– Ну наконец-то! Черепаха и то доползла бы быстрее! Его всемогущество уже здесь, а тебя все нет! Где это видано, чтобы какая-то сопливая девчонка заставляла ждать Стального лорда!

Кто? Что? Где я?!

Перед глазами по-прежнему плыл туман, поэтому я смутно понимала, кто и куда меня ведет, где я нахожусь и что вообще происходит. Наверное, я все еще в обмороке. Сюрреалистическом таком, я бы даже сказала – идиотском.

Не знаю, сколько длился этот сумасшедший забег, но в какой-то момент пронизывающий холод сменился вполне сносной прохладой, а вскоре в меня дохнуло жаром, словно я вошла в финскую сауну.

Тряхнула головой, стараясь прогнать чертов туман, наползающий на глаза, и почувствовала, как в затылок вонзаются острые иглы боли.

– Все, вот и они. Ну что ж, удачи нам, – выдохнула неизвестная обладательница руки-клешни, а потом зашипела: – Филиппа, опусти взгляд. Не смотри на него. Я кому говорю, не смотри!

Да я бы и рада посмотреть, вот только не получается.

– Что здесь происходит? – кое-как совладав с собственным языком, шепотом спросила я у глюка и облегченно выдохнула, когда хмарь вокруг начала бледнеть и таять.

Заморгала часто, надеясь, что это ускорит процесс туманорасползания, а скосив взгляд влево, убедилась, что рядом со мной стоит галлюцинация. Ну как еще назвать разодетую, как на маскарад, даму бальзаковского возраста? Пышное платье, кружевной веер, гирлянды украшений.

– Молчи, глупая! – зашипел ретроглюк, опускаясь в глубоком реверансе и пригибая меня к полу.

Окончательно сбитая с толку всем происходящим, я позволила себя пригнуть и услышала резкий, с явными командирскими нотками голос:

– Это она?

– Да, ваше всемогущество, это моя племянница Филиппа Адельвейн, – ответил одному неизвестному мужику другой неизвестный мужик.

Я не вскинула на них взгляд только лишь потому, что в тот момент была поглощена изучением своей обуви. И юбки. Господи, что это? На моих ногах красовались атласные балетки со смешными помпончиками, а юбка больше напоминала шуршащий колокол.

Все ясно, у меня нервный срыв. Нужно было не держать все в себе, а закатить Родину истерику. Поскандалить от души, побить посуду, как полагается в таких случаях и как поступают все нормальные женщины. Пореветь, в конце концов.

Я ведь не железная леди, и нервы у меня тоже, как выяснилось, отнюдь не железные.

– Дочь мятежника. – В голосе первого незнакомца отчетливо слышалось пренебрежение.

– Наследница древнего рода и ваша покорная слуга, мой лорд, – раболепно подхватил незнакомец номер два.

– Посмотри на меня. – Резкий приказ резанул по натянутым до предела нервам, и жесткие мужские пальцы нетерпеливо сжались на моем подбородке, заставляя вскинуть голову.

Я дернула ею, пытаясь избавиться от этого эфемерного прикосновения, которое ощущалось совсем как настоящее – жалило, почти обжигало, – и посмотрела хамоватому глюку в глаза. В них было столько холода, что меня передернуло.

Я шарахнулась от него, отступила на шаг. В ответ на мою реакцию лорд (или как его там величают) чуть слышно усмехнулся и продолжил оглядывать меня с таким видом, словно я была выставленной на торгах рабыней, продающейся с большой скидкой.

– Ваше всемогущество, Филиппа у нас девушка скромная, застенчивая, ее еще никогда не касался ни один мужчина. Вот она и нервничает, волнуется, – вякнул из-за спины всемогущества низенький пузатый мужчина с блестящей лысиной.

Судя по всему, дядя Филиппы.

Вот только я не Филиппа! Откуда в моей голове вообще взяться этому имени? И этому зеленоглазому брюнету – всемогущей горе мышц.

Ну же, очнись! Очнись, Лиза!

К моей досаде, видения не спешили со мной прощаться и все казалось очень и очень натуральным.

– Ни один мужчина не касался, – эхом повторил незнакомец, продолжая скользить по мне таким взглядом, словно на мне вместо балеток с помпонами были черные лаковые сапожки, а вместо витого шнурка сумочки, который я, оказывается, судорожно сжимала в руке, кожаная плеть.

– В обители мою племянницу стерегли должным образом, ваше всемогущество. Филиппа образованна, в меру умна и не в меру очаровательна, – словно на аукционе поднимал ставки дядя.

То есть «в меру умна» у них тут, в Глюкляндии, считается достоинством, а не недостатком? М-да…

– В общем, идеальная невеста, а в будущем, – алчно сверкнул он глазами, – кто знает, возможно, и королева Харраса.

– Не забегайте так далеко вперед, лорд Нейтон. – Это всемогущество окинуло меня еще одним взглядом, на этот раз прохладно-скучающим. – Посмотрим, как все сложится. Должен признать, она действительно хороша. Да и у меня не осталось времени на более тщательные поиски.

«Вы только посмотрите, времени у него не осталось», – проворчала мысленно.

– Поэтому я заключу с вами договор, лорд Нейтон. Сегодня у меня в Шархе дела, я заберу леди Филиппу завтра в полдень. Пусть к тому времени будет готова.

Надеюсь, я к тому времени уже успею очнуться. Потому что вот это его «упакуйте мне невесту в количестве одна штука» вызывало одно-единственное желание – зарычать.

– О, ваше всемогущество! – подал голос расфуфыренный плод моей воспаленной фантазии. Бальзаковская дама уже успела подняться из реверанса и теперь довольно обмахивалась веером по случаю удачной продажи племянницы. – Уверяем вас, вы ни на секунду не пожалеете и не разочаруетесь в своем выборе. Филиппа чудесная девушка с чудесной родословной!

Нет, я ей кто, породистое животное?

– Я на это надеюсь, баронесса.

Лорды, баронессы… А я ведь не люблю ни фэнтези, ни исторических романов с фильмами… Не читаю такое и не смотрю, поэтому мне вдвойне интересно, откуда все это могло взяться в моей голове?

– Пойдемте, ваше всемогущество, мэтр Гарон уже ждет нас. Заключим договор.

Купли-продажи?

– До завтра, леди Адельвейн, – бросил мне незнакомец на прощанье и, не оборачиваясь, вышел из комнаты следом за дядей-коммерсантом.

Стоило дверям за ними закрыться, как дама с веером впала в самый настоящий экстаз:

– Как же удачно все складывается! И как же удачно эта идиотка леди Шилла упала с лошади и сломала себе обе ноги!

Ась?

– Это вы о ком… тетя? – уныло оглядываясь по сторонам, поинтересовалась я и отошла от камина.

Вот почему мне стало так жарко, стоило только оказаться в этом зале, – огонь в закопченном зеве полыхал и ярился. Назвать помещение просто комнатой язык не поворачивался. Просторное, с высоченными лепными потолками и вычурной, явно дорогой мебелью в классическом стиле. Правда, стоило приглядеться повнимательнее, как становилось ясно, что и мебель и обстановка нуждались в ремонте. В кресле, например, перед которым, постукивая веером по ребру ладони, прохаживалась матрона, обивка была изрядно потертой, а мрамор над камином пестрел трещинами и сколами.

– Ах, ты ведь еще не в курсе, – осенило галлюцинацию.

Угу, не в теме я и, к слову, не при делах.

– Девица Озертон, которая должна была стать пятой наиной герцога де Горта, неудачно покаталась на лошади и теперь еще несколько месяцев будет валяться в кровати с переломами. Нет, ты только представь, какое счастливое стечение обстоятельств!

Смотря для кого. Что-то мне подсказывает, что точно не для меня и той травмированной бедняжки.

Господи, и почему же я не просыпаюсь…

– А герцог де Горт у нас кто?

Мелькнула мысль быть осторожнее и не задавать прямых вопросов, но ведь все это: и камин, и черный рояль с банкеткой в дальнем углу, и даже морозные узоры на стеклах высоких стрельчатых окон – плод моего воображения. Ничего больше.

Незнакомка нахмурилась, а потом, приблизившись, коснулась моего лба.

– Нет, температуры нет. Значит, либо усталость, либо нервное… Приходи скорее в себя, Филиппа, и больше не смей произносить такие глупости! Будто ты не знаешь, кто он!

А вот не знаю. И знать, если честно, не желаю.

– Герцог Мэдок де Горт – один из лордов Стального круга…