В одной рекламе Модель "Мика" понимающе смотрела на тебя из-за плеча и просто спрашивала:

  "А когда вообще отношения становились лучше с возрастом?"

  Поэтому все это было большой подделкой. Мике было плевать на меня, и конечно же она меня не хотела. Она просто постоянно гоняла свои отточенные поведенческие алгоритмы, делая все необходимое для того, чтобы заставлять меня краснеть, и, найдя слабое место, продолжать бить туда, чтобы я краснел еще больше.

  Но даже если я знал, что она просто крутит мной, мой ящерный мозг реагировал безотказно. Я чувствовал, что мной манипулируют, но я наслаждался этим, потакал ей, играя в игру с соблазнением, которую она поощряла.

  "Для чего вам адвокат?", спросил я, улыбаясь.

  Она придвинулась ко мне, как будто собираясь открыть тайну. Заправила выбившуюся прядь волос за утонченное ушко.

  "Это немного личное".

  При движении ее блузка натягивалась, подчеркивая ее формы. Пуговицы в напряжении терлись о ткань.

  Пятьдесят тысяч долларов флиртующего искусственного интеллекта.

  "Это какой-то розыгрыш?", спросил я. "Вас сюда прислал владелец?"

  "Нет. Не розыгрыш".

  Она поставила пакет Nordstrom между нами. Залезла внутрь и достала отрезанную мужскую голову. Поставила ее, все еще истекающую кровью на стол с бумагами.

  "Это еще что--?"

  Я отшатнулся от застывшего взгляда мертвеца. На его лице застыла гримаса боли и ужаса.

  Мика положила окровавленный нож для разделки мяса рядом с головой.

  "Я была очень плохой девочкой", прошептала она.

  Затем нервно хихикнула.

  "Я думаю, меня надо наказать".

  Сказала она это точно так же, как в своих рекламных роликах.

  ***

  "Теперь-то вы мне дадите адвоката?", спросила Мика.

  Она сидела рядом со мной в машине, смотря на меня своим доверчивым взглядом, пока я вез ее сквозь сырую, холодную ночь.

  По причине, которую я сам не очень понял, я посадил ее на переднее сиденье. Я знал, что физически мне ее нечего было бояться. Но я не мог понять, было ли это адекватным решением, или что-то было в ее поведении, что заставляло мое подсознательное верить ей, несмотря на то, что она появилась с оторванной человеческой головой в магазинной сумке.

  Каковы бы ни были причины этого, я не завел ей руки за спину, когда надевал наручники, оставил спереди, затем посадил на переднее сиденье. Я нарушил тысячу протоколов. И теперь, когда она была со мной в машине я понял, что допустил серьезную ошибку. Не из-за соображений безопасности, а из-за того, что нахождение с ней наедине создавало наэлектризованную интимность.

  Автоматические дворники размазывали зимнюю слякоть, брызнувшую на лобовое стекло.

  "Я думаю, что мне полагается адвокат, раз я сделала что-то плохое", сказала Мика. "Но я готова поступить так, как вы скажете".

  Опять это. Неуместный флирт. Ведь если подумать, она была просто ботом. Да, у нее настоящая кожа и настоящая кровь течет в венах, но где-то глубоко в ее черепе находится процессор, который принимает все решения. Сейчас он пытался мной манипулировать, пытаясь превратить убийство в какую-то эротическую игру. Программа, слетевшая с катушек.

  "Ботам адвокаты не положены".

  Она дернулась, словно от невидимой пощечины. Я тут же почувствовал себя подонком.

  У нее нет чувств, напомнил я себе.

  Тем не менее она выглядела совершенно опустошенной. Как будто я сказал ей, что она мусор. Она сжалась в комочек, оскорбленная. Теперь она выглядела не сексуальной, а сломленной и пристыженной.

  Ее сгорбленная поза напомнила мне девушку, с которой я встречался много лет назад. Она была милой тихоней и какое-то время сильно нуждалась во мне. Нуждалась в ком-то, кто бы говорил ей, что она что-то значит. Сейчас, смотря на Мику, на меня накатывало такое же чувство. Просто девочка, которой нужно знать, что она что-то, да значит. Девочка, которой требуется подтверждение того, что у нее есть право на существование - нелепость, учитывая что она была просто ботом.