–Тот, кто умер, возможно, был счастливчиком,– пробормотал Харпер, и Дрина поняла по его глазам, что непреднамеренно напомнила ему о его Дженни.

Пытаясь отвлечь его внимание от призрака своего предыдущего спутника жизни, Дрина быстро продолжила: – Они проснулись после обращения в замешательстве и испуга и были проинформированы, что теперь, когда он снова сделал их молодыми и красивыми, они принадлежат ему и должны выполнять его приказы.

– Он хотел, чтобы они снова занимались проституцией? – спросил Харпер, нахмурившись.

Дрина покачала головой. – Они должны были заманивать смертных мужчин в дом, обещая секс. Но когда те окажутся там...

– Боже, – пробормотал Харпер. – Он не мог думать об этом. Кто-то заметил бы внезапное увеличение числа пропавших мужчин в этом районе.

– Да, конечно, но жулики, как правило, самоубийцы и все равно хотят быть пойманными и избавленными от своих страданий, – пробормотала Дрина.

– Как женщины отреагировали на все это? Конечно, они не согласились с этим? – предположил Харпер.

Дрина прочистила горло. – Бет сказала, что никто из них не захотел этим заниматься. Но только Мэри смогла противостоять ему, когда он рассказал о своих планах.

– Мэри, болтунья, – пробормотал Харпер, очевидно, вспоминая ее предыдущие слова.

– Да, Мэри, болтливая и слишком храбрая,– тихо сказала Дрина. – Она сказала ему, что они этого не сделают. Он может пойти к черту, они найдут меня, и я остановлю его.

– Держу пари, он не очень хорошо это воспринял, – догадался Харпер, чувствуя ее боль.

– Он тут же оторвал ей голову, – мрачно сказала Дрина.

– О, Боже, – Харпер с отвращением сел на свое место, но все еще удержал ее руку. Во всяком случае, его хватка стала сильнее, как будто он пытался вселить в нее всю свою силу, чтобы справиться с воспоминаниями.

– Остальные сразу же согласились на все, что он хотел в данный момент, – тихо сказала Дрина.

– Интересно, почему? – сухо пробормотал он.

– А тот момент, когда он был далеко от дома, Бет попыталась уговорить остальных бежать, сказав, что они смогут найти меня, и я все исправлю, – продолжила Дрина.

Она вздохнула, чувствуя себя виноватой в том, что не смогла ничего исправить.

– Они послушали? – тихо спросил Харпер, снова подавшись вперед.

Дрина покачала головой. – Они слишком боялись. Они не знали, где я, а он мог прийти за ними в любой момент. Они сказали, что она должна бежать одна. А они сделают то, что он прикажет, и будут ждать, когда их спасут.

Дрина выдохнула и свободной рукой повертела бокал на столе. – Бет убежала, но она не знала, куда идти, чтобы найти меня, и ей нужна была кровь. В итоге она вернулась в бордель, чтобы спрятаться. Она знала, что я еще не продала его, и не могла придумать, куда бы ей еще пойти. Она пряталась внутри в течение двух недель, питаясь крысами, птицами и любым другими животными, которые оказывались достаточно близко к дому.

Глаза Харпера недоверчиво расширились. – Она не могла выжить на этом.

– Нет, – со вздохом согласилась Дрина. – К концу двух недель она была в плохом состоянии, но ее обращение было настолько травмирующим, а она всегда была такой добросердечной, что не могла вынести даже мысли о том, чтобы питаться от смертных.

– Что произошло в конце двух недель? – спросил Харпер.

– Днем она оставалась дома, а по ночам отправлялась на поиски мелких животных. Она гналась за крысой вокруг дома в сторону улицы, когда мимо проехал мой экипаж.

–Ты вернулась?

Дрина кивнула. – Я думала выставить старый дом на продажу, и просто хотела посмотреть, в каком он состоянии. Я не собиралась останавливаться около него, так как планировала в первую очередь навестить девушек в новом доме. Я просто хотела посмотреть, не сгорел старый дом или что-то в этом роде, пока меня не было. Так что я приоткрыла занавески, чтобы взглянуть на него, проезжая мимо. Бет узнала меня через окно и закричала.

Вспомнив этот звук, Дрина закрыла глаза. Она никогда этого не забудет. Это был нечеловеческий вопль, полный боли, ярости и желания. Звук заставил ее резко обернуться, и она увидела Бет, стоящую там, бледную и оборванную.

– Я даже не узнала ее, – прошептала Дрина. – Когда я видела ее в последний раз, она была полной, ухоженной старухой, а передо мной стояло существо – грязное, истощенное, рыжеволосое и молодое. Но я увидела ее горящие глаза и состояние, в котором она находилась, и заставила форейтора остановиться. Я не понимала, кто это, пока не вышла из экипажа, и она бросилась на меня, бормоча что-то о безголовой Мэри и других девушках.

– Я все еще не понимала, что произошло. Она была наполовину безумна от жажды крови и ее речь не имела никакого смысла. Я попыталась усадить ее в экипаж, сказав, что отвезу ее в дом престарелых, но она словно сошла с ума от этой мысли, и единственный способ хоть немного успокоить ее, было пообещать, что я не отвезу ее туда. Вместо этого я отвела ее в старый дом и отправилась за кровью.

Дрина покачала головой. – Это было тяжелое испытание. Она испытывала отвращение и ужас при мысли о том, чтобы питаться кем-то, и я должна была контролировать ужас и ее, и доноров. Это был медленный процесс. Ей нужно было так много крови. И все это время я боялась, что, в конце концов, мне все равно придется ее убить, что ее разум зашел слишком далеко, чтобы его можно было спасти.

– Неужели? – спросил Харпер.

Дрина иронично усмехнулась. – Забавная штука с людьми. Те, кто кажутся сильными и запугивают других, обычно оказываются самыми напуганными и слабыми. А те, кто кажутся спокойными, говорят о своих страхах и кажутся самыми слабыми, часто являются самыми сильными.

– Да. Я тоже это обнаружил, – серьезно сказал Харпер. – Значит, с нашей Бет все в порядке?

Она слабо улыбнулась, когда он назвал ее «наша Бет». – Да. Я всю ночь приводила ей доноров крови. Она пришла в себя на рассвете второго дня, но я настояла, чтобы она отдохнула, и мы поговорим позже. Она проспала весь день и большую часть раннего вечера, а я осталась и присматривала за ней. Когда она проснулась, она была тихой и спокойной, и ей было намного лучше. Она мне все рассказала. И я немедленно отправилась в дом престарелых. Я пыталась уговорить Бет, подождать в борделе, пока я разберусь со всем, но она настояла на том, чтобы пойти со мной.

– Мне не следовало брать ее с собой, – сухо сказала она. – Я думала, что мне придется иметь дело только с этим негодяем, но за две недели после отъезда Бет он заразил и других женщин своим безумием.

– Кое-что из того, что он заставлял их делать с людьми, которых они заманивали в дом по его приказу... Она покачала головой, вспоминая, как читала их мысли, когда входила в дом, который был очаровательным и удобным, когда она видела его в последний раз, но теперь превратился в забрызганный кровью кошмар, усеянный трупами, некоторые из которых были разорваны на куски. Она сжала губы. – Их нельзя было спасти.

– Они напали в ту же минуту, как мы вошли, чего я не ожидала. Я вспоминала женщин такими, какими они были, но они уже не были ими. Он приказал атаковать, и они набросились на нас, как на чужаков, которые значат для них меньше, чем грязь под ногами. Бет и я были в меньшинстве. Мы были в невыгодном положении, потому что не были сумасшедшими и относились к этим женщинам, как к семье… раньше, – поправила она себя со вздохом, а затем призналась: – Я думаю, что Бет и я обе умерли бы в тот день, если бы не прибыли стражи совета, чтобы спасти нашу шкуру.

– Совет следил за ними? – спросил Харпер.

– Да, к счастью, – ответила она. – Но им и нужно было следить. Не было абсолютно никакой осторожности. Многие мужчины, женщины и даже дети из этого района исчезли. Несколько пропавших были замечены, входящими в доме вслед за женщинами. И запах, идущий изнутри, был довольно отвратительным. С таким же успехом они могли написать на входной двери: «Посмотрите сюда».

Она покачала головой. – Когда мы подъехали, силовики, по-видимому, вооружались в экипажах через улицу и, как потом выразился Скотти, «ввалились, словно на чай».