Мирей кивнула. Она прекрасно понимала, насколько велик риск. Её предупредили, что при задержании и допросе, ей следует держаться по возможности скрытно как минимум первые двадцать четыре часа, чтобы остальные успели замести следы и разойтись. Она знала о пытках, которые были в ходу у нацистов, чтобы добывать информацию от любых подозреваемых в принадлежности к Сопротивлению, поэтому глубоко внутри нее поселился страх. Если до этого дойдет, сможет ли она выдержать такое обращение?

Впрочем, сейчас об этом она не думала: ей нужно было полностью сосредоточиться на задании. Даже секундное отвлечение или малейший страх могут выдать их, что будет означать: она утратила бдительность в какой-то решающий момент. Было неведомо, что ждет их в пути ради благополучной доставки ее «друга» к месту назначения.

– Французским владеет? – спросила она мадам Арно, имея в виду незнакомца, ради которого собиралась рискнуть своей жизнью.

Мадам Арно покачала головой.

– Почти нет, у него такой ужасный акцент, который мгновенно его выдаст. И еще одно осложнение – он повредил ногу. Поэтому вам придется оказывать ему некоторую поддержку, если вам придется пройти более или менее значительное расстояние.

Возможно, неудачно приземлился при прыжке с парашютом, подумала Мирей. Это будет уже не первый иностранный летчик, которому она поможет сбежать. Или, может быть, этот человек, чья религия заставила его в страхе спасать свою жизнь, только что прошел долгий, страшный путь. А может, причиной была политика. Или просто мелкая вражда с соседом, которая вылилась в донос. Кто же мог подумать? Она не спрашивала, ведь чем меньше она будет знать, тем лучше. Особенно если её поймают.

Из комнаты в задней части дома появился мужчина, одетый в плотное пальто. Он хромал, и месье Арно, который следовал за ним, протянул ему руку, чтобы поддержать под локоть, пока мужчина спускался по двум ступенькам от прихожей ко входу, где его ждала Мирей. Его кожа имела сероватый оттенок, и, хотя он пытался скрывать это, она увидела, как он вздрогнул от боли, когда ступил на травмированную ногу. Месье Арно протянул ему шляпу-хомбург. И Мирей не могла не заметить, что шляпа эта серая, и что на ней зеленая лента, точно такая же, как на той, которую носил человек, бросивший газету во время ее первого серьезного – как ей казалось – задания в тот день, когда она впервые повстречала месье Леру.

– Пойдем, – прошептала она по-английски. – Нам нужно идти.

Мужчина кивнул, а затем повернулся к мадам Арно, обхватив обеими руками ее ладони.

– Мерси, мадам, тысяча спасибо, вы очень мужественный… – Он запнулся, и подавленные гласные, обличающие его английский акцент, заставили обеих женщин вздрогнуть.

Одно можно было сказать наверняка: если их остановят и попросят документы, вести беседу придется ей. Ее проинформировали о том, что у него на руках фальшивые бумаги; она знала, что где-то в одном из карманов пальто у него лежит идентификационная карта, которую он якобы получил «как-то и от кого-то», чтобы соответствовать ее истории.

Когда они шли рука об руку через Марэ, выглядя, словно молодая пара, ищущая, где бы опрокинуть пару стаканчиков, чтобы отпраздновать Réveillon, она пыталась выглядеть так, чтобы было похоже: это он поддерживает ее, а не наоборот. Ей думалось, что нужно по максимуму использовать метро, чтобы ходить ему пришлось как можно меньше. В то же время она понимала, как важно избегать оживленных станций, вроде площади Бастилии, которые часто обстреливаются и где с большой вероятностью будут находиться дежурные охранники, проверяющие документы.

Она вела мужчину по улицам, время от времени ободряя его, хотя представления не имела, что из сказанного ей он мог понять. Но когда они подошли к станции метро Сен-Поль, она с ужасом увидела двух немецких охранников, стоящих у входа. Они остановили какого-то человека и кричали, чтобы он предъявил свои документы, а он в это время шарил в атташе-кейсе, пытаясь их отыскать.

Быстро прикинув шансы, Мирей направила своего «друга» на улицу Риволи. Было бы лучше смешаться с толпой, ищущей удовольствий, и перейти к другой станции метро. Их постепенно захватывало и носило по волнам моря весельчаков, и мужчина всякий раз задыхался, когда кто-нибудь наталкивался на него, а боль в ноге заставляла его почти каждому уступать дорогу.

– Держись за меня крепко, – пробормотала Мирей ему на ухо, обхватив его рукой за талию. Если им повезет, он сможет сойти за обычного гуляку, перебравшего Ricard[13], чья подруга пытается отвести его домой, чтобы тот проспался. Так или иначе, они, пошатываясь, миновали отель де Виль, где еще большая группа нацистов занималась проверкой документов. Мужчина уже изрядно вспотел от боли в ноге, и Мирей изо всех сил пыталась помочь ему оставаться в вертикальном положении. Придется им рискнуть и отправиться к Шатле, хотя она и была одна из самых оживленных станций на линии. Ле-Аль, оптовый рынок, который располагался рядом со станцией метро, был известен как «горячая точка» для нечистых на руку дельцов, хотя это обычно означало, что немцы скорее предпочитали там отовариваться, чем проверять необходимые бумаги. Она вознесла молчаливую молитву всем, кто мог ее услышать: пусть в канун Рождества отныне и впредь каждому солдату-оккупанту будет интереснее возложить руки на очередной стейк или тарелку устриц, чем докапываться к измученной паре, держащей на нетвердых ногах путь домой. Тем более такой потрепанной паре.

Они незаметно проскользнули мимо группы шумевших солдат, которые были слишком заняты, пытаясь подманить свистом группу девушек, одевшихся для ночных прогулок вместо того, чтобы обращать внимание на что-либо еще. Когда раздался крик и пронзительный свист, Мирей едва не овладела паника, но она заставила себя продолжать двигаться, направляя своего спутника к лестнице, ведущей на платформы. Быстро бросив взгляд назад, она увидела, что, к счастью, внимание полиции на этот раз привлек простой карманник. На секунду она замешкалась: ей показалось, что кто-то зовет ее по имени, но в этой толпе невозможно было выделить отдельного лица, поэтому она продолжала идти, чувствуя, как мужчина рядом с ней задыхается от боли при каждом шаге вниз.

В тусклом свете на платформе его лицо выглядело серее, чем когда-либо, и она забеспокоилась, что он может потерять сознание. Если бы это произошло, они стали бы центром всеобщего внимания, а это последнее, чего бы им хотелось. Она с тревогой посмотрела на него, и он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, успокоившись. Они справятся. Она видела, что перед ней боец, человек, способный идти до конца. Он сделает все возможное, чтобы сбежать. Худшее было уже позади. Она прикинула маршрут… Им просто нужно сесть на следующий поезд, а затем перейти на девятую линию; если сегодня вечером станция рядом с площадью Рон-Пуан будет открыта, они смогут добраться до Пон-де-Севр…

Наконец поезд с грохотом примчался на станцию, и из него хлынул поток пассажиров. С мрачной решимостью Мирей выставила вперед локоть, увлекая мужчину за собой, а затем подтолкнула его к одной из сдвоенных банкеток. Когда двери закрылись и поезд отошел от платформы, мужчина рядом с ней закрыл глаза и облокотился на нее, вздохнув с облегчением.

Над землей, среди баров и ресторанов Ле-Аль, Клэр на мгновение остановилась. Была ли только что увиденная девушка действительно Мирей, которая шла за руку с этим незнакомцем, пока лестница метро не поглотила их? Похоже, она так крепко втюрилась в своего любовника, что даже не заметила, как Клэр позвала ее, когда они оказались всего в нескольких футах. Значит, это и есть ее дела? Какой-то приятель, которого она даже не удосужилась ей представить. Не говоря уже о том, чтобы вместе поехать куда-нибудь, а может, и попросить, чтобы она их познакомила… Но ты, конечно, знаешь, кто твои настоящие друзья, подумала она.

И с этими мыслями она отвернулась, чтобы последовать за двумя другими девушками в бар, где солдаты в серой форме бездельничали за маленькими столиками в поисках симпатичных французских девушек, на которых можно было бы потратить свои деньги и забыть, как далеко от дома они находятся в Рождественский сочельник.