– Корона только, – буркнула Царевна и поправила упомянутый багаж. – Надеюсь, прокормить меня в дороге сможешь? Не нужно с собой провизию брать?

– А зачем с собой-то? – озадачился провожатый. – Комаров и мошек везде много.

Он демонстративно почесал шею.

– Я не только природную среду ем, – обиделась Царевна.

– Тогда готовь себе деликатесы. В узелок сложи да на палочку повесь.

– Мне самой его тащить? – возмутилась Лягушка.

– А как ты думала? Необходимый минимум я тебе обеспечу, но все, что сверх бюджета, – за свой счет!

Царевна, насупившись, поразмышляла несколько мгновений.

– Ладно, обойдемся минимумом. Теперь что?

– Теперь женимся!

Царевич-Иван извлек из колчана еще одну стрелу с намотанной на нее бумажкой.

– Вот доверенность на право бракосочетания. Кто будет читать?

Царевна Лягушка огляделась по сторонам. Кроме них двоих в помещении не было ни одной живой души. За исключением…

– Вот зеркало пусть и читает, – решила невеста и подтолкнула руку жениха с доверенностью в сторону упомянутой живой души.

– Зеркало? – с некоторым сомнением Царевич-Иван изучил волшебное стекло в серебряной оправе.

– И чем я тебя не устраиваю? – обиделось Зеркало в новом теле. – Читать умею, даже с выражением. А в твоей доверенности наверняка не сказано, что волшебные предметы не имеют права выполнять функции бракосочетателя!

– Мм? – усомнился посланник Кащея и поспешно развернул документ. – Да, не сказано. Просто оставлено место для вписания имени.

– Вот и пиши! – велел волшебный предмет.

– А у тебя есть имя? – удивилась Царевна.

– Разумеется! Пиши "Зер"…

– Я знаю, как пишется слово "зеркало". Через "е", – Царевич-Иван поплевал на вечное перо, извлеченное из-за пазухи.

– Радо за тебя, – саркастически прокомментировало Зеркало. – Пиши, что диктую: зер…

– …кало, – закончил пишущий.

– Ты по чину Иван-Царевич или Иван-дурак? – утратило хорошие манеры Зеркало. – Имя у меня Зер-ца-ло! Ударный слог – второй. А то сейчас понавписываешь неправильно. Знает он! Как же!

– Ух ты, а мне почему никогда свое имя не говорило? – встряла Царевна.

– А зачем? – Зерцало интонационно пожало плечами. – Тебе не надо было меня звать.

– Ну да, – согласилась Лягушка.

– Стало быть пишу: "поручается Зерцалу произвести церемонию бракосочетания…"

В наступившей тишине слышалось только поскрипывание вечного пера по берестяному документу. Присутствующие почтительно молчали. Царевна внимательно следила за заполнителем документа, получив возможность беспрепятственно любоваться благородным греческим профилем Царевича-Ивана. Но делала она это искоса, вроде как незаметно, активно демонстрируя заинтересованность в выведении букв. Зеркало тоже молчало: лежа на столе, оно теперь было лишено возможности что-либо видеть, кроме потолочных балок. А стало быть, не могло и язвительно комментировать происходящее, чему Лягушка была только рада.

Наконец все необходимые пробелы были заполнены, и Царевич-Иван поднял глаза на невесту.

– Ну вот, – проговорил он, – готово.

– Поставьте меня наконец! – подало голос Зеркало. – Мне нужно видеть: во-первых, текст, а во-вторых, брачующихся.

Царевна подскочила к столу и аккуратно прислонила зеркальце в серебряной оправе к кружке пива. В его амальгамной поверхности отразилась зеленая внешность Царевны и румяное лицо Царевича.

– А текст?

Жених развернул перед собой заполненную бересту.

– Так видно? – заботливо поинтересовался он у назначенного бракосочетателя.

– Видно, – буркнуло Зеркало. – Невесту поставь на лавку что ли!

Царевич-Иван широким жестом протянул ладонь, чтобы Царевна могла запрыгнуть на нее. Лягушка замялась, но преодолела природную робость и вспрыгнула на руку посаженного жениха.

– Готовы? Могу начинать?

Брачующиеся дружно кивнули.

– Итак, царевна именем Клюковка нареченная, в лягушку обращенная, в глуши взращенная, выдается замуж за царя величайшего, правителя бессмертного, кесаря всевластного, короля стран дальних и ближних, завоевателя земель далеких и близких, всемогущего Кащея Никандоровича Первого и Единственного, – с выражением озвучило Зеркало первый абзац из шпаргалки брачующего. – В лице Царевича-Ивана, коему Первый и Единственный доверил самое ценное, Кащей Никандорович клянется в верности своему слову и любви к своему дому. И гарантирует, что совершает бракосочетание по воле доброй и не имея в мыслях крамольных затей.

Выразительная пауза. Царевич-Иван поспешно заполнил ее:

– Клянусь.

– Царевна в облике лягушки, но в сердце своем вполне себе человек, также клянется в любви к новоявленному супругу, обязуется хранить ему верность, почитать, холить и лелеять в любом состоянии его духа и тела.

Снова пауза – теперь для Царевны.

– Клянусь, – неуверенно квакнула она.

– Настал торжественный момент обмена кольцами, которые навсегда свяжут наикрепчайшими узами два сердца, единые в своем любовном порыве.

Царевич-Иван извлек из колчана очередную стрелу – между оперением и наконечником болтались два золотых кольца.

– Не великовато ли? – обеспокоилась Царевна, протягивая перепончатую лапку.

– Кащей Никандорович лично их заколдовали, – пояснил жених. – Всеразмерные.

И натянул на пальчик Лягушки золотое колечко. Оно действительно сразу же уменьшилось, плотно обхватив фалангу Царевны. Полюбовавшись на изящную гравировку, украшавшую ободок ее кольца, Царевна в свою очередь нацепила второй символ брачных уз на палец жениху по доверенности.

– А теперь жених может поцеловать невесту! – радостно прокричало Зеркало.

– Хм, – сказал Царевич-Иван. – Там действительно так написано?

– Можешь перевернуть текст к себе буквами и прочитать, – обиделось Зеркало. – Я лишь цитирую написанное.

Царевна Лягушка выжидательно подняла глаза на мужа по доверенности. Царевич-Иван вздохнул и чмокнул ее в макушку.

– Э, нет! – подзуживало Зеркало. – Ты ж как муж должен ее поцеловать! Зря тебя Кащей прислал. Ничего ты не умеешь!

– Умею, – обиделся Царевич.

Получив положенный поцелуй в губы, Лягушка на мгновение замерла – а вдруг сейчас обратится в прекрасную девушку? Но нет, чуда не случилось, она так и оставалась зеленой земноводной. Вздохнув, она спрыгнула с ладони новоявленного полусупруга и вспомнила о своих обязанностях хозяйки дома.

– Я тебе постелю в гостевой светлице. А завтра…

– Завтра выдвигаемся в путь-дорогу, – согласился Царевич-Иван. – Дорога дальняя, путь заковыристый. Надо сил набраться.

И он с чувством зевнул. Царевна отправилась в гостевую светлицу, брошенное на столе Зеркало не имело возможности комментировать происходящее, а потому предпочло погрузиться в сон. Лягушка мановением лапки заставила подушки взбиться, простыни разгладиться, а одеялу гостеприимно откинуть уголок. Царевич-Иван не стал медлить и последовал примеру Зеркальца. Одна лишь Царевна половину ночи возилась на мягкой перине в своей опочивальне, силясь переварить события дня своего шестнадцатилетия. Как-никак, но замуж она вышла. Пусть даже и таким странным способом, когда вместо жениха присутствует его доверенное лицо (ах, какой какое лицо!), а саму церемонию ведет волшебное зеркало. И в попытках уснуть Царевна попыталась представить свое будущее. Отдаленные события казались слишком неясными. Зато ближайшие планы были вполне конкретны и даже складывались в четкий список:

а) навестить родителей и получить у них расписку о передаче невесты жениху

б) провести упоительный медовый месяц в обществе подложного супруга;

в) встретить настоящего супруга;

г) получить от него обратно свой истинный облик неземной красавицы.

В силу своего воспитания и возраста Царевна пока не могла представить, сколько подводных камней притаилось на пути ее стройных планов. Хотя один из них уже смутно чувствовала: впечатление от Царевича-Ивана явно не укладывалось в рамки великосветского поведения.