А потом подошла Макаллан.

Она в буквальном смысле слова спасла меня от публичного унижения: мне не пришлось обедать в одиночестве в первый школьный день. С тех пор я обедал вместе с ней и ее подругами.

Насчет ее визитов по средам у меня поначалу были смешанные чувства. Как только мы заходили в комнату, она хватала домашку и сидела училась, пока ее не забирал отец. И улыбалась, лишь если я включал «Багги и Флойда». Однако прошла одна среда, потом другая… и постепенно мы разговорились.

Она вообще ничего такая. Правда, очень крутая – даже при своей ледяной натуре.

Однажды в среду, где-то через месяц после начала учебы, ей пришлось остаться допоздна. Мама вернулась из магазина и сказала:

– Макаллан, солнышко, звонил твой папа. Он задерживается на работе, так что тебе придется ужинать у нас. Надеюсь, тебе нравятся жареные овощи?

Мы сидели в столовой. Макаллан внимательно наблюдала, как мама прошла в кухню и начала разбирать пакеты с едой. Я изо всех сил старался не расхохотаться: девушка так сосредоточенно нахмурила лоб, словно билась над задачей по математике. Офигенно милая привычка, если честно.

– Эй, – я попытался переключить ее внимание на себя. – Хочешь в компьютер поиграем?

– Я хочу закончить план сочинения.

Она начала что-то черкать в блокноте.

Я поднял со стола потрепанную книжку, которую она читала:

– «Мисс Лулу Бэтт»? – я рассмеялся. – Ты пишешь отзыв на книгу, которая называется «Мисс Лулу Бэтт»?

Макаллан потянулась ко мне:

– Пожалуйста, не порви. Я взяла ее в библиотеке. Это редкое издание.

Я, склонившись в поклоне, протянул ей книгу на обеих ладонях.

– И, к твоему сведению, Зона Гейл – автор этой книги – родилась в Висконсине. Первая женщина, получившая «Пулитцера» по драматургии. Думаю, тебе не помешает изучить историю штата, в котором живешь.

– Угу, угу.

Так я отвечал всякий раз, когда Макаллан пыталась напоить меня из фонтана знаний. А происходило это постоянно. Учился я неплохо, получал нормальные оценки, но таким ботаном, как она, точно не был.

Она опять уткнулась в блокнот.

– А ты про какую книгу будешь писать? Доктора Сьюза?

– Я люблю куриный джем, вот прям со всем, – процитировал я, чуть изменив слова.

Она поморщилась:

– Понятия не имею, почему с тобой общаюсь.

Она сделала вид, будто снова погрузилась в работу, но я-то видел, что уголки губ у нее дрогнули.

Я осторожно взял книгу со стола.

– Может, мне правда почитать? Что там за лулу учудила эта Бэтт?

Макаллан застонала.

– Миссис Рождерс, может, вам чем-нибудь помочь?

Мама просунула голову в дверной проем:

– Да нет, спасибо. Я справлюсь.

Однако Макаллан поднялась со стула и направилась в кухню.

– Точно?

– Ну, если настаиваешь, можешь нарезать овощи, – ответила мама с улыбкой.

И что теперь? Мне тоже помогать маме? – подумал я. Вот вечно так с этой Макаллан: я кажусь на ее фоне страшным лодырем.

Мама достала из пакета разноцветные перцы, кабачок и грибы и протянула Макаллан доску с ножом. Макаллан переводила взгляд с доски на овощи, словно пытаясь решить сложное уравнение. Она поднесла нож к перцу… покачала головой, повернула нож другой стороной.

Потом посмотрела на меня, словно ожидая подсказки. Будто я вообще что-то понимал в готовке. В прошлом году я чуть не поджег дом, когда пытался приготовить попкорн в микроволновке! Целую неделю еще дома попахивало горелой кукурузой. С тех пор мои мудрые родители решили не пускать меня на кухню.

– А как мне их нарезать? – спросила Макаллан маму.

Мама открыла рот, и я словно увидел, как над ее головой загорается лампочка. Мама подошла к Макаллан и показала ей несколько способов, как можно нарезать овощи. Зеленые глаза Макаллан, не отрываясь, следили за мамиными движениями, словно моя подруга не училась кулинарии, а готовилась к экзамену.

– Спасибо, – тихо сказала она, когда с овощами было покончено. – У меня в доме не то чтобы много готовят. Теперь.

И в этот момент я понял, почему Макаллан так околдована моей мамой. Эмили уже рассказала мне про аварию: Макаллан почти не говорила со мной о своей матери. А я понятия не имел, надо ли что-то говорить. Надо ли ее расспрашивать. Что вообще делают в таких случаях?

Чтоб мне провалиться, да если бы я знал.

Я быстро сошелся с Макаллан и ее подругами, однако чувствовал, что друзья мужского пола мне тоже нужны.

– Привет, Калифорния, – Кит подошел ко мне после уроков где-то в конце ноября. – Как дела, чува-ак?

Он растянул последний слог – и я понял, что он пытается подшутить над моим южным акцентом. А себя-то он слышал? Люди в Висконсине говорили сильно в нос и чуть ли не окали. По-моему, ужасно смешно.

– Видел, как ты бегал в спортзале. Ничего так, быстро.

– Спасибо, мужик.

Я засомневался: надо ли похвастаться, что в теплую погоду бегаю еще быстрее? Хотя снег после первой метели уже растаял (а она случилась еще до Хеллоуина! В октябре!), на улице все равно была холодрыга.

Я уже не надеялся подружиться с Китом и его командой… и все же ощутил радостное волнение, когда он продолжил:

– Это, можешь как-нибудь поиграть с нами. Постоишь в защите. У вас в стране кино и грез вообще в футбол играют?

Он рассмеялся.

Я решил не церемониться.

– Да как сказать, чувак… Слышал про стадион Роуз-Боул? Там проходит чемпионат… Наверное, не слышал: «Бэджерс» же уже много лет его не выигрывали.

– Черт.

Кит, похоже, как будто бы впечатлился.

Я уже подзабыл, как общаться с парнями. В Калифорнии мы с ребятами только и делали, что стебались друг над другом, своими семьями и девчонками, которые нам нравились. Ну, надо всем на свете, в общем. И чем хуже было оскорбление, тем смешнее. Это даже своего рода искусство.

– Ладно, Калифорния, – Кит кивнул. – До скорого. И не давай этим цыпам заплетать тебе косы и красить ногти. Настоящие мужики играют в футбол.

– Да, точно.

Мы неловко пожали друг другу руки, и я почувствовал себя еще большим идиотом, чем раньше. Хотя знаете что? Он заговорил со мной, а это уже что-то.

Я сразу понял, что Макаллан не в духе после уроков. У мамы была какая-то встреча, и она не успевала нас забрать, поэтому мы двадцать минут шли до дома пешком. Макаллан всю дорогу молчала и даже не захотела зайти в Риверсайд-парк. Когда мы ходили из школы пешком, то забредали в парк и торчали там какое-то время, даже если на улице было холодно. Однако не в этот раз.

– Все хорошо? – наконец спросил я ее, потому что молчание слишком уж затянулось.

А она такая:

– Ну, это… я неважно себя чувствую.

Она держалась за живот. Только бы не блеванула на меня, что ли.

Когда мы пришли домой, она уселась и сидела на одном месте. Не разговаривает, телик смотреть не хочет, есть тоже отказывается. Даже учебник не открыла. Видимо, и правда все серьезно.

Я решил поиграть в компьютер; она молча наблюдала с дивана.

– Слышь, я тут подумал…

Я обернулся. Вид у нее был неважный. Ну что ж, остается только одно проверенное средство развеселить Макаллан.

– Ой, чтоб мне провалиться! – воскликнул я на чистейшем кокни. – Ты так и будешь тут сидеть или поможешь мне… родить?

Я притворился, что падаю в обморок. Классический Багги.

Внезапно Макаллан поднялась и пошла в туалет.

Сложно дружить с девчонкой. Они такие непонятные. Мне что, надо было догадаться, что не так? Она даже намекнуть не может?

Я еще поиграл в компьютер. Что-то она засиделась в туалете. Паршиво. Что если она ударилась там головой или что-то в этом духе? Мне не хотелось ее беспокоить, но ведь она сама сказала, что плохо себя чувствует.

Я осторожно подошел к двери.

– Эмм… Макаллан?

– Уходи!

– Эмм, может, тебе нужно…

– Я СКАЗАЛА УХОДИ!!

Потом она, похоже, запустила чем-то в дверь. Или ударила в нее кулаком. В общем, был какой-то удар, и я понял, что она не очень-то рада.