Сваровски чертыхнулся - не такое простое оказалось дело, каким виделось поначалу. Впрочем, формальности с возвратом денег родственникам убитого барона, так и не успевшего реализовать оплаченную заявку на убийство, достаточно легко улаживались. Процедура была прописана, хотя в ход пускалась редко. Относилась она к пункту, озаглавленному "...в случае внезапной смерти заказчика до наступления факта исполнения оплаченного убийства".

   Это ладно, зато целый ряд вопросов вырисовывался перед Эженом и понуждал к активным действиям.

   По восьмому пункту уголовного уложения Евросоюза в процессе заявленного убийства была запрещена массовая перестрелка группы лиц, получивших право на такое убийство. Это действо приравнивалось по степени социальной опасности к несанкционированному митингу и каралось пожизненной изоляцией от общества. Все органы, выдающие разрешения на убийство, были строго-настрого предупреждены о наступлении уголовной ответственности за нарушение означенного пункта - в части предоставления законного права на убийство одновременно нескольким лицам, вздумавшим затеять перестрелку с целью удовлетворения интересов какой-то группы лиц.

   Да, собственно, невозможно было обойти запрет, поскольку база, хранящая сведения о выданных разрешениях, едина по всему Евросоюзу.

   А тут странное что-то. На "перестрелку группы лиц" похоже мало, но выстрелов было два. И к тому же - оба прозвучали значительно раньше положенного.

   Так неужели простое совпадение, как говорит этот странный человек, бывший профессор... языковед... как там его? Правильно, Ланской. Не верится что-то в совпадение, когда часы спешат у обоих - и у убийцы, и у жертвы. Стало быть, они не желали вмешательства представителей службы доверительного участия, потому и затеяли стрельбу, пока те не успели выяснить, отчего в одной точке пространственно-временного континуума появилось сразу два патруля. Думается, стоит поглубже копнуть в прошлом... Сам Ланской точно ничего не скажет, если что-то нечисто.

   Пришла пора решающего допроса.

   - Вы знали, что барон заказал ваше убийство? - спросил Эжен.

   - Догадывался, но надеялся его опередить.

   - А чем объясните, что вы оба начали стрельбу одновременно и раньше указанного в разрешении на убийство времени?

   - Часы подвели. И вообще - это совпадение.

   - Совпадение? Не верю! Не бывает таких совпадений, чтобы часы у двух лиц спешили так удачно, что показывали подходящее время.

   - Подходящее?

   - Подходящее для одновременного... стойте-стойте - убийства. Тогда получается. Получается - наши патрули доверительного участия послужили вам в качестве секундантов? - догадался Сваровски.

   - Можете считать и так, комиссар. Что это меняет?

   - Очень многое, очень... Например, теперь вы из добропорядочного европейца превращаетесь в государственного преступника, поскольку втянули представителей муниципальной службы поддержания общественного порядка в преступную акцию в качестве соучастников.

   - Соучастников чего. Позвольте узнать?

   - Вашей... э-э-э... как там её... дуэли.

   - Причём здесь дуэль, комиссар? К чему вы откопали это давно забытое слово? Просто мы с убитым относились друг к другу с неприязнью, вот и оплатили убийство друг друга. Но ему повезло меньше...

   - Думаю, меньше повезло всё-таки вам, поскольку за дело взялся комиссар Сваровски!

   Комиссар Эжен Сваровски воспользовался связями, чтобы получить свидание с Сергеем Ланским. Успел буквально на флажке, как говорят шахматисты.

   Эжен хотел понять движущие мотивы, которыми руководствовался Ланской, осуществляя преступные намерения, и потому пытался вызвать его на откровенный разговор. Тщетно. Говорил один только комиссар, сидя напротив равнодушного заключённого, заботливо привязанного к кровати мягкими ремнями.

   - Думали, меня можно легко обмануть? Видите, я сумел откопать, что вы по профессии, кстати, нежелательной ещё с 2030-го, литературовед. Мало того - пушкинист. Вы оказывали активное сопротивление властям во время плановой зачистки в Михайловском. А потом избежали ответственности, удалив чип государственного доверия с помощью хирургического вмешательства, уничтожив тем самым важные сведения о своей противоправной деятельности. Вы так и не признались - у вас была дуэль с бароном?

   - Хорошо, комиссар. Не стану более отрицать очевидное. Это была именно дуэль. И я убил на ней не просто сына Шарля Мари Лотера, короля отходов, а прямого и единственного потомка Жоржа-Шарля Дантеса.

   - Вы мстили за Пушкина, профессор? Да вы просто псих... И это сейчас, когда европейская культура наконец-то торжествует над психологией угнетённого славянского раба.

   - Дело чести, - почти прошептал Сергей Ланской и отвернулся к стене. - Двести лет прошло...

   Гуманные законы Евросоюза запрещали не только смертную казнь, но также и не давали возможности личности, получившей высшую меру наказания, страдать в изоляции до конца дней, находясь в разуме. Завтра временно лишённому права гражданина сделают инъекцию, и он перестанет испытывать неудобства и муки, вызванные изоляцией от общества. Комнатному растению безразличны интересы людей.

   "Как всё-таки далеко ушло человечество в своём благородном желании угодить отдельно взятой личности, - подумал Эжен, опасаясь, что где-то рядом работают мыслеуловители. - Бедный Ланской", - это уже для себя после того, как была выставлена защита второго энергетического уровня.

   Покидая здание Нелинейной Сопричастности, комиссар вновь вспомнил глаза осуждённого - столько в них было какого-то непонятного превосходства, что это не давало Сваровски успокоиться. "Надо будет найти книги Александра Пушкина, - решил он для себя. - Не зря же всё его творчество категорически не рекомендовано для чтения..."