– С чего вы взяли, что я обладаю и тем и другим?

– Гордон обмолвился, что в одну из ночей на пути в Америку вы разговорились, перебрав бренди, – пояснил Киркланд, и в глазах его заплясали веселые искорки. – Его впечатлил ваш рассказ о жизни в Африке, и в частности в Алжире.

Неужели он действительно об этом рассказывал? Должно быть, выпил тогда больше обычного. Впрочем, это объяснимо: они с Гордоном тогда вместе преодолели опасность, и это связало их крепче любых уз. К тому же у Гордона в запасе оказалось множество удивительных историй, вот и разговорились. Та ночь выдалась незабываемой.

– Так что же именно вас поразило?

– История, как вы были рабом, а потом ухитрились сбежать вместе с моряками того самого корабля, которым некогда владели американцы и который был захвачен корсарами. Все это весьма впечатляюще, капитан.

Да, в ту ночь он определенно перебрал бренди.

– Побег удался благодаря общим усилиям многих людей, ужасной погоде, сыгравшей нам на руку, и простому везению.

– Услышав эту историю, я навел справки и пришел к выводу, что, если бы не ваши морские навыки и свободное владение местным арабским диалектом, побег мог бы и не состояться.

Киркланд сказал правду, и Габриэль не стал ничего отрицать, а без обиняков спросил:

– Но почему это так вас интересует?

Киркланд так же прямо ответил:

– Молодую леди Аврору Лоуренс захватили в плен алжирские пираты, когда напали на ее корабль. Узнав, что она дочь графа, их главарь потребовал выкуп пятьдесят тысяч фунтов. Отцу девушки не под силу собрать такую сумму.

Хокинс тихонько присвистнул.

– Да это просто королевский выкуп! Но и отказывать дочери в помощи жестоко. Граф не думал о том, чтобы вступить в переговоры с пиратами?

– Помимо этой девушки есть другие дети. К тому же возможности семьи небезграничны, да и переговоры из Англии вести весьма затруднительно. Но вы правы: граф поступил жестоко. – Киркланд не сводил взгляда с капитана. – Возможно, в сложившейся ситуации вы захотите проявить сострадание.

Должно быть, Киркланд тщательно изучил биографию и хорошо знал характер Габриэля. Губы молодого человека сжались в узкую полоску.

– Мне действительно жаль эту девушку, но я по-прежнему не понимаю, какое отношение имеет вся эта история ко мне.

– Мать леди Авроры не смирилась с решением мужа и заложила все свои драгоценности и другие личные вещи, а также взяла денег в долг, в надежде собрать средства для освобождения дочери.

– И что, ей удалось собрать пятьдесят тысяч? В таком случае нет проблем: она без труда вернет дочь домой.

– Если бы так… Она смогла наскрести лишь половину нужной суммы, потому ей и требуется умный и опытный помощник. Зная мою репутацию, она обратилась ко мне с просьбой подыскать смелого и благородного человека, знакомого с нравами сарацинов и умеющего вести переговоры. – Киркланд еле заметно улыбнулся. – Теперь, когда добрая половина обладающих необходимым опытом дипломатов Европы обхаживают друг друга в венском конгрессе, выбор у меня невелик. Не хотите ли за эту работу взяться вы?

Несмотря на то что Габриэль уже понял, к чему клонит гость, эти слова стали сродни удару под дых. Северное побережье Африки: место, где ожили худшие из его кошмаров и где началось его возрождение.

Габриэль сам не понял, когда поднялся с места и принялся расхаживать по каюте, машинально уворачиваясь от двух пушек, стоявших здесь же, потом остановился возле иллюминатора и уставился на Темзу, заполненную весело сновавшими в обоих направлениях разнообразными лодками – типичная для Лондона картина, но так отличавшаяся от выжженного солнцем побережья Средиземного моря.

Киркланд тихо произнес:

– Полагаю, сразу принять решение непросто.

– Вы верно полагаете.

– Между нашими странами существует мирное соглашение, к тому же вас снабдят всеми необходимыми документами, так что никакая опасность вам не грозит, – спокойно проговорил Киркланд.

– Верно. Да и узнать меня теперь непросто: в плену мое лицо скрывала окладистая борода.

– Возможно, кто-то узнает «Зефир», ведь корабль был захвачен алжирскими пиратами и некоторое время стоял у них в гавани?

Габриэль покачал головой.

– Исключено: корабль пострадал во время шторма, к тому же за прошедшие годы его не раз ремонтировали и полностью сменили оснастку. Вряд ли кто-то узнает в нем угнанную много лет назад шхуну. Но даже несмотря на все эти плюсы, есть существенный минус: побережье Африки до сих пор нестабильно. Вырвавшись из плена, я избегал этих мест.

– Вы правы: куда более нестабильно, чем раньше, – кивнул Киркланд. – Европа постепенно восстает из пепла после поражения Наполеона, так что страны, расположенные на южном побережье Средиземного моря, чувствуют себя так, словно оказались в одной постели с неугомонным слоном.

Столь яркое сравнение позабавило Габриэля, и он развернулся к своему гостю.

– Хотелось бы знать чуть больше об условиях и попавшей в беду девушке.

– Вам хорошо заплатят, хотя и чуть меньше, чем за поездку в Америку с Гордоном, – ответил Киркланд. – Я предоставлю вам рекомендательные письма высокопоставленных правительственных чиновников и, пожалуй, смогу обеспечить на время должность консула.

– Все это не помешает, если только какое-нибудь пиратское судно не превратит мой корабль в решето пушечными ядрами.

Киркланд безрадостно кивнул.

– Такую возможность исключать нельзя, но тогда я лично оплачу вам ремонт корабля.

– Очень щедрое предложение, но воспользоваться им я смогу лишь в том случае, если останусь жив и мой корабль не будет захвачен или не пойдет ко дну, – сухо заметил Габриэль. – Что за девушка? Вы ее знаете? Она стоит всех этих усилий?

– Ее мать считает, что стоит. Я никогда не встречался с леди Авророй, но за ней закрепилась репутация умной, обворожительной, в высшей степени независимой буйной Рори Лоуренс. – Киркланд сунул руку в нагрудный карман, извлек золотой медальон, украшенный изящной гравировкой, и, откинув крышку, объяснил: – Мать девушки дала мне его в надежде на то, что он поможет найти для нее спасителя.

Взглянув на миниатюру, Габриэль ощутил странный и весьма болезненный укол, словно мелькнувшая в небе молния поразила его в самое сердце. Леди Аврора оказалась красавицей: светлые волосы отливали золотом, личико было весьма милым, однако неотразимым делала его улыбка. С портрета на Габриэля смотрела девушка, жаждущая свободы и счастья, а не прозябания в гареме, в чужих краях, где ее превратят в бессловесную, лишенную живости и света куклу для утех хозяина.

Странно, но эта девушка почему-то заставила Габриэля подумать о том, что его жизнь могла бы сложиться совсем иначе. Он не мог изменить прошлого, но, возможно, сумеет помочь этой золотоволосой девушке обрести свободу и радость, которых она заслуживает.

Губы Габриэля непроизвольно изогнулись в усмешке. Еще несколько минут назад он раздумывал над своими дальнейшими действиями, и вот им распорядилась судьба, призвав к спасительной миссии в стране, которую он, как ему казалось, покинул навсегда. Габриэль захлопнул крышечку медальона.

– Кожа оттенка английской розы делает ее весьма ценной пленницей, но в тех краях предпочитают девушек помоложе.

Согласно кивнув, Киркланд убрал медальон в нагрудный карман.

– Требуя выкуп, похитители, как правило, дают семье время на то, чтобы собрать деньги и привезти в означенное место, однако нельзя упускать из виду, что похитители устанут ждать и продадут девушку на невольничьем рынке. Вы готовы взяться за это дело и немедленно выйти в море?

– Я уверен, что сто раз пожалею об этом, но да, я согласен, – угрюмо произнес Габриэль. – Спрошу только у членов экипажа, кто хотел бы остаться на берегу. – Заметив, как взметнулись брови Киркланда, Габриэль пояснил: – Мы не военные моряки, так что каждый член моего экипажа волен решать, подвергать свою жизнь опасности или нет.

– Что ж, вполне разумно. Как думаете, многие из моряков предпочтут остаться на берегу?