– И никаких татуировок!

– Согласна: душа и тело должны быть чистыми. Если мы договорились по существу, пройдёмте в два «святых» для всех островитян места – к финансистам и к юристам, где Вас «освятят» так, что Папа Континентальский обзавидуется.

Билл и Ди-Ди вошли в лифт, и она продолжила:

– Это наш лучший островской лифтёр Моня Мойшович Анакойхер. Не знаю, как он это делает, но его доход превышает доход всех вместе взятых специалистов, которых я Вам сейчас представлю.

У лифта их встретил лучший островской администратор Хунь Сунь Тянь и проводил куда следует. Там Ди-Ди представила Биллу всех заинтересованных и необходимых лиц:

– Вот наш лучший островской финансист Биллклинтонбек Иошьбача Кураёплыпердыев и лучший островской юрист Еста-Пекка Пиккурилла.

После общения с финансистами и юристами.

– К контракту прилагается инструкция. В ней два основных и важных аспекта. Первый: после операции явка к нам на обследование еженедельно первые два месяца, потом – по их результатам. Второй, самый важный: Вы должны себе новому, на всякий случай, оставить чёткие документальные и видео инструкции обо всём, предупредить всех Вас знающих и т. д. Операция через месяц.

Первая встреча после операции. На пороге появился довольный и счастливый молодой человек.

– Я вижу у Вас внешне всё в порядке. Медицинские показатели тоже в норме.

– Да, спасибо. Всё хорошо. Это стоило потраченных денег.

– Как с тем, что для Вас явилось, возможно, главной причиной омоложения?

– С сексом. Превосходно, как первый раз! Может и мы с Вами как-нибудь …..

– Конечно, нет. Не люди имеют меня на мне, а я имею людей на деньги. Раз уж всё так славно, у нас есть к Вам просьба. Необходимо выступить перед жаждущими антибожьей халявы, то есть населением Острова для рекламы нашей клиники. Текст готов, выступление завтра.

– Что я за это получу?

– Плата будет солидной: я Вам широко улыбнусь, мы все встанем вряд и громко Вам поаплодируем.

Билу было в принципе все рано: общение с приятной ему дамой, великолепный результат операции и реклама себе было достойной оплатой.

– Я согласен. Хорошо, что я омолодился: я не люблю на себя старого смотреть, тем более, по телевидению.

– Согласна. Пожилых людей на телевидении можно показывать только в одном случае: счастливыми и отдыхающими на круизном лайнере в кругосветном путешествии. Введите такое правило на принадлежащем Вам канале!

– Вы что хотите, чтобы рейтинги рухнули и я разорился! Во-первых, завистливые старики-неудачники перестанут смотреть мой канал. А самое главное, пиарщикам старики нужны обиженными и оскорблёнными жертвами, как внушаемый и податливый электорат. Потому что чем никчёмнее прожита жизнь, тем активнее «жизненная позиция» старого человека, особенно в тех вопросах, в которых он вообще ни хрена не разбирается!

– Я бы конечно Вам дала мудрый совет никогда не участвовать в «групповухах», в каких формах они бы не происходили, как не на стороне имеющего, так и не на стороне имеемого. Но, к сожалению, это основа политики и «демократии» на Острове, и очень доходный бизнес!

Выступление Билла началось в назначенное время. Трансляция на весь мир. Состав толпы был разношерстный, так же как и разнообразны были причины прихода людей. Кто-то просто шёл мимо, кто-то в Интернете, прочитал, что: Пардонна будет делать обещанное; даром мороженное дают; сиськи показывают; ихтиандра убывают, и тут же полицейского за это оправдывают, и т. п. Большинство, конечно, пришли за халявным мороженным!

На крыльце клиники организовали импровизированную сцену с трибуной. Конечно не мавзолей кому надо, но всё же. За трибуной Билл держит речь.

– Угадайте, кто я?

Из толпы:

– Иван Фёдорович Крузенштерн, человек и пароход!

– Я не понял, что Вы сказали, но я тот самый Билл Ричмэн!

– Как его зовут? – послышался слабый голос присутствующей в толпе бабули, вопрос которой так и остался без ответа.

– Вы же помните, каким я был. – продолжил Билл, – А теперь посмотрите – я молод, красив и счастлив. И ещё много могу принести пользы. – чтобы не напрягать толпу, Билл не уточнил, кому он собирался приносить пользу, – И я уверен, что скоро любой из вас может омолодиться без проблем!

Толпа в едином порыве подумала: «Так уж и все?». Но никто так и не осмелился высказать эту мысль вслух, чтобы не портить торжественность момента. И как выясниться позже – не зря!

– Своё выступление я хочу начать с притчи. Когда Бог создавал людей, он «забыл» создать островитян. Тогда ему ангелы-помощники напомнили об этом. На что Бог сказал: «Пока я существую, а я был, есть и буду вечно, я не допущу этой нечисти на Планете!». Про то прослышал Дьявол и создал-таки островитян по своему образу и подобию. И вот мы островитяне существуем, живём и процветаем на земле! Мы должны жить!

«Ты у короновируса спроси, кто жить должен, оптимист хренов!», – подумала Ди-Ди, стоявшая неподалёку.

А Билл продолжал «народоимение»:

– А раз Бог сказал, что пока он существует, нас не будет, а мы есть, мы существуем! Значит, Бога нет! Для нас Бога нет! Мы и есть Боги!

Последние слова были сказаны с нарастающим напряжением и повышением голоса до крика, аля соответствующий самозаводящийся диктатор, чем Билл довел себя до экстаза. При этом тело Билла вышло из-под контроля: ноги заставили тело скакать на месте, а у Билла появилось необузданное желание обозвать всех вокруг незнакомым непонятным ругательным словом лишь за то, что они не скачут вместе с ним. Неимоверным усилием воли, в виду неожиданности неподчинения своего тела, непонятности данных действий, Билл и перестал скакать.

Ди-Ди, стоявшая рядом на сцене, недоумённо, но не без интереса смотрела на орущего и скачущего Билла, пытаясь вспомнить и подобрать по ситуации соответствующую североконтинентальскую народную песню, характеризующую его поведение. Однако на ум пришли только два прекрасных нецензурных североконтинентальских слова. Первое, характеризующее мужчину, много и без толку болтающего своим языком, и явно придуманное женщинами. А второе подчёркивало необычную способность мужчины звенеть своими яичками, особенно в зимнее время.

На словах Билла «Мы и есть Боги!» все в толпе достали дежурные нимбы и одели их. День был ясный, и все с собой взяли нимбы простые. В дождливую, пасмурную или снежную погоду, в тёмное время суток островитянам приходилось для нимбов брать дополнительное оборудование: подсветку, отопители, аккумуляторы, чехлы и др., что усложняло им жизнь – трудно быть богами!

Погода стояла солнечная и для эффекта божественности достаточно было нимбов только со светоотражающей способностью, то есть, в основном, эконом-класса.

Не смотря на единую божественную сущность присутствующих, социальное неравенство небожителей всё-таки бросалось в глаза: у кого-то нимбы были толще, шире, из дорогого материала и т. п. При этом в толпе был даже замечен «Бог», живущий на пособие!

Единственным существенным недостатком визуализации и демонстрации божественной сущности островитян посредством нимбов было то, что их наличие в любую погоду многократно упрощало работу снайпера.

Билл продолжал:

– Да это я, и я рад, что именно мы – островитяне достигли таких высот в медицине!

Далее он много и пафосно говорил, в том числе об исключительности островской нации и о том, то северные континентальцы во всём виноваты, в том числе в том, что не замечают эту исключительность, а островитяне со своим «божественным» происхождением ничего не могут с этим сделать, кроме как потявкивать и заставлять делать тоже самое свои «колонии».

– А, теперь, если есть вопросы, задавайте.

Из толпы:

– А чьё у Вас тело?

В толпе послышался хлопок, похожий на заглушенный выстрел.

– Я понимаю ваше перевозбуждение, радость и гордость за нашу нацию, но прошу петарды больше не взрывать! – попросил Билл.

Тем временем из толпы двое крепких мужчин под руки волокли под видом пьяного случайно убитого «петардой» задавателя неправильного вопроса. При этом его нимб упал на асфальт. Отряд небожителей не заметил потери бойца, и толпа заполнила свободное место, растоптав нимб несчастного, также, не заметив его. Нимб несчастного был раздавлен также быстро и незаметно, как любой воспитанный с детства рабом островитянин, который вдруг стал считать себя рабовладельцем. Причем в основе этого лежит категоричность и диаметральная противоположность состояний – вариант не быть ни тем, ни другим, а просто адекватным человеком и гражданином, не приемлем! Умение думать и иметь смелость задавать правильные вопросы в тоталитарном государстве является «кусачками», которые перерезают тросы «социального лифта», превращающего небожителя, статус которого внушило человеку это государство, в труп.