***

Нажимая на гашетку пушки, кнопку пуска ракеты или наводя бомбу на цель, не видишь лица врага. Война давно для меня стала занятием, схожим с виртуальными сражениями на тренажере. Если не видишь, значит, не существует. Если не существует, то не жаль. Нет чувства омерзения от своих движений. Они просты и размерены, каждое выверено и доведено до автоматизма. Каждое смертоносно и обладает силой разрушительной и божественной. Боги, с разящими молниями сошли на землю, чтобы сесть в крылатые колесницы. Беспощадно бить врага. На земле, на воде и в небесах. Размазанные точки техники в клубах дыма нереальны. Горящие обломки зданий, там, далеко внизу, оставлены людьми. Так кажется всем, кто хоть раз бомбил живую силу противника. Живую...

Я наблюдал за движением фонаря по тоннелю. Свет выхватывал плиты, обожженные огнем, вырывавшимся из сотен сопел истребителей, когда-то стартовавших из него. Этот тоннель повидал на своем веку столько всего, что мог бы рассказывать дни и ночи о разных самолетах и грузах, скользивших под его темными сводами. После сегодняшнего дня, он сложит легенду о каплях крови, веером разлетающихся из горла, которое пело прекрасные песни о любви, пока было молодым; о каплях крови, падающих с ржавого охотничьего ножа в изморозь, покрывающую бетонные блоки пола.

Как же горько чувствовать себя убийцей. Даже ради спасения мира.

Дракон посоветовал мне заткнуться и засунуть свои рефлексии в дальний угол, иначе мы погибнем мгновенно. Я согласился с ним, но все равно, как последний придурок, шагнул из ниши, в которой прятался, в тоннель навстречу врагу и попал в луч фонаря. Было бы странным, если бы он меня не ослепил.

Все-таки реальный бой лицом к лицу отличается от воздушного боя, подумал я, обливаясь кровью из раненого плеча. Чертовка хорошо стреляет, хотя и растратила на меня всю обойму, надеюсь, последнюю. Граната все-таки взорвалась, и Александра осталась в темноте. Я слышал, сквозь звон контузии от близкого взрыва, как хриплое дыхание вырывается из ее горла. Она была тоже ранена осколком. Мимо меня их пролетел целый рой, но ни один, к счастью, не задел.

Никогда нельзя недооценивать драконов, тем более, набравшихся женского коварства.

Как только я подошел ближе и склонился над потерявшей сознание девушкой, мне в глаза полетели мелкие камни и песок. И так ни черта не было видно в темном тоннеле, но боль в запорошенных мусором глазах ненадолго меня совсем дезориентировала. Пришлось дракону в очередной раз спасать нашу шкуру и действовать, руководствуясь интуицией и смотря на мир третьим, внутренним глазом. Много мы не увидели, но слух у дракона был отменным, поэтому свист рассекающего воздух ножа он услышал, и мы вовремя подставили свой. Удар был такой силы, что от ножей посыпались искры. Об этом мне потом рассказал дракон. Я же, пока мой дракон сражался на ножах с драконом Александры, пытался заставить свернуться кровь в глубоких ранах на плече и ноге. Остановить кровь мне удалось с трудом. Я потратил на это простое действие слишком много сил и нервов.

Когда я всплыл на поверхность сознания, все уже было кончено. Меня передернуло от запаха чужой крови. Вложив нож в ножны, я пошел, подволакивая раненную ногу, в глубь тоннеля, прочь от неподвижного тела, прочь от лежащего в грязи камня с прищуренным зрачком-трещиной...

***

В конце тоннеля, прошагав почти с километр, я наткнулся на истребитель. Тихо постучав по дополнительным бакам, подвешенным к крыльям, я убедился, что самолет готов к дальнему перелету. Только куда? В рай?

Дракон, зализывая раны после стычки, счел долгом сообщить, что дело пахнет керосином. Где-то там, глубоко под землей спрятано столько радиоактивного дерьма, что его хватило бы, чтобы разорвать луну на две половинки. Потом ойкнул и сказал, что это только его предположения и мысли вслух. И мы правильно сделали, что остановили этих маньяков. Я возразил: есть еще один любитель староцерковной азбуки и буквы « хер

». Дракон ответил, что он его не видит. Нет полковника, он исчез.

Черт, все приходится делать самому, нет никакой гарантии, что дракон не покрывает своего бывшего начальника. У раруггов

, как и у любых воителей, иерархия и

чинопоклонение

возведено в ранг добродетели. Не зря же он так боялся призрака дракона

Карра

. Дракон обиделся, но не сказал ни слова в оправдание.

Я шел, ориентируясь по открытым дверям. Александра спешила. Как я понял, ее план состоял в следующем: открыть тоннель, вернуться, нажать проклятую кнопку и успеть добежать до истребителя, готового к взлету. Только одно меня беспокоило: самолет был одноместным. Полковник и Александра должны были решить, кто улетит на нем. Я уже совсем запутался в предположениях. Если взрыв будет, как говорит дракон, такой силы, что разорвет оболочку планеты, то улетать было бессмысленно.

Если взрыва все же не будет? Если я зря убил человека? Если все наоборот? И они вдвоем с полковником спасали сверхоружие, проклятую бомбу, от меня! О, черт, черт, черт!..

***

Я остановился перед залом, наполненным гудящими механизмами. Дверь в него была приоткрыта. Я осторожно заглянул и увидел кресло, стоящее перед пультом. Из-за спинки кресла виднелась голова. В три прыжка я был у пульта, но, увидев страшное зрелище скончавшегося под пытками полковника, понял, что был прав, убив в тоннеле его напарницу.

Полковник, видимо, был жив некоторое время. Его изуродованные руки сжимали выдранные из пульта пучки проводов. Но его тщетные усилия не повлияли на ход событий. На настенных часах, висящих над кнопкой пуска адской машины, красная стрелка подбиралась к нулевой отметке. Взвыла сирена, возвещающая о конце света. По стенам, шкафам с циферблатами приборов, по угловатым конструкциям побежала полоска оранжевого света от фонаря, дублирующего сирену. Я подошел к пульту и, внимательно прочитав надписи под тумблерами, выключил запуск подготовки взрыва. Дракон по этому поводу съязвил: «Пришел спаситель остатков человечества и сказал: «Да будет так!» И стало так!»

Я устало опустился на пол, прислонился к нагретому, резко пахнущему изоляцией, кожуху приборного шкафа и провалился в сон.

***

Во сне не сходят с ума. Если, конечно, вся жизнь воспринимается, как сон, то тогда это возможно. С ума сходят наяву. Придумывая очередные способы умертвить человечество, изобретая смертоносные машины, все более мощные, все более изощренные. Интересно, какие сны снились людям, выдумывавшим это тектоническое оружие, которое мне удалось остановить? Я думаю, отнюдь не кошмары. Может быть сны о рыбалке? Здесь, в этих краях, была отличная рыбалка.

Та мысль, которую я так и не поймал, приплыла ко мне из сна. Жаль, что рыбы не умеют говорить. Я так и не понял, что мне сказала крупная и очень аппетитная мысль. Я весь обратился в слух, но услышал лишь голоса. Зря я это сделал. Теперь они преследуют меня повсюду.

Во сне я прошел обратный путь и открыл вручную огромную дверь тоннеля. Мне никогда бы не справиться было с ней, но мне помог дракон. Он отлучался ненадолго, чтобы посмотреть, что спрятано в недрах горы. Я не спрашивал, что он там увидел. Дракон молчал и о чем-то угрюмо размышлял.