёт их Мэдисон, зная, что та уж точно не откажется.

Поднимая руку, Марк достаёт телефон и резко отвечает профессиональным тоном:

— Что стряслось, Лиам? Я как раз выхожу из салона своей племянницы. — Он замолкает и слушает, что говорят на том конце. — Чёрт. Хорошо, скоро буду там. Нет, я буду действовать в одиночку.

— Всё хорошо? — интересуюсь я, когда он убирает телефон и спешно смотрится в зеркало, проверяя свои волосы.

— Да. — разочарованно выдыхает дядя. — Просто драка в баре, мне пора. Ничего нового. Я получаю такие звонки как минимум раз в неделю.

Моё сердце замирает. Первая мысль — бар Ройяла. Я задаюсь вопросом, не произошло ли там что-то.

— И они посылают тебя туда одного? Это разве не опасно?

Он поднимает брови и, ухмыляясь, пятиться к двери.

— Кто-то должен этим заниматься. Я справлюсь в одиночку. Вот почему я классный дядя. Ведите себя хорошо.

С этими словами он, развернувшись, выходит и направляется к своей машине. Мэдисон наклоняется через кресло и бесстыдно наблюдает, как мой дядя быстро забирается в машину и выезжает. Затем она поворачивается ко мне.

— Чёрт, скажи, пожалуйста, как так получается, что с каждой встречей твой дядя всё более сексуален? У него что, появилась новая татуировка?

Я киваю.

— Да. Теперь перестань думать о том, как бы его трахнуть. Этому не бывать.

Подруга пожимает плечами.

— Ну, твоей тёти здесь больше не видать. Уверена, ему одиноко.

— Уверена, что это не так, — утверждаю я. — Он молодой и, ты верно подметила, привлекательный офицер. Уверена, с личной жизнью у него порядок.

— Нельзя уж девушке и помечтать, — вздыхает Мэдисон.

Я пытаюсь сосредоточиться на уборке рабочего места, но все мои мысли о Ройяле. И мне интересно, не отправился ли мой дядя в бар «Дикарь и чернила».

— Эй.

— Что?

— Думаешь, драка, которую мой дядя поехал разнимать, в баре у Ройяла?

Прикусив губу, Мэдисон улыбается.

— Чёрт, надеюсь, что нет. Вот бы там оказаться, сколько тестостерона... Ладно, просто шучу!

Часть меня подумывает написать Ройялу и узнать правду, но я отгоняю эту идею, учитывая, каким отстранённым он был сегодня утром. Наверное, будет лучше, если я вообще забуду о нём.

Удачи, Авалон. Похоже, она тебе пригодится…

Глава 13

Ройял

Опираясь ногой о кирпичную стену здания, я пытаюсь отогнать мысли о вчерашнем вечере.

В день рождения Оливии мне всегда тяжело. Мысль о том, чтобы одному отправиться на наше с ней место, убивает меня каждый раз. Но в этот раз больше всего меня испугало, что присутствие Авалон облегчило часть той боли, которая сокрушает моё проклятое сердце.

Она знает, как подступиться ко мне, как никто другой. И чем больше времени я провожу с ней, тем отчётливее вижу это. А прошлой ночью она просто пришла и испытала меня. В тот момент больше всего на свете мне хотелось затрахать её до самозабвения, похоронить себя так глубоко в её киске, чтобы ни один мужчина больше никогда не смог удовлетворить её.

Есть две причины, почему это последнее, что мне, блядь, следовало сделать. Во-первых, мой грёбаный братец там уже побывал. Во-вторых, я не смогу дать ей больше, чем одну ночь, а обладать ей лишь один раз мне мало.

Зажав сигарету губами и выпустив её из рук, я делаю долгую, столь необходимую мне затяжку. Я сегодня на взводе, и если как можно скорее не расслаблюсь, вымещу всё это дерьмо на первом же придурке, который только посмотрит в мою сторону.

Из-за угла появляется Блейн и, достав из кармана пачку сигарет, встаёт рядом.

— Только что услышал дерьмовую новость, брат. Тебе это не понравится.

Я убираю сигарету и выдыхаю.

— Ну тогда, блядь, и не рассказывай, — реагирую я сухо. — Я не могу сейчас разгребать чьё-то ещё дерьмо, мужик.

— Это касается придурка Брайана.

Я тут же напрягаюсь, услышав имя этого ублюдка.

— Слушаю.

Блейн в раздражении качает головой, выпуская дым.

— Я стоял за спиной у этого козла Гейджа, когда Пит начал вякать, мол, грёбаный мудак возвращается в город на следующей неделе. Как только этот кретин заметил, что я их слушаю, то сразу заткнулся. Блядь! Я отошёл, чтобы не отпугнуть этого козла прежде, чем ты до него доберёшься.

Моё сердце начинает стучать, как заведённое, тело пронзает волна адреналина. Кровь закипает. Я чертовски зол. Сейчас всё, чего я жажду, это вырвать сердце этому уроду и скормить его ему же.

Отбрасывая сигарету, я разминаю шею и делаю глубокий вдох, готовясь взорваться, а я уверен, что это неминуемо.

— Да. Что ж, этому ублюдку лучше заговорить, потому что я с него живого не слезу, пока он всё мне не выложит.

Проносясь мимо Блейна, я мчусь в бар и останавливаюсь у входа, ища глазами сукина сына Пита.

— Блядь, — бормочет он и встаёт из-за бара, когда замечает меня, и указывает на меня пальцем. — Блейн — мелкая сучка. Он понятия не имеет, что слышал. Он, блядь, всё утро косяк курил.

— Что, блядь, правда? — Гнев затуманивает мой здравый рассудок, и не осознавая, я уже мчусь к Питу, переворачивая стол на моём пути, разливая пиво и опрокидывая стопки.

Один из парней из его мотоклуба пытается перегородить мне путь, но я достаю нож и прикладываю лезвие к пульсирующей жиле у него на шее. Он сжал кулаки, опустив руки вдоль бёдер, но отступает, не сводя с меня глаз.

— Убери подальше эту штуку, я ни хрена не скажу тебе о моём двоюродном братце.

Пит встаёт прямо, скрежеща зубами, пока я убираю нож. Покуда не вынудят, не планирую его использовать. Я, не колеблясь, грохну ублюдка за то, что он у меня отнял.

Я встаю перед ним, и взмахнув локтем, бью мерзавца в челюсть. Затем хватаю его за затылок и опрокидываю башкой о барную стойку со всей дури. Я в гневе разминаю плечи, смотря на него и ожидая, пока он встанет.

— Ничего не хочешь мне рассказать, а, Пит?

Поднимаясь, он видит кровь на своём кожаном жилете и проводит пальцем под носом.

— Пошёл ты! Правда этого хочешь?

Размахнувшись, он ударяет меня кулаком в нос. Во мне столько адреналина, что я ничего не чувствую. Вытерев нос, я смотрю на него исподлобья, стиснув зубы. Меня больше ничто не заботит. И для него это не очень хорошо. Мне насрать, с кем он здесь.

Хватая Пита за жилет, я бросаю его на бильярдный стол и, обернув руку вокруг его шеи, сжимаю со всей дури, сдерживаясь, чтобы не прикончить ублюдка. Он цепляется за мою руку, сопротивляясь, и тянется за шаром на столе, чтобы ударить меня им по голове. Уворачиваясь от удара, я дважды бью правым локтем ему в нос и отпускаю.

— Я вызвала копов! — кричит женщина в дверях, держа в руках телефон и показывая нам.

Я киваю Блейну:

— Убери её нахуй отсюда.

Блейн качает головой женщине, выводит её и, закрыв за ней дверь, прислоняется к дверному косяку.

— Действуй, брат.

Пробежавшись пальцами по запачканным от крови волосам, я хватаюсь за ближайшую бутылку пива и запускаю её через всю комнату.