Я взял Бека под свое крыло в надежде сделать из него профессионального серфера, ради которого все будут спешить насладиться соревнованиями. Он был хорош, как Келли Слейтер[10], но еще и ленив, как Гомер Симпсон[11], так что мне приходилось активно готовить его к соревнованиям в конце сентября. Я единственный, кого он боялся, поэтому если кому и удавалось оторвать его задницу от кровати каждый день в пять утра, то только мне.

Хейл покачал головой.

– Постригись, кретин. Твой пах выглядит как Фил Спектор[12], – указал он на пенис Бека. Тот засмеялся, его хозяйство раскачивалось, как волосы в рекламе шампуня.

Хейл снова повернулся ко мне, и теперь мы втроем сидели как придурки, разрушая волны. Прекрасно.

– В этом месяце обход за мной, верно?

Обход подразумевал сбор денег за протекцию с магазинчиков на набережной.

– Верно.

– Могу я еще что-нибудь сделать? – он прижался прессом к доске.

У Хейла были рыжие волосы, зеленые глаза и душа, склонная к саморазрушению, как у Холдена Колфилда[13], которого закинули в искусственный городок Тодос-Сантос. Еще у него имелось то, чего я был лишен, – идеальные родители. Он был близок к получению степени магистра философии и должен был пойти по стопам предков, став профессором. Они хотели, чтобы сын превратил пластиковые души жителей Южной Калифорнии в мыслящих людей. Но Хейл не хотел становиться профессором или учителем. Он хотел быть дикарем, похожим на меня.

– Будь хорошим мальчиком и не забудь выполнить домашнюю работу, – с издевкой произнес я.

Он обрызгал меня, как пятилетка.

– Мне нужно больше ответственности. Я хочу стать частью «Серф-Сити».

Мы с Хейлом делили пополам прибыль от «крышевания» магазинчиков, и меня это устраивало, потому что почти всю работу выполнял он. Но ему всегда хотелось большего. «Серф-Сити» – моя идея, мое детище, моя мечта. И я не собирался его ни с кем делить.

– Я серьезно, – застонал он.

– Я тоже. – Подняв глаза, я заметил, как голый Бек гребет к берегу, унося от нас свой волосатый пах. – Мне не нужна помощь.

– Но у меня есть деньги. Я могу вложить их в парк.

– Ты можешь взять свои деньги и свалить на хрен с моего пути, позволив мне посерфить.

– Почему нет? Очевидно же, что тебе нужны инвестиции. Или ты уже кого-то нашел?

Я не собирался рассказывать ему про Даррена и Джесси, потому что не был уверен, во что выльется вся эта затея, да и в любом случае я бы не исключал вероятность того, что Хейл облажается, просто ради веселья. Он сделан из того же теста, что и печально известные Беспутные Хулиганы. Иногда он мог вытворить что-нибудь просто потому, что ему нравилось тешить свое эго.

– Это не твое дело.

– Тебя реально сложно понять, Проценко.

– Или, – я склонил подбородок, улыбаясь, – может, тебе просто не дано понимать людей, Хейл.

Его ноздри смешно раздувались. Он поспешил убраться на своей доске, его собственная версия хлопка дверью перед моим лицом. Я засмеялся. Несколько минут спустя ко мне подплыл Бек, тяжело дыша.

– Да что с вами со всеми? Гиджет ведет себя как телочка, а Хейл как киска. И ты будто бы их абьюзивный папаша.

Ухмыльнувшись, я наблюдал за отдаляющейся фигурой Хейла, не переставая думать о «Серф-Сити».

– Ну что, завтра в это же время? – Бек сделал вид, что хочет ударить меня в плечо, но на самом деле у него на это никогда не хватит смелости.

– Ага. Давай пораньше, у меня есть планы на день.

У моих планов есть имя, описание и конечная цель.

Мой план – девятнадцатилетняя девушка.

Но я еще не знал, что мой план вот-вот обернется сущей катастрофой.

Первым делом я изучил расписание Джесси. Хотя «расписание» – слишком громко сказано, эта чудачка не стремилась покидать пределы дома, или комнаты, или… кровати. Ее имя вызывало во мне чувство дежавю, но я не придавал этому значение. У нас маленький город. Вероятно, когда-то мы с ней сталкивались. Возможно, в какой-то момент я даже был в ней.

Что вызвало бы крайне неловкую ситуацию.

Даррен сказал, что родной отец Джесси умер, когда ей было двенадцать, и это событие сломило ее еще до того, как те парни притронулись к ней. Еще он отметил, что устроить с ней якобы случайную встречу будет так же тяжело, как научить вальсу свинью.

– Тебе придетша шамому прокладывать путь в ее мир, потому что она редко покидает дом, – сказал он по телефону. – Она еждит к терапевту каждый четверг, в центр города, и выходит на пробежку вокруг Эльдорадо каждый полдень и около трех ночи.

Дважды в день? Ладно, это меня не касается.

– Интересный выбор времени, – прокомментировал я, не отрывая взгляда от листка бумаги.

– В это время не так много людей.

Разумеется.

Записав все его комментарии на листок, я попытался понять, куда, черт возьми, мне вклиниться в этом расписании.

– Что еще? – Я щелкнул пузырем из жвачки прямо в трубку телефона.

– Она чашто навещает нашу шошедку, мишшиш Белфорт. Ей жа вошемдесят, и она больна Альцгеймером.

Джесси Картер определенно вела интересную жизнь. И я был тем везунчиком, кто собирался выманить ее обратно во внешний мир.

– Это все? – спросил я.

– Да, – вздохнул он.

– Больше никого? Парень? Лучшая подруга? Шопинг с мамочкой в «Бэлмэйн»[14]? – У меня оставалось слишком маленькое пространство для маневра. Я не мог без предупреждения появиться возле дома ее соседки и притвориться, что мы столкнулись случайно. Вернее, мог, но только если бы захотел попасть под арест.

– Нет, – сглотнул Даррен. – У нее никого нет.

Прищурившись, я посмотрел на листок бумаги, который сжимал в руке. На то малое, с чем придется работать. Складывалось ощущение, что девушка не хочет существовать за пределами своего дома. Осталось уточнить у Даррена еще одну вещь. Он уже подписал контракт, и дело сдвинулось с мертвой точки. И он настоял на двух обязательных пунктах, выделенных жирным шрифтом. Первый – Джесси Картер никогда и ни за что в своей жизни не должна узнать об этой сделке. И второе – я никогда и ни за что в своей жизни не вступлю с ней в сексуальные отношения.

«Нарушишь один иж них или оба пункта, и шделке конец».

По правде говоря, я не воспринял его угрозу всерьез, он казался мне настолько слабохарактерным, что вряд ли смог бы обидеть даже муху.

– Пришли мне ее свежую фотографию. Мне нужно знать, как она выглядит, чтобы, ну ты понимаешь, не начать подкатывать к случайным незнакомкам.

– Ты не будешь к ней подкатывать, – четко произнес он. – Твоя жадача – помочь ей.

Семантика – любимица западного общества. Неважно, как именно я это сделаю, главное, что Джесси Картер покинет свой гребаный дом. Не имело смысла искать ее в Сети. Если я правильно понял эту девушку – а я уверен, что это так, – то ее не окажется в социальных сетях. Она хотела исчезнуть с лица земли, и ей это почти удалось.

Я собирался вернуть ее в общество.

Она может прийти одна или со своими демонами.

Мне абсолютно наплевать.

На фото, что прислал мне Даррен, было больше зерна, чем в песке на пляже Тобаго, и я толком не мог рассмотреть Джесси. Похоже, что он сделал этот снимок, пока она не видела, что заставило мой внутренний измеритель неадекватности дернуться несколько раз. Она сидела на скамейке, держа в руках экземпляр «Капитанской дочки» Александра Пушкина. Книга закрывала ее лицо. Все, что мне удалось разглядеть, это волосы цвета воронова крыла, белоснежную кожу и длинные ресницы. У меня было странное чувство, будто я уже видел ее, но воспоминание потерялось где-то на задворках памяти. Даже если так, сейчас она – мой бизнес.