Далее в книге отмечается, что советское командование в отличие от немецкого более трезво оценивало перспективы вооруженной борьбы и уже в конце июля проявило заботу о подготовке к ведению войны в зимних условиях. Конечно, приведенные в книге отдельные факты дальновидных действий советского руководства не раскрывают всего многообразия деятельности Коммунистической партии и Советского правительства по превращению нашей страны в единый боевой лагерь, деятельности советского народа под лозунгом "Все для фронта, все для победы". Тем не менее даже они ярко свидетельствуют, хочет того автор или нет, о преимуществах социалистической общественной системы над буржуазной, о прочности советского строя. В конце августа, говорится в книге, Гитлер и его генералы вынуждены были признать, что они просчитались в своих планах в отношении России. Неудачные попытки сломить сопротивление советских войск заставили немецкое командование искать новых путей к достижению успеха, вносить коррективы в первоначальный план операции "Барбаросса". В лихорадочных поисках они пришли к выводу, что ключ к достижению победы - "поставить все на козырную карту, название которой Москва".

Рейнгардт рассматривает следующие этапы битвы за Москву: наступление группы армий "Центр" в октябре и ноябре 1941 года, ее оборонительные действия в период контрнаступления советских войск под Москвой (декабрь 1941 года) и общее наступление Советской Армии, начавшееся в январе 1942 года.

Рассматривая положение в группе армий "Центр" к началу операции "Тайфун" (кодовое наименование наступления немецко-фашистских войск на Москву), автор сосредоточивает свое внимание на выявлении недостатков в ее обеспечении. Тем не менее он не в состоянии скрыть того факта, что для захвата Москвы гитлеровцы выделили громадные силы. Численность личного состава группы армий "Центр" в начале октября 1941 года составляла 1 929 406 солдат и офицеров, входивших в состав 78 дивизий. Ее поддерживал 2-й воздушный флот, имевший 1378 самолетов. Об артиллерии и танках автор умалчивает. Поэтому исходя из его данных нельзя составить точное представление о соотношении сил на московском направлении. Тем не менее совершенно очевидно, что по количеству личного состава немецкая группировка превосходила советскую, насчитывавшую тогда 1 млн. 250 тыс. человек. Документы подтверждают, что немецко-фашистские войска превосходили советские в живой силе в 1,4, артиллерии - в 1,8, танках - в 1,7, самолетах - в 2 раза. На направлениях, где сосредоточивались основные ударные группировки врага, его численное превосходство оказалось еще более значительным{10}.

Наступление фашистских войск на Москву возобновилось 30 сентября 1941 года. Однако, как признает автор, им не удалось достичь поставленной цели. К концу октября, истощенные усиливающимся сопротивлением противника, они застряли у созданной советским командованием Можайской линии обороны.

Рейнгардт в целом дает трезвую оценку поражению вермахта под Москвой. В частности, он подчеркивает, что планы Гитлера, а вместе с тем шансы на успешное ведение войны Германией провалились уже в октябре 1941 года. Следует отметить, что он избегает широко пропагандируемой в буржуазной историографии точки зрения, согласно которой немецкая группировка была вынуждена прекратить наступление из-за необыкновенно сильной и длительной распутицы. Приведенные в книге данные немецкой метеорологической службы свидетельствуют, что осенью 1941 года в Московской области осадков было значительно меньше, чем обычно, и период распутицы был коротким. Раннее похолодание в ноябре позволило войскам и боевой технике беспрепятственно двигаться не только по шоссейным и проселочным дорогам, но и по местности в стороне от них. Автор справедливо отмечает, что и советские войска в не меньшей степени страдали от распутицы и, следовательно, ссылки на нее как на причину срыва наступления не имеют под собой основания.

В числе действительных причин срыва немецко-фашистского наступления на Москву в октябре 1941 года автором отмечены следующие:

- упорная борьба советских войск, которые, даже попав в окружение под Вязьмой, длительное время сковывали немецкие танковые силы;

- недооценка командованием группы армий "Центр" мощи и глубины созданной советскими войсками Можайской линии обороны;

- искусное применение советским командованием небольших сил для создания на наиболее опасных участках противотанковых очагов обороны, вынуждавших противника прорывать все новые и новые позиции, проведение быстрых контратак против растянутых флангов противника при активной поддержке советской авиации, действовавшей даже тогда, когда немецкие самолеты не могли летать из-за погодных условий;

- высокий моральный дух советских воинов, защищавших столицу.

Последнее отнесено автором к "решающему фактору" срыва немецкого наступления. Однако рассуждая об "усилении воли к борьбе и повышении морального духа советских войск", он обнаруживает полную неспособность понять истоки их мужества. Они, как известно, рождены преданностью и глубокой верой в справедливость войны, правильным руководством обороной Коммунистической партией, Советским правительством и Верховным Главнокомандованием, готовностью отдать жизнь за то, чтобы не допустить фашистов на священную землю столицы, неистребимой волей отстоять свободу социалистического государства, впервые в истории выражавшего волю рабочих и крестьян. Рейнгардт же видит движущую силу стойкости наших солдат в борьбе с захватчиками лишь в "строгих приказах и политических лозунгах", в "страхе перед немецким пленом". Конечно, меры командиров по пресечению отдельных случаев трусости и малодушия имели определенное значение. Однако истоки массового героизма советских воинов были заложены в глубоком их социалистическом патриотизме.

Автор книги осуждает жестокое обращение с советскими военнопленными, признает, что в немецких лагерях их ожидали мучения, голод, расстрелы. Однако делается это отнюдь не по соображениям гуманности или для разоблачения звериной природы фашизма, а для того, чтобы выявить "негативные последствия" уничтожения военнопленных для военных действий немецкой армии. По мнению автора, лучшее обращение с военнопленными ослабило бы ненависть советских солдат к гитлеровцам, облегчило бы немецко-фашистскому вермахту достижение поставленных перед ним задач.

Перед тем как перейти к разбору немецко-фашистских планов возобновления операции "Тайфун" в ноябре, Рейнгардт считает необходимым отметить, что уже к тому времени благодаря прежде всего "быстрой и правильной реакции" советского командования план молниеносного захвата Москвы, Ленинграда и Кавказа провалился. Автор, однако, не пишет о тех огромных потерях, которые понесли немецко-фашистские войска под Москвой и на всем советско-германском фронте. А они были действительно велики. В ходе стратегической обороны Советских Вооруженных Сил потери фашистской Германии почти в три раза превышали общие потери во всех военных кампаниях на Западе: в Польше, Западной и Северо-Западной Европе и на Балканах. Только сухопутные войска вермахта с июня по ноябрь 1941 года потеряли на советско-германском фронте убитыми, ранеными и пропавшими без вести свыше 750 тыс. человек. Потери немецкой авиации с 22 июня по 10 ноября составили здесь

5180 самолетов. В течение пяти с половиной месяцев Советская Армия разгромила 26 вражеских дивизий и 13 бригад. Свой резерв (24 дивизии) главное командование германских сухопутных сил полностью израсходовало еще до 1 октября. Враг вынужден был перебросить с запада для замены разгромленных войск 21 дивизию и 15 бригад, авиационные, зенитно-артиллерийские и другие соединения и части{11}.

В своей книге Рейнгардт пытается указать на "ряд веских причин", которые говорили против продолжения наступления на Востоке. Во-первых, он считает, что немецкое командование не проявило заботы об обеспечении своих войск зимним обмундированием и снаряжением и это снизило их боеспособность. И если Рейнгардт отмечает, что гитлеровская армия оказалась неподготовленной к действиям в зимних условиях, то это лишний раз свидетельствует о недальновидности ее командования и авантюризме его расчетов покончить с Советским Союзом до наступления зимы.