– Рудольф Васильевич, а что, возникла какая-то проблема? – хитро заглядывая уже в упор мне в глаза, поспешила спросить.

– Как тебе сказать? – сделав на своём замёрзшем лице глубоко таинственный и интригующий вид, проговорил я. – Для изложения подобной истории положение, в котором мы сейчас находимся, не совсем удачное, а скорее всего – неуютное. Точнее если выразиться – неподходящее! На улице холодно, и к тому же мы уже с тобой доходим до критического состояния от холода. У меня язык-то не очень проворным стал, и ноги уже почти окоченели. Вижу, и ты, Валентина Петровна, не в лучшем состоянии находишься, не так ли? Удовольствия никакого не получишь, и рассказ покажется серым, унылым и неинтересным. Подумай об этом. Стоит ли начинать?

– Ты, конечно, прав, Рудольф Васильевич, что обстановка, я скажу, не совсем удачная и, как ты выразился, неподходящая. Это верно! Какая незадача, а? Как жаль! Рудольф Васильевич, – вдруг торопливо заговорила Валентина Петровна, – а что, если, пока нет хозяйки данного заведения и ещё неизвестно, сколько времени нам придётся её ждать, пойти в кафе, а?

Как я успела заметить, к нашему счастью, кафе открыто. Уже есть там посетители, по-видимому, рабочие завода. Попьём чаю или кофе. Заодно согреемся, а ты будешь рассказывать свою загадочную историю. Я, как прилежная ученица, во все уши буду слушать и, наслаждаясь, буду летать в облаках! Как моё предложение? – При этом весь её замёрзший вид превратился в один вопросительный знак.

Я машинально кивнул головой, соглашаясь.

– Отличное предложение, Валентина Петровна! В данный момент то, что нам нужно! Как же ты раньше не предложила? Рядом наше спасение, а мы тут замерзаем. Давай, вперёд! – Мы зашли в кафе. Сели за столик, расположенный ближе к окну с видом на мастерскую, и заказали кофе. Я попросил для себя очень горячий.

Кроме нас в зале было ещё трое посетителей. Тёплый зал, горячий кофе сделали своё дело. Охвативший всё моё тело холод, постепенно, хотя не очень охотно, стал покидать его, и по всему телу поползло приятное тепло. От тепла меня тут же потянуло в сон.

– Ну как, Рудольф Васильевич, согрелся? – неожиданно, как в тумане, прозвучал голос Валентины Петровны. – Не пора ли начинать рассказ? – Я полусонными глазами посмотрел на неё. Глаза Валентины Петровны сверлили меня, требуя ответа.

– Согрелся, ещё как! Как будто и не было мороза, – ответил я, постепенно приходя в себя. – Раз обещал, я готов начинать рассказ.

– А я готова слушать, – опережая меня, высказала Валентина Петровна.

– Тогда слушай…

…Отмечали в самый разгар лета и в прекрасную погоду замечательный праздник наших славных металлургов – День металлурга.

Виновником праздника был брат моей жены, Виктор, который на протяжении многих лет, можно сказать, как только отслужил в армии, работает металлургом на нашем металлургическом заводе. Что удивительно, работая металлургом, он металл впоследствии превращает в порошок, очень нужный для машиностроения. Но это детали. Предисловие.

Суть моего рассказа совсем другого характера. Праздник проходил в ресторане «Встреча». Пробыли мы в ресторане до его закрытия. Один мой знакомый товарищ согласился развезти нас по домам. Мы живём в разных местах. Сначала решили завезти домой Виктора, так как он живёт в посёлке Казачьем, в своём доме. Время перевалило за полночь, когда мы подъехали к его двору. Ночь была тёплая, я бы добавил, душная, но очень тёмная, хоть глаза выколи. Хотя небо было усыпано звёздами.

Подъехали ко двору. Мы: я, моя жена, подруга моей жены Евгения Мальцева – все вышли из машины, чтобы попрощаться с Виктором. Виктор, вместо того чтобы проститься, предъявил нам ультиматум, типа того, что все мы должны зайти к нему во двор и выпить по бокалу шампанского, которое хранится у него в холодильнике. Кто бы отказался от такого предложения? Да никто! Тем более всем хотелось чего-то прохладненького. А тут – охлаждённое шампанское!

Всей гурьбой мы двинулись за Виктором к калитке двора. Подходим к калитке и неожиданно в темноте замечаем, примерно в одном метре от неё, сбоку, у самого забора, лежащего на земле человека. Он, правда, не совсем лежал, а полулежал, облокотившись на большой узел. В темноте нельзя было определить, спит он, или лежит, или отдыхает.

При нашем появлении никаких движений с его стороны мы не заметили, и поэтому у нас создалось впечатление, что человек спит. Чтобы убедиться, спит он или нет, у нас ни у кого не было фонаря. Тогда я попросил нашего водителя включить фары машины и направить свет на него. При свете фар мы увидели, что человек спит. При виде большого узла с вещами, к тому же у самой калитки двора, у меня инстинктивно, как у профессионала, в голове мелькнула подозрительная мысль: «Не ворованные ли вещи?»

Виктор тоже, по-видимому, заподозрив что-то неладное, резко повернулся и, не сказав ни слова, быстро двинулся к калитке. Нажал на ручку двери. Калитка свободно открылась. Мы все удивлённо направили свои взгляды на растерявшегося Виктора.

Вдруг Виктор с тревогой в голосе проговорил:

– Я ведь перед уходом из дома замыкал калитку! Почему же она оказалась открытой? Ничего не понимаю. – Внезапно Виктор сделал шаг в сторону калитки, решительно вошёл во двор и бегом направился к входной двери дома…

Через какое-то время в темноте, со стороны крыльца дома, раздался обрадованный голос Виктора:

– Ух-х! Слава Богу, взлома нет, дверь замкнута!

– Окна как? Ты окна проверил? – крикнул я в сторону Виктора, который всё ещё находился во дворе дома.

– Ой, на радостях, забыл про окна! – прозвучал в темноте голос Виктора.

В темноте раздались шаги Виктора. Мы поняли, что Виктор пошёл проверять окна. – Окна целы! – крикнул Виктор, находясь возле окна со стороны улицы. Услышав сообщение Виктора, мы все свободно вздохнули. И возникшее у нас напряжённое состояние стало постепенно падать.

Я замолк, чтобы глотнуть кофе, так как в горле у меня пересохло. Не успел сделать нормальный глоток, тут же прозвучал тревожный, требовательный голос Валентина Петровны.

– А что дальше было? Это ведь не всё, Рудольф Васильевич? Ну, давай, рассказывай, что дальше было?

Я сделал несколько глотков, после поднял глаза на Глухову и с молящим взглядом проговорил:

– Валентина Петровна, побойся Бога, дай хоть нормально кофе попить. В горле совсем пересохло, и к тому же кофе застывает. У меня язык не поворачивается. Я не люблю холодный кофе. – Я повернулся в сторону бара, где в это время находилась официантка, и попросил принести мне горячий кофе.

Воспользовавшись тем, что я кончил говорить с официанткой, Глухова тут же принялась за своё.

– Ты же сделал несколько глотков кофе. Этого разве мало? Давай, дальше, дальше, рассказывай! – с явным упорством требовала Валентина Петровна, не спуская своего требовательного взгляда с меня. Через некоторое время официантка принесла кофе. Я сделал несколько глотков и хотел, было, раскрыть рот, чтобы продолжить рассказ, но в этот момент через окно я заметил выходящую из машины заведующую мастерской и с ней посланного за ней Дёмкина.

– Продолжение рассказа, к сожалению, Валентина Петровна, откладывается на неопределённое время по не зависящей от меня, но всем нам известной причине.

Глаза Валентины Петровны неожиданно округлились, как у окуня, и она сострочила, как из пулемёта:

– Какая ещё причина, Рудольф Васильевич? Что ты имеешь в виду? Ничего же не мешает. Ты нормально замочил горло…

– Валентина Петровна, – сказал я, не дав ей дальше продолжить говорить, – ты, не забыла, где находишься? Зачем мы тут, и что нам надо делать? Очнись! Пора делом заниматься! – и я показал рукой в сторону мастерской.

– И это всё? – только и выдавила она, явно расстроенная, направив свой взгляд в сторону мастерской.

– Пока, да. Видишь, привезли заведующую, надо идти, – сказал я, поднимаясь из-за стола.