– Я все поняла, но какое отношение это имеет к некой Джинни?

– Так вы не дослушали, – спокойно сообщила Нади. – Джинни тоже очень хотела удачно выйти замуж, соответственно на каждом приеме тщательно изучала всех подходящих по возрасту мужчин. И в один прекрасный день она в прямом смысле нос к носу столкнулась с этим юношей, уронив поднос с пустой посудой. К нашему искреннему удивлению, молодой человек, ничуть не разозлившись на неловкую официантку, помог ей все собрать, спросил ее имя и представился сам. К сожалению, как его зовут, я не помню, мы не слишком близко общаемся с Джинни.

– А что было дальше, вы не знаете? Вы потом видели Ральфа на приемах, где работали?

– Время от времени. Не знаю, как это удалось Джинни, но тем не менее она обслуживала почти каждый вечер, где тот был в списке приглашенных. Думаю, вам стоит поговорить с ней.

Гениальная мысль! Сама бы я никогда не догадалась. Поумерив язвительность, я поинтересовалась:

– А вы не знаете случайно ее адрес?

– Конечно, – кивнула Нади. – Мы со всеми девочками обменялись координатами на случай, если кому-то срочно понадобится замена. Понимаете, в жизни бывают самые разные неожиданности.

Уж это я очень хорошо понимаю.

– Подождите, я сейчас принесу записную книжку, – сказала девушка и, поднявшись с жалобно скрипнувшего табурета, прошла в комнату.

Оставшись одна, я тоже встала с места и подошла к приоткрытому окну, из которого доносились звуки вечернего города. Квартирка Нади выходила во двор, освещенный тусклой светлячковой лампой, и видно мне было немного. К моему удивлению, лишь в нескольких окнах горел свет, остальных жильцов или не было дома, или они уже спали.

– Любуетесь? – раздался голос вернувшейся хозяйки. – Но вид у меня не ахти, посмотреть особенно не на что.

– Зря вы так, – возразила я. – Очень мило. Такой уютный, старенький дворик. Во мне просыпается ностальгия по далекому детству.

– Старенький, это точно, – вздохнула Нади. – Интересно, выберусь ли я когда-нибудь из этой дыры? – Досадливо поморщившись, она встряхнула волосами, вспыхнувшими, как яркое пламя, и, через силу улыбнувшись, протянула мне небольшой, сложенный вчетверо листок бумаги. – Вот адрес Джинни, но, думаю, сейчас не стоит к ней идти, лучше с утра. Она ранняя пташка.

– Спасибо за совет. – Убрав добычу в сумку, я попрощалась и покинула мансарду, предоставив хозяйке возможность спокойно отдохнуть.

Прибыв утром по нужному адресу, я обнаружила, что в отличие от Нади Джинни живет вместе с довольно многочисленной семьей: когда мне открыли дверь, то в большом коридоре за спиной девочки-подростка я увидела весело возящихся с котенком детей лет пяти и семи.

– Доброе утро. Не подскажете, где я могу найти Джинни?

Вместо ответа девочка ойкнула и прикрыла рот рукой. Некоторое время подождав, я повторила:

– Ты не знаешь, где Джинни?

– В больнице, – выйдя из ступора, сообщила мне предполагаемая младшая сестра официантки. – И мама там с ней.

– А в какой именно больнице? – предчувствуя недоброе, уточнила я.

– Так в старой, что на углу с улицей Кроно, – живо откликнулась девочка и добавила: – Она, похоже, вчера на работе устрицами отравилась, пришла домой и за живот схватилась. Матушка ее углем отпаивала и настойкой водорослей, но не помогло ничего, позвали соседку-магичку, та только взглянула и велела в больницу везти. Вот уже часов шесть, как все уехали.

Судя по виду, говорившая была не слишком озабочена судьбой Джинни, и это вполне объяснимо – в ее возрасте сложно представить, что действительно случилось что-то плохое. Слишком сильна еще вера во всемогущество взрослых, скорее всего девочка втайне завидует сестре, вокруг которой ближайшие несколько дней все будут бегать, суетиться и которую станут всячески баловать, что в большой семье случается редко. Мне этого не понять, я у брата всегда была единственной и самой любимой.

– Спасибо, – поблагодарила я собеседницу, явно собирающуюся рассказать мне еще что-то. – Пойду проведаю твою сестру.

Судя по отсутствию возражений, вид родственных связей я угадала.

На входе в больницу мне пришлось выдержать беседу со скучающим охранником, но в результате он не нашел никаких причин меня не впускать, бдительно записал все данные, и я, толкнув легко поддавшуюся дверь, прошла внутрь, оказавшись в просторном квадратном холле. К моему удивлению, даже утром в больнице оказалось полно посетителей. Некоторые неторопливо перемещались вдоль стен, внимательно изучая висевшие там плакаты; часть спокойно сидела в креслах, часть, находясь в этих же креслах, нервно сжимала руки; детишки различного возраста, в количестве около полудюжины, сгрудились в дальнем углу, вокруг магической проекции человека, то и дело переходящей от состояния скелета к общепринятому. Поморщившись при виде постепенно исчезающих мышц, я растерянно огляделась, лишь в этот момент обнаружив, Что напрочь забыла поинтересоваться у сестры Джинни ее фамилией, и как теперь искать официантку или ее родственников, представляю с трудом. Ни одна из сидящих в холле женщин не напоминала мою недавнюю собеседницу, но это и неудивительно. Вряд ли, имея минимум четырех детей, от пяти до двадцати лет, можно сохранить черты, соотносящиеся с внешностью тринадцатилетней девочки.

Пока я стояла на пороге, напрочь перегораживая вход, из дальней двери показался врач и громко поинтересовался:

– Кто здесь родственники мадемуазель Джинни Стеар?

С одного из кресел тут же вскочила одетая в балахонистое светлое платье женщина, одна из тех посетителей, кто явно нервничал.

– Я Мари Стеар, доктор.

– Прошу вас пройти за мной.

Мать Джинни послушно направилась к поджидающему ее эскулапу, в моей же голове завертелся вихрь мыслей. Самостоятельно найти окно, под которым мне удастся подслушать предстоящую беседу, я вряд ли смогу, а узнать, что именно собирается сообщить врач, было крайне необходимо, да еще и любопытно. После секундной заминки я бросилась вслед за женщиной:

– Мадам Мари, подождите!

Мать Джинни удивленно обернулась, а я, остановившись перед ней, самым искренним тоном пояснила:

– Я Нади, вы не помните? Меня из «Белого кота» прислали, узнать, как Джинни.

В глазах женщины промелькнула растерянность, но она все же кивнула:

– Да, хорошо. Пойдемте, сейчас доктор нам все расскажет.

Судя по тону, мадам Стеар, как и ее тринадцатилетняя дочь, верила во всемогущество врачей и надеялась, что с Джинни ничего страшного не произойдет. Я же, мельком взглянув в глаза врача, в коих отсутствовало всякое выражение, и на его крепко сжатые губы, не была склонна к оптимистичным прогнозам.

Проведя нас в небольшой кабинет, залитый солнцем и заполненный многочисленными цветами в необычного вида горшках, его хозяин заботливо предложил посетительницам два кресла, сам уселся на свое место за столом и задумчиво сцепил руки. Было совершенно очевидно, что начинать разговор ему совершенно не хочется.

– Доктор, как там моя дочка? Когда я смогу ее увидеть? Ей уже лучше? – глядя на врача широко раскрытыми глазами, заговорила мадам Стеар.

Я, честно сказать, почувствовала себя не совсем уютно.

– Хм, – потирая ладони, пробормотал врач, но затем, вздохнув, с выражением лица как перед прыжком в пропасть, заговорил: – К сожалению, мы не смогли ничего сделать. Ваша дочь скончалась.

В глазах женщины ничего не отразилось, она лишь повторила:

– Так когда я смогу ее увидеть?

Похоже, придется вмешаться мне.

– Доктор, расскажите, пожалуйста, что именно произошло, а я потом передам все мадам Стеар.

Взглянув на меня с искренней благодарностью, эскулап заговорил:

– Как вы, наверно, знаете, девушка поступила в больницу рано утром со всеми симптомами острого отравления. Возможно, если бы ее привезли сразу, не пытаясь экономить деньги и заниматься самолечением, ситуация сложилась бы иначе, но вряд ли. Слишком сильной оказалась реакция организма. Мы сделали все, что могли, вплоть до магического удаления всего содержимого желудка, но яд уже проник в кровь, и не помогло даже срочное переливание.