Любовь – это еще не все. Люди приходят к Савелию и задают вопросы. Разные вопросы. Очень важно дать им истинные знания. Не все из них освящены в Библии, потому что эта книга на самом деле зашифрована. И глуп тот, кто пытается буквально понять Евангелие от Луки, или дословно воспринять стихи об искушении Иисуса в пустыне. Савелий выслушивал вопросы, и ответ приходил сам, в готовом виде. Оставалось только озвучить. Не зря жители Березняков называли Кравчука “мудрецом”.

Вот и сейчас, когда он наслаждается своим Сатори в компании пятерых котят, к нему пришла эта замечательная пара. Савелий знает Андрея и Снежану давно. Оба раньше приходили на воскресные службы. За последние три месяца они стали появляться все реже, а в последний раз грузчик пришел один. Теперь же лысый мужчина властно и уверенно вел свою кудрявую спутницу жизни прямо в сад.

Савелий улыбнулся. Он любил сравнивать людей с животными, и это забавляло. Вот этот грузчик, с которым они знакомы уже 12 лет, напоминает бурундука. Это тем более забавно, если учесть, что бурундуки не бывают лысыми. А Снежана похожа на белочку, пушистую и затейливую. Хотя сегодня ее лицо мрачно.

– Доброго здоровья, отец Савелий! – Андрей улыбается, хотя чем-то сильно озабочен.

– И вам не хворать, голубки! – он привычно подставляет руку для поцелуя. Оба супруга запечатлевают поцелуи на его коротких толстых пальцах.

– Как Одесса? Стоит?

– Да куда ж она денется, – Андрей смеется, но как-то напряженно. – Вот, привел к Вам неверную.

– Неверную? Что же, супруга тебе изменяет? – Савелий очень весел, его лицо буквально излучает радость бытия.

– Да не в том смысле! – теперь грузчик едва не плюется, как будто хочет выполнить какой-то обряд от сглаза. – Ересью занимается супруга моя! Вот!

– О, ну зачем так говорить? – Савелий добродушно разводит руками, заметив, что Снежана до сих пор не проронила ни слова, а только смущенно улыбается. – Ты, Андрюша, как будто поправился, – он хочет сменить тему.

– Да, ем хорошо, жена кормит, – смеется Андрей, и как будто немного расслабляется. Он наконец выпустил руку жены. Савелию показалось, что грузчик словно боится ее “уронить”.

– Полнеют не от котлет, а от лет, – улыбается священник. – Вот на мой мамон поглядите-ка! – и он весело щупает свой живот. – То-то! 56 лет уж!

– Мы хотели с Вами поговорить, – робко заметила Снежана.

В сад прокралась горбатая старушка с длинным скрюченным носом. Савелий сразу заприметил ее. Бабку звали Глашей, и она ассоциировалась у священника с большой белой крысой.

– Батюшка! – запищала Глаша противным голосом. – Подайте мне, грешнице! Внуки мои уехали, дети бросили, муж давно помер! Одна я! Денег не хватает, пенсия – один смех!

– И Вам доброго здоровья, Глафира Семеновна! – Савелий улыбается все так же широко, и это искренне. – Я Вам сейчас принесу хлеба, “Кагора”, и немного яблок. У меня остались в погребе еще с прошлого года. А хотите – картошки Вам принесу? Помогу, чем смогу!

– Да Бог с Вами, батюшка! – и старуха принялась целовать его руку, а затем несколько раз судорожно перекрестилась. – Зачем же мне хлеб… Денег бы мне. Хотя бы соточку какую…

– Эх! – Савелий удальски махнул рукой, как герои довоенных советских фильмов. – Так и знал! Не на еду Вам нужно, а на махорку и "Боярышник". А там гляди, еще и водки прикупите. Бросайте Вы это дело, Глафира Семеновна!

Священник хочет по-дружески обнять старуху, но та отпрянула. Ее раскрыли в два счета, да и нужно ли так обниматься с батюшкой? Ведь он почует запах перегара…

– Ступайте с миром, добрая женщина! Пусть Бог помогает! И если понадобится какая еда, приходите. Чем смогу, помогу.

Все это Савелий сказал с прежней удалью, звонким, не по годам молодцеватым голосом. Андрей при виде священника почему-то вспомнил черно-белый фильм “Трактористы” 1939-го года. Наверное, жесты и мимика батюшки напомнили кого-то из персонажей.

Старуха чуть не зарыдала:

– Ангел! Ангел Вы мой! Все видите! Меня насквозь видите! Истину глаголите, отец Савелий! Не зря в народе Вас мудрецом зовут. Грешна я! Ведь действительно на махорку бы пустила! Да на водку! Вот теперь больше не приду к Вам. Я недостойна даже стоять рядом с Вами! Святой! Святой!

Взмахивая руками, горбатая уползла прочь из сада.

Савелий добродушно улыбнулся:

– Каждую неделю одно и то же!

– Это ее-то Вы назвали доброй женщиной? – смеется Андрей. – Старая кошелка!

– Не говори так, Андрюша! Все люди добрые!

– Так же Иисус говорил Понтию Пилату в сериале “Мастер и Маргарита”, – улыбнулась Снежана.

– Вот видишь, Снежа, ты уже и улыбаешься! – Савелий снова удальски взмахнул руками. Точно какой-то тракторист из того довоенного фильма! – А то пришли оба такие грустные! А Вы воркуйте почаще друг с другом! Любить надо друг друга!

– Так-то оно так, – Андрей почесал лысину. – Да только супруга моя посещает еретические собрания, где антихристы проповедуют ложную веру, пудрят людям мозги, сбивают их с пути истинного. Вот и говорю: неверная!

– Ну ты прям как террорист-мусульманин говоришь! А вот Снежа что-то свое сказать хочет!

– Вы, как всегда, очень проницательны, отец Савелий, – начинает Снежана. – Я три месяца хожу на собрания духовного центра, там людей молитвами вылечивают. Даже столбняк, сифилис, лейкемию вылечили! А одна моя знакомая наконец-то забеременела, хотя не могла 10 лет! Это она мне и рассказала…

– Дашка что ли? – ухмыльнулся Андрей. – Тю, вот где собака зарыта!

– Просто наша христианская религия неверно все истолковала. Ведь сказано про первородный грех Адама, что люди будут всегда страдать на земле, а женщины будут рожать в муках. И что мы все живем, чтобы страдать и искупать этот первородный грех! А ведь это не так!

Андрей не выдержал:

– Вот только отцу Савелию это все не рассказывай, хорошо?!

– Не ссорьтесь, голубки мои! – Савелий берет их обоих под руку и ведет в сторону беседки. – Знаю я про такие центры. Сейчас очень много в мире лжепророков. Опасное время этот XXI век, антихрист на антихристе и антихристом погоняет!

– Вот! Я же говорил тебе! – торжествует грузчик, а его лысина словно сияет еще ярче.

– Подожди, Андрюша… Но ведь действительно никакого первородного греха нет. Это люди специально исказили учение Христа, да и Библию небось переписали. За столько-то лет! Мы рождены, чтобы любить друг друга, заботиться об окружающих, о природе, о нашей планете. И если жить с Любовью в сердце, вся Вселенная будет помогать такому человеку! Не будет он страдать, зато все у него будет в изобилии. И денег – в изобилии, и здоровья, и путешествий…

– Блин! – не удержался Андрей. – Опять это слово… “Изобилие”! Но ведь у Вас нет джипа, яхты… Почему же Вы не живете в изобилии, отец Савелий? Ведь Вы так хорошо относитесь к людям!

– Андрюша, мне все это не надо. А деньги у меня имеются. Я ведь троих сыновей выучил. Средний мой Лешка в Лондоне учился. Не нужны мне яхты… Нет ничего плохого в богатстве, главное – чтобы все эти деньги во благо шли. На любимую жену, на деток, на внуков, на строительство школ и больниц. Вот недавно старший сын мой, Кирилл, рассказал про одного египетского футболиста… Как же его… Салах! Помню, что фамилия похожа на “Аллах”. Он миллионы фунтов стерлингов зарабатывает, а все свое село застроил больницами, стадион возвел, всем знакомым и соседям дома отремонтировал. Кажется, по 5 тысяч долларов в месяц отправляет односельчанам в Египет просто на бытовые нужды. Такой богатый, а не зазнался! Таких Бог любит. А коль не было бы у него миллионов, как бы он помог?

– Ну фиг с ним, а зачем танцевать под песни про Иисуса? Да еще и под цветомузыку? – Андрей все не унимался. – Побоялись бы Бога!

– Бога не нужно бояться. Он любит всех нас. Если человеку показалось, что Всевышний несправедлив к нему, ему показалось. Просто у каждого из нас есть выбор: служить Добру или Злу. Мы делаем этот выбор каждый день, и часто даже не догадываемся об этом. Но Вселенная видит каждого всегда и везде. И если человек нарушает ее законы, за этим неизбежно будут последствия. Это не наказание, не гнев Божий. Это просто законы Природы. Если ты прикоснешься к раскаленному утюгу, то получишь ожог. Утюг не хороший и не плохой. А твой палец – не грешник, обреченный на вечные ожоги. Просто не нужно трогать горячий утюг. Если эти ребята танцуют, пусть танцуют. Разве кому-то это повредило, а?