МАША (подходит к Фабиану фон Небельдорфу, медленно рассматривает его, обходя вокруг, затем непонимающе поворачивается к Гюнтеру). Ну и что?
ГЮНТЕР (по-прежнему стоя на коленях). Я... я... хххотел, чтоб ты зззнала...
МАША (опускается на колени рядом с ним, берет его лицо в ладони). Я люблю тебя.
СУЩЕСТВА. А твоя мама?
МАША. Что... моя мама?
СУЩЕСТВА. А твоя мама?
МАША (обнимая Гюнтера). Да пошли вы!
СУЩЕСТВА. А твоя мама?
МАША (с усмешкой, не переставая обнимать Гюнтера). Ну, хорошо. Моя мама.
Женский портрет выпадает из рамы вперед. Из проема, облитая призрачным светом, выходит изображенная на портрете. Делает несколько шагов и замирает, словно позируя для нового портрета.
СУЩЕСТВА (делая сложные движения вокруг стоящей, наперебой проговаривают ее биографию). Гальперина Роза Исааковна. Родилась в 1920 в городе Конотоп (Украина). Отец рабочий кожевенного завода, мать стенографистка. Окончила среднюю школу. Была секретарем школьной комсомольской организации. По окончании школы работала в Конотопском райкоме комсомола. В августе 1939 райкомом комсомола направлена на работу в НКВД. Член коммунистической партии с января 1940. С января 1941 следователь НКВД. Присвоено звание лейтенанта. С февраля 1942 в Особом отделе 1-го Украинского фронта. Присвоено звание старшего лейтенанта. С января 1946 в составе 242-го Отдельного полка НКВД, специализирующегося по борьбе со "шпионами, диверсантами и изменниками родины" на территории Западной Украины. Обращение этого подразделения с гражданским населением отличалось беспримерной жестокостью. Гальперина активно применяла пытки, одну из которых изобрела сама: голого подследственного подвешивали вниз головой, Гальперина била его острым каблуком женской туфли по половым органам. За это среди сослуживцев была прозвана "Каблучок". Всегда лично расстреливала приговоренных. В мае 1947 присвоено звание капитана. Награждена двумя орденами и пятью медалями. В январе 1948 уволена в запас в звании майора и переведена на партийную работу в Киевский горком партии. С 1949 года зам.зав.отдела культуры. В 1964 приглашена на работу в Министерство культуры СССР. С 1969 главный редактор журнала "Вопросы культуры". В июне 1987 уволена с занимаемой должности. В августе 1991, после провала антигорбачевского путча, покончила собой.
ГЮНТЕР. Скккажи, кккакое твое любимое время гггода?
МАША. Зима.
ГЮНТЕР. А у ммменя - лллето.
СУЩЕСТВА. Значит свадьба будет весной.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Гостиная в мюнхенском особняке Гюнтера. Стены увешаны картинами еврейских художников и предметами еврейского быта. Гюнтер и Маша ужинают за старинным, богато сервированным столом. Повар-китаец ввозит столик-коляску с едой, обслуживает их.
ГЮНТЕР. Милая, ттты так и не отттветила на мой вввопрос.
МАША. На какой?
ГЮНТЕР. Кухню кккакой страны ты предпочччитаешь?
МАША (усмехается). Трудно сказать!
ГЮНТЕР. Пппочему?
МАША. Не знаю... За эти две недели я столько всего перепробовала. По-моему мы обошли с тобой все парижские рестораны.
ГЮНТЕР. Тттеперь предстоит обббойти все мммюнхенские.
МАША. О Боже мой! Я превращусь в корову и ты меня разлюбишь!
ГЮНТЕР (внезапно цепенея). Я... я ннне разлюблю тебя даже кккогда ты пппревратишься в... стул, или в... мокрые ботинки. Ттты мне нужна, как вввоздух. Без тебя я ннне жил, а... знаешь...
МАША (бросается к нему, чуть не сбивая повара с ног, садится Гюнтеру на колени, целует его). Обожаю когда ты волнуешься! Ты становишься таким странным, таким... сумасшедшим! Волнуйся, волнуйся еще! (Целует его.) Спрашивай, спрашивай меня, милый! Спроси, сколько у меня было мужиков!
ГЮНТЕР. Мне эттто не интересно.
МАША. Ну, спроси про что-нибудь... про кухню!
ГЮНТЕР. Кухню кккакой страны ты предпочитаешь?
МАША. Да я не кухню предпочитаю, а блюда. Например, никто не приготовит фаршированную щуку лучше моей бабушки. А цыплят табака лучше Гоги Кавтарадзе. А украинский борщ лучше моей тети. А в ресторане... конечно, это все вкусно, омары в коньяке, лозанья, и это, ну... то что мы ели вчера? Кадык теленка?
ГЮНТЕР. Ри дэ во. Тебе не понравилось?
МАША. Да нет же, очень понравилось, но как тебе сказать... как будто это сделано не руками человека.
ГЮНТЕР. А чьими ррруками?
МАША. Не знаю. Ну, вот это, например (показывает на блюдо с китайской едой) Как это называется?
ГЮНТЕР. Хрустальный поросенок. Эттто блюдо китайцы едят тттолько по большим пппраздникам. В китайской кухне оннно сссамое дддорогое.
МАША. Почему?
ГЮНТЕР. Пппотому что ппприготовить его очень сссложно. Эттто делают только очень опппытные повара. Представь, поросссенка надевают на специальные вилы и дддолго обжаривают на вввесу над открытым пламенем, после чччего он приобретает такой необычный цвет.
МАША. Как-будто из красного стекла! Есть страшно!
ГЮНТЕР. Ты правда не хочешь?
МАША (целует его). Шучу. Хотя, по-хорошему - сварить бы из этого поросенка холодец, поставить бы на стол литра три "Московской" и позвать бы в гости наших мудаков-эмигрантов!
ГЮНТЕР. Ты правда хочешь? Водки?
МАША (смеется). Опять шучу! Ну не каждый же день водку пить! Скажи мне пожалуйста, почему немцы так серьезно все воспринимают? Даже шутки?
ГЮНТЕР (пожимает плечами). Я об этттом не зззадумывался. Мможет тебе пппросто кккажется?
МАША. Да какое там - кажется! Со мной в институте училась одна пара из ГДР, Хорст и Моника. Такие ужасно правильные ребята. Ну и однажды он один пришел на лекцию, без подруги. Я подхожу и говорю: Хорст, ты знаешь где твоя Моника? Он говорит: знаю. В общежитии. У нее приступ мигрени. А я ему: ничего ты не знаешь. Я сейчас видела как она с каким-то негром к ресторану "Метрополь" на такси подкатывала. Он побледнел. Это правда? - спрашивает. Я говорю: честное комсомольское. Он конспекты забирает - и в общежитие. Ну, мы с девчонками посмеялись, да забыли. А на завтра эти Хорст с Моникой поперлись в бюро комсомола на меня жаловаться. Оказывается, я унизила их человеческое достоинство и опорочила звание комсомольца.
ГЮНТЕР. Ну, пппросто дддурак этот Хорст.
МАША. Я ему так и сказала! Я говорю: ты что, дурак, шуток не понимаешь? А он говорит: это не шутка, а подлость. У нас, говорит, в Германии так не шутят. Я спрашиваю: а как же у вас шутят в Германии? Он говорит: шутят по-хорошему. Я спрашиваю: это как? Это, говорит, человек, который с тобой шутит, сам сразу начинает смеяться, так что ты понимаешь что он шутит. Вот так. Слушай, Гюнтер, пошути со мной по-хорошему?
ГЮНТЕР. Как?
МАША (ерзая у него на коленях). Ну скажи, что мы сегодня опять будем водку пить.
ГЮНТЕР. Ну, вообще-то под хрустального поросенка подают кккитайское кккрасное вввино. Водка к нему не подходит.
МАША. Знаешь, один мой приятель сказал, что водка не подходит только к одному продукту.
ГЮНТЕР. К какккому?
МАША. К говну!
ГЮНТЕР. Значит, ттты все-таки хочешь водки? МАША. Хочу. Но сегодня я хочу не просто так. А с идеей.
ГЮНТЕР. Как это - с идеей?
МАША. Ты главное скажи, чтоб принесли, а как и что я тебе объясню.
ГЮНТЕР. Элисказес, принесите нам рррусской ввводки!
Входит слуга Гюнтера Элисказес, ставит на стол бутылку водки, уходит.
МАША. Скажи, у вас в доме всегда были слуги? ГЮНТЕР. В общем, да. Без Элисказеса я бы не смог ухаживать за дддомом.
МАША. Почему?
ГЮНТЕР. Здесь двенадцать комнат, сад, кухня. Нннадо следить ззза всем этттим, договариваться с ссадовником, с ппповарами, зззакупать продукты. А у меня довольно много ррработы.
МАША. Вот этого я не могу понять! На хуй тебе работать экспертом в этом патентном бюро, если тебе по наследству привалило на 22 миллиона недвижимости?
ГЮНТЕР. Ннно это моя пппрофессия.
МАША. У меня тоже есть профессия. Инженер-экономист. Но я ни одного года не работала по специальности.
