- Редкая была оторва, - скажу я вам, Николай Васильевич, - произнесла она, печально глядя в окно учительской. - Да и семья у них - одна пьянь: один к одному. Представляете, в восьмом классе она умудрилась забеременеть - пришлось делать аборт - отсюда её бесплодие.

   - А как Игорь? - Спросил Николай Васильевич в свою очередь.

   - Вообще, мальчик был тихий, скромный, но такой же точно и в учёбе.

   - То есть, вы хотите сказать, что они друг друга стоят?

   - Да пожалуй, что и так. Посудите сами - он за свою жизнь ни одной книжки не прочитал. По литературе вечная тройка. Откуда ему набраться каких-то там принципов воспитания, особенностей возрастной психики детей и всего того, что для воспитания требуется знать?

   - Может быть, какие-то традиции и привычки из своей семьи могли бы сыграть некую компенсирующую роль в воспитании детей? - спросил осторожно Николай Васильевич.

   - Вполне могло быть, но только для своих детей. В их случае всё по-другому. Как ни крути, а дети чужие. У опекунов нет никакого духовного контакта с ними, а это равносильно тому, что они просто знакомы. Вы же сами не раз писали об этом...

   - Да! Вы правы. - Согласился Николай Васильевич, но, после некоторой паузы, снова спросил, - а что, когда Олю поместили в психдиспансер, никто из односельчан не поехал хотя бы поговорить с доктором, чтобы защитить девочку от ненужного лечения?

   Людмила Владимировна посмотрела на него испытующе и, помедлив, созналась:

   - Я ездила туда.

   - Вы?!

   - Да. Дорога туда мне была знакома, так как мне самой пришлось там побывать после рождения сына. Я пережила сильный стресс и пришлось подлечиться. Врач у меня был знакомым. Он ещё возглавлял клинику. Ему-то я и выложила все свои доводы в защиту девочки.

   - И что?

   - Он прекрасный человек и специалист первостатейный. Он сам уже во всём разобрался и просто продержал её месяц на витаминах и бронхит ей подлечил заодно.

   - Ну, Людмила Владимировна, вы меня просто обрадовали и успокоили своим сообщением. Спасибо вам! Я, честно говоря, очень переживал за девочку - и жалко, и помочь хочется, а как? Собственно, я за этим и пришёл к вам.

   - Ко мне? - удивилась Людмила Владимировна.

   - Понимаете, ведь, как ни крути, а желание учиться, стремление к той или иной профессии, в основном, зависит от родителей. А Оленька, считай, беспризорница - разве эти "опекуны" могут заменить родителей?

   - Пожалуй, вы правы, Николай Васильевич. Но, что же делать?

   - Любимый вопрос у нас в России, не находите? А я вот, кое что решил попробовать. Прежде всего, мне нужно установить контакт с Оленькой. Мы, хоть и общались с нею, когда я их всех фотографировал, но это всего несколько фраз - пустяки. А мне хочется пока просто её встречать у школы и, пока мы идём до дома, можно о многом переговорить.

   - Замечательная идея. Я целиком поддерживаю.

   Людмила Владимировна посвятила Николая Васильевича в расписание их класса по всем дням недели. Оленька ещё посещала кружок рисования по настоянию Людмилы Владимировны два раза в неделю и в эти дни она возвращалась домой всегда одна и на два часа позже обычного.

   В этот же день Николай Васильевич дождался конца уроков и с бьющимся сердцем стоял и ждал появления Оли у школьной ограды. Пожалуй, что причину волнения он и объяснить бы не мог. Дедушка в 70 лет и 13-летняя девочка, казалось бы, чего тут волноваться? А оно было. Было потому, что у него были большие планы, как и сомнения тоже. И удастся ли их осуществить?..

   Прозвенел звонок и через какое-то время стали появляться школьники. Их было немного, так как закончился всего четвёртый урок, а в других классах был и пятый и ещё и шестой. Среди кучки девочек показалась и Оля. Она отделилась от этой стайки своих одноклассниц и направилась к той калитке, где стоял Николай Васильевич. Подойдя ближе и увидев его, она удивилась, а потом улыбнулась и поздоровалась.

   - Здравствуйте!

   - Ты домой? - спросил он, как можно спокойнее.

   - Она кивнула утвердительно.

   - Возьмёшь меня в попутчики? - спросил Николай Васильевич осторожно.

   Она посмотрела на него внимательно и снова кивнула утвердительно. Пройдя несколько шагов рядом, он тут же спросил:

   - А ты по какой ходишь обычно дороге: по верхней или по нижней?

   - По верхней, - ответила она, заметно удивившись такому вопросу.

   - А я всегда по нижней. - Сказал Николай Васильевич. - Там, за сопками, не так сильно дует ветер, да и дорога ровнее. Давай сегодня пойдём по ней?!

   - Давайте.

   Голос Оли был немного непривычным для него. Ей исполнилось 13 лет и, по всей вероятности, началась ломка голоса. Он стал у неё совсем не детским. Всё это его несколько смутило, но не надолго. Вскоре они уже шли нижней дорогой, что вилась у подножия сопок и была защищена ими от северных ветров, которые зимой проникали не только в грудь, но и в душу, заставляя даже чувства леденеть, погружаться в выжидательный сон.

   Оленька ещё носила ранец и всегда смотрела прямо себе под ноги. От этого она казалось несколько сутулой, но только на первый взгляд. Присмотревшись, можно было заметить, что она сосредоточенно о чём-то думает и не хочет, чтобы окружающий мир отвлекал её. Именно так она и шла рядом со Николаем Васильевичем, отрешённая и думающая о чём-то своём. Её согласие пойти с ним, да ещё по непривычной дороге, опиралось на добрые их отношения в те недолгие моменты, когда он её, и мальчиков фотографировал или обсуждал потом получившиеся фотографии. Делал он это совершенно бескорыстно, из одного личного любопытства. Их опекуны были сами не свои до дарового, так что это был единственный способ получить возможность общаться с этими детьми.