Юлия убегает к детям.

Нелли крадучись пробирается и садится на освободившийся стул.

НЕЛЛИ: Оооооооооой (вытягивает ноги) как хорошо-то сразу стало…

ЖАННА: Да… В такие моменты понимаешь, как мало надо человеку для счастья. Пришла домой с мороза – а там тепло. Счастье?

НЕЛЛИ: Ну да. Или когда из театра после спектакля бежишь в туалет и прибегаешь первой, пока ещё нет очереди. Это такое счастье!!!

ЖАННА: Оооо… да… Правда, это счастье почти несбыточное. Почти всегда найдётся какая-нибудь дрянь, которая успевает примчаться вперёд.

НЕЛЛИ: И не одна!

ЖАННА: Вот! Что довольно обидно. И главное смотришь, в мужском – так свободно. Они ходят себе спокойно туда-сюда, заглядываешь, пока дверь открыта, а там мест свободных полно. Так мужикам завидуешь, им вообще по жизни проще. А у тебя пятнадцать тел впереди, и всем плевать, что уже в ушах булькает. Как хочешь, так и выкручивайся…

НЕЛЛИ: Да как хочешь? В нашем случае всё как всегда. Терпи…

ЖАННА: Вот. Это ты подруга в точку. Второе имя каждой девушки – это терпение. Сколько нам по жизни приходится от них терпеть…

НЕЛЛИ: Ой, не говори. Перед тем как получить хоть чуточку тепла столько приходится страдать.

ЖАННА: Приходится. И что интересно, каждый раз на одни и те же грабли!

НЕЛЛИ: ДА!

Смеются.

ЖАННА: Но разговор-то всё-таки за счастье начинался. Так вот, когда эти «грабли» не отравляют нам жизнь, или хотя бы отравляют не сильно, то это тоже большое счастье. Не так ли?

НЕЛЛИ (обдумав, соглашается): Счастье. Но эти «грабли» ведь умеют не только жизнь отравлять. Вот, когда в автобусе битком набитом едешь, и тебе мужчина место уступает. Это же тоже счастье!

ЖАННА: О, ещё какое. Особенно, если около этого мужчины стоит несколько девушек, а он уступает место именно тебе, это вообще экстаз.

Смеются.

НЕЛЛИ: Нет, я бы тут всё-таки разделила. Когда мужчина уступает место, то это счастье. А вот когда ты видишь на себе свирепые завистливые взгляды других дам, что место уступили именно тебе, вот это уже экстаз!

Обе смеются.

ЖАННА (протягивает по-мужски руку): Жанна!

НЕЛЛИ: Нелли! (протягивает руку в ответ

Жмут неумело руки, улыбаются друг другу.

Возвращается Юлия, видит, что её место заняли, ставит руки в бока, недовольно смотрит на Нелли.

ЮЛИЯ: Что-то тут я смотрю сильно весело. У меня девчонка лоб расшибла, а они ухмыляются?

НЕЛЛИ: Да мы вообще не по этому поводу смеёмся. У нас тут диспут про мужиков зашёл.

ЖАННАпоправляет Нелли): Про счастье!

Нелли смотрит на Жанну, кивает неопределённо головой.

НЕЛЛИ: Про мужиков и про счастье. Где об этом ещё поговорить как ни в детской поликлинике.

ЖАННА: Во-во…

Нелли и Жанна смеются

Юлия неодобрительно качает головой, со всей накопленной обидой подходит к двери кабинета, стремительно дёргает за ручку.

ЮЛИЯвоинственно): Так, ну, сколько уже можно там сидеть?

Дверь неожиданно распахивается и бьёт по лбу Юлии. Из кабинета выбегает с весёлым смехом Дина, вслед за ней весёлая смеющаяся женщина врач.

Юлия падает на пол, теряет сознаниеК ней прибегает её дочка Вика, садится на коленки, гладит маму по голове.

ВИКА негромко, её едва слышно на фоне смеха выходящих из кабинета женщин: Мама, мамочка, мама…

ДИНА (весело смеясь): Я выиграла! Говорила, что они не выдержат и заглянут! (укоризненно обращается к сидящим на стульях девушкам) Девки, сколько можно сидеть? Ну, у вас и выдержка. Я уже думала, что проиграю спор. Я бы уже десять раз заглянула, разнесла бы тут всё к чёртовой матери, но на приём попала. А вы сидите… Эх, не то поколение растёт, нет в вас стержня, что было в наше время.

ВРАЧ (обращается к подруге): Да, Дина, уговор есть уговор. Кагор в следующий раз с меня.

ДИНА: Два! (Показывает два пальца) Мы на два пузыря спорили.

ВРАЧ: Ну, два, два… Всё, иди уже, мне работать надо. Кто следующий?

Врач осматривает корридо и обращает внимание на лежащую Юлию и плачущего рядом с ней ребёнка.

ВРАЧ: Ага. Это, следующий пациент, как я понимаю (смотрит на Юлию). Дина погоди, не уходи. Давай-ка подсоби. Затащим тело в кабинет вместе.

Дина и врач за руки и за ноги затаскивают Юлию в кабинет, ребёнок заходит вместе с ними.

Дина выходит, закрывает за собой дверь, обращается к сидящим девушкам.

ДИНА: Фух… (вздыхает). Что с девчонкой? Нервы? Или кислородное голодание? Душновато тут что-то. Давно лежит?

ЖАННА: Так это вы же её… (передумывает объяснять). Да, кислородное голодание, похоже. Буквально перед вами упала незадолго. Она вообще какая-то странная девушка. Не адекватная, похоже.

ДИНА: Да ладно, кто сейчас адекватный в наше время. А обморок, это не страшно. Сейчас её подруга откачает.

НЕЛЛИ: Подруга? Простите, а вы по какому вопросу приходили к врачу? Где ваш ребёнок?

ДИНА: Мой ребёнок в Лос-Анджелесе, строит карьеру. А мамка тут с тоски помирает. Вот заглянула к школьной подруге, разбавила часок.

НЕЛЛИ: Нифига себе. Здесь люди сидят ждут, торопятся, а они там болтают, вспоминают школьные годы?

ДИНА: А что такого? Знаешь, девочка, с высоты своего опыта могу сказать, что вся та суета, которая сейчас для тебя очень важна, это всё пшик. Затянувшийся пшик, который не имеет никакой весомой ценности в жизни.

НЕЛЛИ: Что? То есть то, что я беспокоюсь о своём ребёнке, что хлопочу о своей девочке, привожу к врачу, когда она болеет – это всё не важно? Это пшик?

ДИНА: Я не об этом. Заботиться надо, обязательно надо. Я говорю о тех спешках, о тех крысиных бегах, в которых вы все участвуете. Ведь вы же вечно куда-то торопитесь, куда-то спешите. По головам друг друга скачите в своих призрачных мечтах. Что я не знаю? Сама такая была.

ЖАННА: Оно и видно. Наглости вам не занимать. Вы там, кажется, о чём-то спорили? Точнее о ком-то. О нас, верно? Людях сидящих за дверью, ожидающих помощи. Вы там сидите, развлекаетесь, задерживаете без дела очередь, врача, а потом начинаете нас же и учить жизни? Идите, женщина, идите. Тут и так душно.

ДИНА: Ну-ну… Ладно. Чего с вами трепаться. Каждый человек привык свои шишки набивать, советов слушать мы не любим. Давайте – давайте…

Дина начинает уходить.

Открывается дверь кабинета, оттуда выходит Юлия, голова её подвязана, держит за руку ребёнка.

Дина резко оборачивается, взмахивает руками.

ДИНА: Тьфу, ёлки… Про огурцы-то я забыла рассказать!

Дина отталкивает в коридор выходящую Юлию, пихает начинающую вставать с места Жанну, она падает обратно на стул.

Дина заскакивает в кабинет, громко хлопнув при этом дверью.

ЖАННА (обращается ко всем): Вы это видели? Во баба. Ни стыда, ни совести, зато напористость… можно позавидовать.

НЕЛЛИ: Да… попадаются ещё экземпляры совкового застоя. Ни говорить толком не умеют, ни образования, ни жизненных достижений, а всё думают, что самые умные.

Юлия стягивает повязку с головы, проверяет шишку, начинает одевать ребёнка.

ЮЛИЯ (Нелли): Я в данной ситуации больше всех пострадала. В наших поликлиниках похоже по-другому на приём и не попадёшь, только вперёд ногами. Но, тем не менее, я скажу слово в защиту того, кого ты называешь экземплярами совкового застоя.

НЕЛЛИ: Так чего тут говорить-то? Ситуация сама за себя всё показала.

ЮЛИЯ: Я не знаю, что тебе показала эта ситуация, но я точно знаю, что не стоит всех ровнять под одну гребёнку. У меня очень много знакомых, подруг матери, друзья отца, люди, которых я очень уважаю, и поверь есть за что. Ты говоришь, что у них нет каких-то личных достижений, что говорить толком не умеют? Да, не гнались раньше люди за деньгой так, как это происходит повсеместно сейчас. Наши деды и отцы жили идеей, страну нашу строили и подымали из руин после Второй Мировой. У меня папка на заводе вкалывал не из-за того, что такой тупой, он своё дело знал так, что к нему из-за границы приезжали стажироваться.