– А! Вот, значит, как! Специально меня в молоке искупали, захотели чтобы я сам из дому ушёл? Ну вы у меня запоете!

Нафаня наспех выбрался из миски. При этом был так взволнован, что, пока вылезал, ещё два раза окунулся с головой. Сердито шлёпая босыми ногами и оставляя мокрые следы, домовой спустился в подвал и направился в самый тёмный закоулок, откуда пахло плесенью и сыростью. Свет через узенькие подвальные оконца никогда не освещал тот угол, а подтекающая водосточная труба уже вся покрылась отваливающейся большими кусками ржавчиной. Домовой решительно ступил в темноту и, не сбавляя шаг, достал из кармана часы. Щёлкнув крышкой, он вытянул вперёд руку, в которой тут же затеплился неяркий огонёк, света которого едва хватало, чтобы осветить путь у самых ног. Через некоторое время вокруг стал раздаваться непонятный шелест. И чем дальше в темноту шёл Нафаня, тем громче что-то шуршало. Света от огонька не хватало, чтобы рассмотреть, что именно металось на самой границе света.

Наконец, когда шелест стал просто нестерпимым, домовой остановился и слегка подул на огонёк в руке. Едва тлевшее пламя моментально взмыло вверх, осветив большое пространство вокруг. Стены, пол и потолок оказались густо усеяны бесчисленным множеством тараканов! Шелест их трущихся друг о друга тел становился всё сильнее. Сперва отпрянув от взметнувшегося к потолку пламени, они снова приблизились и уставились на Нафаню стеклянными чёрными глазками. Длинные усищи почти касались лица домового, а от их бесконечного движения уже зарябило в глазах.

– Тихо! – рявкнул домовой. Тараканы перестали бегать кругом и вытянули усы. Тараканы всегда были глупыми и не умели говорить, тем не менее, внимательно слушали тех, кто говорил достаточно громко. Так что Нафаня продолжил.

– Сегодня ночью вы все можете прийти в мою квартиру и съесть всё, что только сможете найти. А теперь брысь!

С последними словами домовой гулко хлопнул в ладоши, от чего огонёк превратился в огненный шар, напугав тараканов. Через несколько секунд вокруг стало пусто, только плесень на стенах и осталась. Нафаня, всё ещё злой, сжал огонёк, уменьшив пламя до едва тлеющего уголька, и перелез через ржавую подтекающую трубу. Дальше сыростью уже не пахло. Нафаня ещё долго шёл по подвалу, пока не услышал царапанье маленьких коготочков по полу. Тут домовой остановился и сказал в темноту:

– Позовите мне Мошку!

Раздался быстро удаляющийся звук маленьких шагов, а Домовой уселся на какой-то кирпич и принялся терпеливо ждать.

Мошкой звали самую старую мышь из живущих в подвале. Она руководила всем кланом. С ними, как с тараканами, не получится, придётся разговаривать со старейшиной. Как она скажет, так и будет. Через довольно продолжительное время в небольшой круг света вышла старая седая мышь. Хоть кроме неё больше никого видно не было, Нафаня знал, что в темноте спрятались ещё много мышей помоложе, всем интересно узнать, о чём будет говорить старейшина с домовым. Раздувать огонь Нафаня не стал, это только на тараканов и действует. С мышами всё гораздо сложнее.

– Ну, жашем жвал? Надеюш, я не жря топтала швои штарые лапки?– прошамкала наполовину беззубым ртом Мошка, пристраиваясь поудобнее на тот же кирпич.– От тебя пахнет кишлым молоком, бы ли бы у меня жубы – так бы и откушила б кусошек.

– Сегодня ночью можете приходить ко мне и есть всё, что захотите!– ответил домовёнок, слегка отодвинувшись от Мошки, с которой так и летела седая шерсть. Да и укусить она, кстати, действительно могла.

– О, какая шедрошть! Ш каких это пор ты штал наш жвать домой? Да к тому же ешо вмеште ш тараканами? – недоверчиво спросила мышь, с неприязнью сощурившись подслеповатыми глазами.– Што-то ждеш не шисто!

– Я хочу выгнать людей! – ответил Нафаня, понимая, что её разведчики уже обо всём ей рассказали.

– И решил пожвать для этого ужашных мышей? Думаешь они ишпугаютша погрыжаной картошки? Я жнаю людей и жнаю што надо делать! Для нашала мы погрыжем вше провода, какие найдём, жатем обувь, а пошле, как наедимша, выйдем их пугать. Но у наш ешть условие.

– Какое?

– Когда люди уйдут – мы вернемша и доедим оштальное! – С этими словами Мошка со стоном поднялась и, больше ничего не говоря, ушла в темноту.

Нафаня посидел ещё немного и, вздохнув, отправился в обратный путь. Он был всё ещё очень зол, но теперь не знал точно – на кого…

4

Весь день Нафаня не находил себе места. Он ходил из угла в угол, то ему было слишком темно, то светло, то мягко, то сыро, всё кругом ему не нравилось и мешало. В серванте он с досады пнул тонкостенные изящные бокалы так, что они жалобно зазвенели. Ни в чём не повинные кастрюли посыпались с плиты, сбитые расстроенным домовым. Что именно так расстроило Нафаню – он и сам не мог сказать. То ли чувствовал, что люди всё равно никуда не уедут и ему придётся жить с ними всю оставшуюся жизнь, то ли не нравилась сделка с мышами и тараканами – им здесь точно не место! Пылевики и остальная домовая нечисть старались держаться от него подальше. Только кошка, выглянув на минуту из комнаты и тут же вернувшись в мягкое кресло, совершенно спокойно дремала, не обращая внимания на то и дело проходящего мимо злого, сопящего домового.

Наконец, в замочной скважине повернулся ключ. Нафаня тут же спрятался под плитой, в очередной раз вляпавшись в разлившееся молоко. Первой на кухню вошла Лиза. Пакеты с покупками просто выпали из её рук, когда она увидела, какой кавардак творится на кухне. Девушка в растерянности застыла посреди рассыпанной посуды, валяющейся в луже прокисшего молока. За её спиной появился Лёня, скользнул по кухне быстрым взглядом, затем аккуратно обнял жену за тонкую талию и с улыбкой прошептал на ушко: «К нам заходил бегемот?»

Лиза обессилено опустилась на стул, а Лёня, засучив рукава, начал собирать с пола посуду. На кухню неспешно зашла Фунька.

– Ну ты даёшь, Фунь, такой бардак тут развела!– с укором произнесла Лиза, погладив кошку по загривку.– Как будто мы на работе не устаём, ты нам ещё и дома забот подкидываешь.

Потеревшись о ноги, кошка уселась посреди кухни и стала осуждающе смотреть под плиту. Нафане сразу сделалось неуютно и он незаметно шмыгнул в вентиляционную трубу.

Через несколько часов люди навели порядок и, наскоро перекусив, сразу же уснули – так они устали. Нафаня вылез из своего убежища и, не успев как следует устроиться на спинке стула, услышал медленно нарастающий шелест. Домовёнок с тревогой стал осматриваться по сторонам, и вот со всех концов на пол высыпали сотни тараканов. Несметные полчища быстро заполнили кухню, их маленькие хитиновые панцири противно скрипели со всех сторон. Один за другим они быстро вскарабкались на стол и в сервант, некоторые уже тащили какие-то крошки на себе. Из каждой щели торчали длинные рыжие усищи и поблёскивали ненасытные маленькие чёрные глазки. Не успели тараканы рассыпаться по кухне, как из-под раковины, словно атомные ледоколы расталкивая льдины, неспешно появились пятеро молодых, крупных мышей. Распихивая мечущихся тараканов и совершенно ничего не опасаясь, они двинулись в комнату. На их мохнатых мордочках читалась решимость и бесстрашие, чего не скажешь про Нафаню.

На домового было жалко смотреть. Только теперь он начал понимать какую ужасную вещь натворил. Мыши напугают людей и, как только те уедут, весь мышиный клан поселится здесь навсегда! Мыши станут главными, все будут слушаться Мошку, а домовому останется жить в сыром подвале. От этой ужасной мысли у Нафани встали дыбом волосы. Пусть уж лучше в квартире живут люди, чем мыши с тараканами!

Полный решимости, домовой выскочил на середину кухни, на ходу доставая из кармашка часы. Ошалевшие от безнаказанности тараканы полезли по его ногам, перебирая своими маленькими лапками, они почти полностью закрыли своими телами домового, в отчаянии вытянувшего высоко вверх руку с часами… Щёлк! – тихо, но отчётливо, пронёсся звук захлопывающихся часиков над нескончаемым тараканьим шелестом. В ту же секунду к потолку взметнулся яркий огненный шар, освещая покрытую тьмой кухню. Шар стал пульсировать, становясь всё ярче, тараканы в панике стали забиваться во все щели, пытались скрыться в вентиляции и под плитой, они неслись сломя голову от этого пугающего их света. Мыши со злобой прошипели: «Предатель!»