Ангара.

  Стояла ночь, завораживающий зимний сумрак. Небо заслоняло тяжелое, пухлое покрывало туч. Такую плотную пелену облаков не просвечивало даже дневное солнце, когда описывало над горизонтом низкую, зимнюю дугу.

  Кайрос шел, методично переставлял ноги, разгребая ровный, рыхлый снег. За его спиной, плотно прижатый к спине возвышался бочкообразный рюкзак, одного, серебристого цвета с комбинезоном. От Кайроса в чащу убегала цепь следов: две борозды с провалами шагов. Далеко позади, на лесной плеши тлели почерневшие остатки параплана.

  Мимо плыли согнутые тяжелым инеем ветки деревьев и сгорбленный, дырявый кустарник. В черной вышине порывистый ветер ворошил колючую шапку елового леса.

  Четверть часа спустя Кайрос вышел к краю леса. Деревья здесь расступались перед спуском к реке. Длинные ветки раскачивались из стороны в сторону, будто махали кому-то на невидимом другом берегу.

  На короткий миг он оглянулся: сенсоры уловили движение в чаще. Ничего, только двойная, кусочно-непревная полоса следов во мраке. Кайрос проверил датчики. Температуру снаружи. Минус 26 по Цельсию. Температуру внутри. Состав воздуха. Уровень заряда батарей.

  Он сделал осторожный шаг, другой, выступая на открытую местность. Поднял голову всматриваясь в плотное одеяло туч. Посторонних объектов нет. Еще шаг.

  Едва выступив из под защиты леса, Кайрос почувствовал как ветер ощутимо толкает его в правый бок. Длинная ветка качнувшись погладила его по рюкзаку, словно пытаясь удержать.

  Навигационный прибор показывал, что до пункта назначения два километра. Кайрос меланхолично проверил лямки рюкзака, ремни на поясе и предплечьях, после чего начал спускаться.

  К деревне он вышел со стороны реки. Рядом с берегом лежали выставленные на полозья перевернутые лодки занесенные снегом, словно замерзшие черепахи. Он двинулся вверх по заледенелой дороге, подгоняемый свистом ветра. Задиристая поземка то догоняла его, то, внезапно устав, припадала к земле. Кайрос шагал, штанины его с тихим шелестом терлись друг о друга, вместе с рукавами теплоизоляционной куртки. Вжик-вжик.

  Из-за поворота, у съежившихся зарослей рябины над снежным валом показалась расческа штакетника. Кайрос остановился и повторно, основательно просканировал местность. В деревне наверняка есть живность, собаки. Они не дадут ему войти спокойно, станут лаять, поднимать шум. Требовалось максимально подготовиться к тому, что его заметят.

  Первым делом он проверил тяжелый, закрытый мягким кожухом прибор на правом предплечье. Отстегнул капот, провел пальцами по панели, открывая зеленую голограмму состояния. Из рюкзака за спиной донесся тихий, хлюпающий звук. По лицевой маске Кайроса на уровне глаз побежали цифры. Времени достаточно, но нужно поторопиться.

  Он размеренно вышел на широкую улицу пустынной, точно вымершей деревни. Головы он не поворачивал, однако сканеры послушно пронизывали покосившиеся заборы, ворота, бревенчатые срубы и выцветшие бараки силикатного кирпича. Отдельные здания были заброшены, тянули в небо почерневшие стропила, смотрели укоризненно пустыми глазницами окон. Ветер волок по дороге меж сугробами поземку. Сканер засек собаку. Еще одну.

  Кайрос остановился у низкого дома под двускатной крышей с парой узких, прямоугольных окон. Из крипичной трубы на крыше тянулась тонкая струйка дыма. На одной стороне крыши чернели солнечные зарядные панели: снег на них не задерживался. Ворота чуть приоткрыты, связаны металлической цепью.

  Сенсоры показывали, что за воротами стоял угловатый, старенький, промерзший насквозь электро-болид. За болидом - сдвоенный, отапливаемый сарай с живностью: куры, корова. У крыльца - конура, в ней свернувшийся калачиком крупный, мохнатый пес на цепи. Не спит.

  Войти в дом полагалось без шума. Этому препятствовали засов на глухой калитке и цепь на воротах. А также пес, который поднял голову и прислушивался к вою ветра.

  Кайрос шагнул к приоткрытым воротам, протянул правую руку к свисающей цепи. Из агрегата на предплечье выдвинулись металлические стержни. Тонкое шипение плазмы и цепь распалась, он едва успел подхватить концы, чтобы не брякнуло.

  Аккуратно, стараясь не шуметь, Кайрос подтянул створ ворот, собирая волну снега. Морозные доски предательски скрипнули. Кайрос осторожно шагнул во двор. Оперся о вытянутый угловатый нос болида, засыпанный снегом, протискиваясь к тропинке.

  Звякнула цепь. У самого крыльца его ждал огромный, косматый пес.

  Зверь опустил голову, морща черный нос и обнажая клыки, готовясь к прыжку. Звук, что он издавал не был рычанием, скорее раскатистое, утробное рокотание.

  Кайрос отреагировал быстро. Выброшенная рука и парализующие лучи впились в собаку. В морозном воздухе блеснули разряд, бегущий по едва видимым проводам. Пес рухнул как подкошенный, где стоял, словно под фигуристом-новичком разъехались коньки.

  Растрепанная, крупнотелая Пелагея в необъятной, мешкообразной ночнушке едва продрала глаза ото сна. Протерла лицо сухой ладонью. Она спала на раскладном диване в углу просторной комнаты, занимающей все пространства сруба. В соседнем углу высокий шкаф отгораживал низкую лежанку, на которой похрапывал Василий. К противоположной стене примыкала массивная беленая печь. В доме царил сумрак: свет едва сочился из оторченных изморозью окон. Ей померещилось, что хлопнула дверь в сенях и у порога кто-то копошится. Она поднялась на локтях в кровати. И правда, у двери шевелилась темная фигура. Не совсем отдавая себе отчета она села в кровати, откинув одеяло. Спустила полные ноги. Потянулась и щелкнула выключателем. В комнате вспыхнул свет.

  Фигура у двери замерла, потом поднялась и повернулась. Перед Пелагеей предстал высокий, под потолок человек в светло-сером комбинезоне, перетянутый ремнями и увешанный устройствами. Правую руку повыше запястья накрывал массивная панель, охватывающая предплечье целиком. На груди и у пояса висели черные плоские приборы, похожие на рации. Левое плечо венчала черная округлая башенка, точно перевернутая чашка, с поблескивающим глазком камеры. Голова с прозрачной лицовой маской укрыта в капюшон. Под массивными ботинками на толстой подошве набегали лужицы талого снега.