Гермиона чувствовала одновременно боль и удовольствие. Болезненный стон сорвался с ее губ. Узел внутри живота затянулся ещё сильнее от непонятых организму ощущений.

И Малфой стал набирать темп.

Он вбивался в нее, что были силы. Резко, сильно, до самого конца. Схватил ее за волосы, поднимая голову с подоконника. Сошёл на рваный безумный ритм. Врываясь в нее слишком сильно. Слишком резко.

Но так нужно.

Ударил ее по ягодицам, сорвавшись на сумасшедший рык. Один раз, второй. Боль приносила остроту этому безумному удовольствию.

Гермиона стонала громко, призывно, закусив до крови губы.

Да, как самая настоящая шлюха. У Драко от этого ещё больше сносило крышу, а тепло удовольствие было готово вырваться. Ведь ее стоны, его следы на ее теле, их бешеные движения на встречу друг другу доводили до исступления.

Его пальцы дотронулись до ее клитора, и гриффиндорку унесло. В неизведанные края. Она почувствовала, только как Драко стал изливаться в нее, громко постанывая.

***

Малфой развязал ее руки, затем спустился к ногам, освобождая от верёвок. Стал застегивать брюки, поглядывая на Грейнджер.

Гермиона поправила платье, подняла свои трусики с пола, дерзко взглянула на слизеринца.

— Не боишься, что расскажу всем?

Драко хмыкнул, выгибая одну бровь и высокомерно улыбаясь.

— Ты еще будешь вспоминать сегодняшний день, грязнокровка. И мечтать, чтобы это повторилось. — Малфой чуть наклонился к ней, понижая голос до бархатистого шёпота. — Ты будешь хотеть, чтобы я ещё раз трахнул тебя, как грязную гриффиндорскую шлюшку. Можешь не сомневаться. И не расскажешь ни одной живой душе, чтобы никто не узнал, как ты стонала в этом холодном коридоре.

Он развернулся и ушёл, так и оставив Грейнджер стоять одну. Оттраханную и обескураженную.

И ох, как Драко был прав. Она так много думала об этом жестком сексе на подоконнике, что ее желания исполнились. Да ещё и в двойном размере.

Но это совсем другая история.