В центре кабинета четыре мягких кресла, обтянутых зелёным плюшем, кружком выстроились вокруг невысокого столика, украшенного дорогой даже на вид керосиновой лампой, с металлическим основанием в виде скульптурной группы: Персей освобождает прикованную к скале Андромеду. В одно из этих кресел радушный хозяин и усадил меня, тут же галантным жестом предложив сигару из початой коробки:

- Прошу, пан Трошицинский...

- Благодарю, но я не курю.

- Как желаете, коллега. Я, в таком случае, тоже воздержусь. Тогда, может быть, кофе?

- С удовольствием.

Желиковский звякнул старомодным колокольчиком, и, дождавшись, когда появилась пожилая служанка, распорядился о кофе. Затем вновь обратился ко мне:

- Прошу немного обождать, пан Трошицинский. Сейчас принесут.

А пока - да простится мне любопытство - но всё-таки давайте вернёмся к нашему разговору о техническом чуде господ Райт. Верно ли то, что пишут, или всё это всего лишь газетный обман для привлечения интереса, а фотоснимки - искусная фальсификация? Ведь если это правда, то вся Америка должна непрестанно говорить о полётах человека не по воле летучего газа или тепла от горячего дыма, а с использованием аппарата тяжелее воздуха!

- Не волнуйтесь, пан Желиковский. На этот раз газеты нас не обманули. Американцы братья Райт, действительно, сумели создать одноместный аэроплан и после нескольких неудач подняться на нём в воздух. Правда, откровенно говоря, летает их машина пока что не высоко и не долго, и полёты носят исключительно демонстрационный характер. Точно так же когда-то взлетел и аэроплан адмирала Можайского - но ведь пан знает, как российские чиновники относятся к изобретательству. Сперва отказываются выделять несчастные сотни рублей на завершение экспериментов, зато после тратят десятки тысяч, а порой - и миллионы на приобретение аналогов за границей. И хорошо, если заграничное изобретение появилось в ходе параллельного развития научной мысли, как в истории с Райтами. Но зачастую налицо просто-напросто наглая кража. Впрочем, довольно о грустном. Я готов поспорить, что не пройдёт и десятилетия, как аэропланы станут частыми гостями в небе всех промышленно развитых держав, от Америки до Турции.

- А вы знаете, пан Трошицинский, я вам верю! - Ярослав даже подался в кресле. - Не для того Пан Бог дал человеку мечту о полёте, чтобы оставаться навечно ползающим по земле, будто червю! Ведь сказано же, что Он создал нас по своему образу и подобию, а Он - есть совершенство! А коли так, то и человек должен быть совершенен! И хотя не имеем мы крыльев, подобно ангелам и птицам, зато по воле Его наделены разумом. И раз он попустил, чтобы человек создал корабли и паруса, чтобы плавать по океану дальше любой рыбы, раз попустил, чтобы аэронавты в гондолах шаров взлетали выше самых высоких колоколен - то надо было ожидать, что рано или поздно человек научится лететь не туда, куда ветер несёт монгольфьер, а ровно туда, куда потребно попасть самому человеку.

Лицо его выражало неподдельный восторг, когда он говорил о своих мечтах, пальцы его, словно у пылкого итальянца, непроизвольно рисовали в воздухе узоры. Энтузиаст! Даже удивительно: вроде бы не 'юноша бледный со взором горящим', в его возрасте люди уже, как правило, более рассудительны и степенны.

- И вы знаете, пан Станислав: с тех пор, как я узнал из газет, что такой аппарат для полётов уже кем-то создан, мечты осуществимы на практике - мне не терпится самому попробовать силы в конструировании подобного прибора. Уже месяц, как эта мысль не выходит у меня из головы и кое-что я уже набросал - разумеется, коллега, исключительно теоретически, но... Не откажите взглянуть.

Желиковский быстро поднялся из-за стола и, спустя несколько секунд уже разворачивал передо мной рулон бумажных обоев, на чистой стороне которого были небрежно вычерчены проекции 'кошмара футуриста', больше напоминающего китайского воздушного змея, чем аэроплан. Там же оказался завёрнутый листок писчей бумаги с двумя намертво наклеенными вырезками из газет с отвратительного качества снимками райтовского 'Флаера-II' на земле и в нескольких метрах над нею.

Кузен пани Барбары явно принадлежал к геройской плеяде первых фанатов пилотируемой авиации, создававших на голом энтузиазме совершенно немыслимые конструкции, способные, тем не менее, подняться в воздух, преодолев притяжение матери-Земли. Вот только и гибли эти первые лётчики регулярно. Где-то доводилось читать - не знаю, правда это или преувеличение, что вплоть до 1920 года пятая часть авиаторов не доживала и до тридцати лет, а в авиационные катастрофы разной степени тяжести попадали восемь из каждого десятка. Жаль будет, если молодой пан Ярослав окажется в их числе из-за излишней горячности или по неопытности... А если он попытается воплотить свои наброски в более материальную форму и подняться на этом 'ужасе, летящем на крыльях ночи' в воздух - так оно и случится.

В кабинет, после краткого, чисто символического постукивания, вошла давешняя служанка, которая водрузила в центр стола поднос с парой кофе, тарелочками, полными миниатюрным печеньем. При этом дама, уверенная в себе, как фрёкен Бок до знакомства с Карлсоном, довольно бесцеремонно сдвинула бумаги к краю, после чего удалилась, монументальная, словно крейсер в океане. Впрочем, это не встретило никакого противодействия со стороны Желиковского - при его-то шляхетском гоноре! Странно, но, как говорит Андрей, 'в каждой избушке - свои погремушки'.

Сделав пару символических глотков прекрасного чёрного кофе, чтобы соблюсти ритуал, я обратился к недавнему выпускнику варшавской Технологички:

- Видите ли, пан Желиковский... Я сам - активный сторонник прогресса, но создавать аэроплан, взяв за основу вот такие фотоснимки... Это очень по-славянски. На такое способны только мы, поляки, да ещё наши русские 'кузены', с которыми мы то враждуем, то сотрудничаем именно из-за поразительной схожести национальных характеров. Когда-то от одного русского я услышал притчу, имеющую непосредственное отношение к полётам. Один жолнеж обращается к поручику: 'Ваше благородие! А сундуки летают?' Тот, разумеется, обругал его дураком, на что солдат продолжал: 'А вот господин генерал давеча говорил, дескать, летают'... 'Да, летают сундуки, - тут же нашёлся офицер. Но низенько-низенько, и всё больше сверху вниз'.

- Это вы к чему? - Насторожился пан Ярослав.

- Да к тому, что вот этот аппарат - если его конструкцию перенести с бумаги в, так сказать, самолёт, - слово 'самолёт' я произнёс по-русски, - будет лететь как тот самый сундук с бегемотом внутри. То есть низенько и - в землю!

Спокойно! - Я примиряющим жестом остановил намеревающегося вскочить хозяина. - Вы недослушали, пан Желиковский. Я хочу сказать, однако, что если в подобную машину внести некоторые изменения, она будет способна продержаться в воздухе некоторое время даже с теми отвратительными по качеству моторами, которые способна выпускать современная промышленность. Вот смотрите... - Вынув из внутреннего кармана кохиноровский карандаш, который я по студенческой привычке постоянно таскаю с собой для заметок, я склонился над проекцией 'аэроплан в растопырку'...

Минут двадцать спустя Бася чуть ли не силой отобрала у нас исчёрканную обоину и раздражённо-язвительно потребовала: 'бардзо проше панов инжынерОв в едалню'. А может быть, прошло и больше времени? Не знаю, не обратил внимания: всегда интересно поговорить с умным человеком. И желательно, чтобы собеседник не оказался собственным отражением в зеркале.

За столом беседа плавно перетекла с проблем авиастроения на, в прямом смысле, более приземлённые темы.

- Мне весьма приятно, вернувшись на родную польскую землю, познакомиться со столь достойными людьми. Представьте: я даже и не знал, очутившись в вашем прекрасном городе, что здесь живут мои родственники! К сожалению, так сложилось, что родители не часто рассказывали о семейной генеалогии. И вдвойне приятно, что мы оказались близки не только по крови, но и идейно, стремясь посеять и прорастить необходимые в наш век зёрна технического прогресса. Даже прекрасная пани Барбара, как оказалось, увлечена столь необычным для сегодняшних женщин искусством фотографии!