Иногда я забывала, кем он был. Он контролировал и управлял Нью-Йорком и всеми остальными частями, которые принадлежали ему железным кулаком. Он был Боссом. Одним из самых сильных. Даже сильнее, чем итальянцы. «Феникс - это ты», - я подавилась своими словами.

Я снова почувствовала его кивок. «Почему ты перестала трогать меня?» спросил он, напрягая мышцы, как будто требуя моего прикосновения.

«Извини», - пробормотала я и продолжила свою нежную ласку, хотя дрожала от внезапного страха. «А как насчет огня?»

«Огонь - это то, чем я владею сейчас. Я поднимаюсь над всем и всеми. Я хозяин, судья, присяжный и палач. Все остальные кланяются передо мной.» Его голос был сильным и наполненным силой.

Сильно сглотнув от нервозности, я закрыла глаза. Как я собиралась рассказать ему свою правду? Я доверяла ему, но во многих отношениях я все еще боялась его ... его реакции.

«Ты снова остановилась.»

Мои глаза снова открылись, и я пробормотала еще одно быстрое извинение. Когда моя рука скользнула по его спине, я услышала, как Алессио вздохнул от облегчения и удовлетворения. «Мне нравятся твои руки».

«Я люблю прикасаться к тебе», - тихо призналась я.

«Ты успокаиваешь меня, Айла. Ты успокаиваешь огонь, бушующий во мне, - признался он.

Я поцеловала его в плечо, когда мои пальцы начали ласкать татуировку цепи на его руке. Она начиналась на шее и обвивалась вокруг Феникса, а затем продолжалась по всей длине его руки, останавливаясь прямо над его локтем.

«Что насчет этой? Что она значит?», я спросила, поглаживая рукой по тяжелым, черным цепям.

Алессио застыл под моим прикосновением.

Я тоже замерла. Я начала менять тему, когда он ответил, его голос был низким и глубоким.

«Это значит, что я прикован к своему прошлому».

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить свое раскаленное сердце. Мне не понравилось, куда вел этот разговор, но это не остановило меня. «Что ты имеешь в виду?»

«Тату представляет мою месть».

Его слова были ударом по моей груди, и я почувствовала трещину в моем сердце. Это было почти так же больно, как мысль потерять все, что я только что нашла. Я посмотрела на цепь, которая отмечала тело Алессио, и слезы наполнили мои глаза, но я быстро их сморгнула.

«Каждый раз, когда я вижу её в зеркале, это служит мне напоминанием. Это напоминание о том, что я должен отомстить итальянцам. Каждый раз, когда я смотрю на цепь, она питает мой гнев и ненависть.»

О, его голос был наполнен таким большим омерзением и отвращением. Его слова были пронизаны годами ярости. Его тело было напряженным, мускулы сжались, когда его слова наполнили комнату, его признание тяжело давило на нас.

Он ненавидел итальянцев - Абандонато - так сильно, что пометил свое тело как напоминание.

«Каждый раз, когда я смотрю на цепь, я вижу безжизненные глаза моей матери, ее кровь вокруг меня». Голос Алессио прервал последние несколько слов, но потом я почувствовала, как он глубоко вздохнул. Он содрогнулся от моего прикосновения, и я сжала губы, чтобы не дать вырваться мучительному крику.

«Я поглощен этим. Это то, что заставляет меня двигаться, все эти годы и даже сейчас. Моя жажда мести сохранила мне жизнь, - продолжил Алессио таким же сдержанным голосом.

Я была расстроена мыслью о том, что он так долго страдает. Я хотела бы забрать все это, стереть всю его боль и годы страданий.

Я не смела поднять голову с его руки. Я скрывала свое лицо от Алессио, успокаивая его своим нежным прикосновением. «Альфредо уже мертв. Что ты бы сделал? Итальянцам?» Тихо спросила я.

«Альберто все еще жив. Он их так называемый Босс. Альфредо может быть мертв, но этот маленький ублюдок вступил во владение, и он должен умереть.» Алессио остановился на мгновение, и мое сердце ускорилось, пот выступил на лбу и я напряглась.

Когда он продолжил, мне пришлось заставить себя не отстраниться от него. «Каждого из них. Я убью любого, кто встанет на моем пути. Я буду убивать до тех пор, пока я не стану их чертовым Боссом. Я не остановлюсь, пока они не будут у меня под ногами.»

Алессио невесело рассмеялся, его тело дрожало под моей рукой. «Это конечная расплата. Забрав его империю, его армия преклонится передо мной, будет поклоняться мне как своему Богу».

Я видела сладкого и нежного Алессио. Я видела злого Алессио. Но этот… он был полон ненависти и мести, это был первый раз, когда я видела или слышала, его таким.

И из всех оттенков Алессио именно этот напугал меня больше всего.

Но даже благодаря своему страху я почувствовала внезапное облегчение. Я в безопасности в руках Алессио.

Во время его признания я не пропустила одно его обещание.

Алессио поклялся убить Альберто, моего мучителя. Он не знал, как много это значит для меня, знать, что однажды я избавлюсь от этого человека - дьявола в моей жизни.

«Алессио», - прошептала я.

«Да?»

Мои пальцы проследили цепь и затем Феникса. «Ты сказал, что убьешь любого на своем пути. Но как насчет невинных?»

Алессио напрягся. «Что?» медленно сказал он. О нет, я знала этот тон. Но я продолжала давить. Мне нужно было знать.

Мой голос дрожал, когда я говорила. «А как насчет тех, кто невиновен? Они тоже погибнут? Только потому, что они итальянцы - Абандонато?»

Как я. Слова были на кончике моего языка, но я остановила их как раз вовремя.

Он не отвечал, и это казалось самым долгим временем в моей жизни. Затем он сказал. И когда он это сделал, я поняла, что несмотря ни на что… мой конец всегда будет одинаковым.

«В этой семье нет, блядь, невиновных. Они все порождение дьявола. Они запятнаны кровью моей матери и сестры.»

Поднося руку ко рту, я подавила рыдания. Не имело значения, что я была жертвой и невиновной, потому что в конце концов я была Абандонато.

«Скажи мне кое-что, Алессио», - хрипло сказала я. «Ты сказал, что в этой семье нет невиновных. Ты ненавидишь их. Но…» Я остановилась и глубоко вздохнула. «Что бы ты сделал, если бы я была одной из них? Что если я скажу тебе, что я Абандонато?»

Мой вопрос был встречен молчанием. Я быстро смахнула слезы и стала ждать. И ждала. И ждала. Прошли секунды ... а потом минуты. Я все еще ждала, когда нас окутала тишина.

Алессио внезапно переместился из-под меня, и тогда я оказалась на спине, и он навис надо мной, его пристальный взгляд был напряженным, его брови нахмурились вопросительно.

«О чем ты говоришь?» он зарычал.

Положив ладони на его щеки, я прошептала: «Это просто вопрос, Алессио. Мне просто интересно.»

«Айла, это глупый вопрос. Почему ты вообще спрашиваешь это?» Он посмотрел на меня сверху вниз. «Не говори так больше никогда».

Он наклонился и поцеловал меня в нос. «Я не хочу, чтобы ты снова ассоциировала себя с этими придурками. Даже, блядь, не шути о таком. Ты меня слышишь?»

Мое сердце замерло от его слов, и, прежде чем я смогла остановить себя, я потянула его вниз, пока наши губы не встретились. Я поцеловала его со всем, что имела. Я целовала его, пока не задохнулась. Я поцеловала его с таким пылом, как будто это был мой последний поцелуй.

Алессио зарычал мне в губы и медленно отодвинулся, мы оба тяжело дышали, наши сердца стучали, пели друг другу в одном и том же ритме.

«Ты слишком невинна, мила и нежна, чтобы быть Абандонато. Твое сердце чисто. Ангел не может принадлежать Абандонато, - прошептал он мне в губы.

У меня перехватило дыхание, а пальцы сжались в его волосах.

«Алессио…» - тихо сказала я. Он смотрел на меня любящими глазами. И я знала, что он мог видеть то же самое в моих глазах, потому что я отдала себя ему. Мое сердце, мое тело, мою душу и мою любовь.

Даже сквозь жгучую боль в груди я улыбнулась.

И тогда он тоже улыбнулся.

Наши улыбки осветили сердца друг друга. Я могла видеть боль, исчезающую из его глаз, пока они не стали мягкими.

«Хватит с этим сейчас. Мы должны спать. Уже поздно, - тихо сказал он. Он встал с кровати и выключил свет, оставив включенным только ночник, прежде чем снова присоединиться ко мне в постели.