– Знаешь, почему ты ещё жива? – прорезал ночную тишину скрипучий бас.

Катя отрицательно покачала головой. Она вся превратилась в слух, готовая в любую минуту закричать.

– Мы не спасаем раненых новичков, – монотонно продолжал командир, снова нарезая острым лезвием яблоко так, словно это была голова Кати. – Медикаментов на всех не хватает. Но на тебя хватило, – и мужчина умолк, сделав многозначительную паузу.

Девушка не знала, что ответить. Сказать спасибо?

– Не пора ли поблагодарить? – так же холодно спросил командир и неожиданно встал, поправляя армейские штаны с огромным кожаным ремнём.

Катя невольно отшатнулась, девичья интуиция и сегодняшний недвусмысленный шлепок командира по её бёдрам ясно дали ей понять, какой именно он ждёт благодарности.

– Я выполнила задание и думала, что медикаменты, потраченные на меня, – это плата за выполненный долг перед родиной, – залепетала она быстро-быстро, отползая назад.

– Здесь я решаю, кто выполняет свой долг, а кто нет. Ты смогла подорвать мост, молодец, но теперь пора выполнить свой долг передо мной за спасённую жизнь. Ты и все эти новички – ничто. Вы и дня без меня не проживёте. Ты думаешь, что знаешь, что такое война? – командир стал медленно к ней приближаться. – Думаешь, спасёшься без меня? А со мной ты будешь как у Христа за пазухой, я о тебе позабочусь.

– Не надо, – жалобно прошептала девушка, понимая, что ей некуда деться. Вокруг ночь, лес, никого поблизости. Она была уверена, что даже если закричит, никто не придёт на помощь. Никто не осмелится пойти против этого громилы.

– Мне лишь семнадцать, я только школу закончила, – произнесла она, на руках отползая назад.

– Вот и отлично, я люблю молоденьких, – зло улыбнулся бритоголовый командир.

Катя подскочила, словно юркая белка, но он одним рывком настиг её, жёстко схватил за волосы и опрокинул на землю, крепко зажав девушке рот. Крик, сорвавшийся было с её губ, потонул в огромной ладони насильника.

– Не рыпайся, тварь! – сквозь зубы процедил он. – Мне как раз нравятся такие тощие, как ты.

Напрасно Катя пыталась вырваться или закричать. Командир своей огромной массой пригвоздил её к земле, а его мощные руки с железными мышцами не давали шанса на какое-то не угодное ему движение. Отвращение, жалость к себе, обида – всё заклокотало у девушки внутри, но крепко закрывающая рот ладонь не давала раздаться ни единому звуку. Одной рукой командир спустил с неё армейские брюки. В тщетной безысходной борьбе повязка на левом плече девушки вновь была сорвана, и из открывшейся раны захлестала кровь. Но командир ничего не замечал. Он хотел её, хотел так сильно, что готов был убить девушку, но овладеть ею.

– Давно у меня не было такой хорошенькой, – бормотал он девушке на ухо, словно шептал комплименты. – Сейчас посмотрим, какая ты сладкая.

Катя, быстро выбившись из сил, лежала на земле под грудой этих мышц и уже не сопротивлялась. То, чего она так ждала и о чём так грезила, её взрослость пришла к ней в виде этого грубого с ледяными глазами мужчины. Не о таком мечтала девушка. Слёзы бессилия брызнули из её глаз. И она сомкнула веки. Она не станет смотреть, не будет видеть, как совершается её позор.

Но едва командир к ней прикоснулся, ещё не совершив задуманного, как послышался оглушительный гул, и через пару мгновений вся земля затряслась и тут же стала взлетать клочьями в воздух от раскатистых взрывов. Это немцы с румынами начали бомбёжку перед наступлением своих войск. Совсем рядом раздался взрыв такой силы, что насильник покачнулся и упал в сторону.

– Что за чёрт! – заорал он во всё горло. Сразу же из-за кустов, из-за срубов выскочили остальные партизаны, которых ещё пять минут назад словно и не существовало.

– Бомбят! Бомбят! – кричали они.

Катя воспользовалась суматохой и скользнула прочь от своего насильника, незамедлительно вскочила на ноги и побежала в тёмный лес, едва успев натянуть армейские брюки. А вокруг бомбили. Девушка уже знала этот звук. Летела в клочья разорванная земля, ломались деревья, убивая тяжелыми ветвями бегущих людей. Катя падала от взрывов, снова вставала и бежала. Ей бы где-нибудь укрыться, переждать бомбёжку, но она бежала куда глаза глядят. Ручьём текли слёзы. Она спасена, спасена! Уж лучше погибнуть под ударами вражеской авиации, чем в лапах этого мужчины с лицом убийцы. Странно, но враги ей помогли, сами того не ведая.

А в ответ началась миномётная пальба. Это наши обстреливали самолёты. Стояли такой грохот и гул, что можно было от одного звука сойти с ума. Катя бежала навстречу своим. Впереди миномёты, позади он – страшный человек с каменным лицом и ледяными глазами, что хочет над ней надругаться. Она сделала выбор, когда решила бежать в неизвестность. Пусть её разорвёт бомба, пусть застрелят свои в обороне – всё лучше, чем насилие в молчании и тишине.

Она бежала, а земля под ногами горела, содрогаясь от взрывов. Вдруг бахнуло так, что Катю отшвырнуло далеко вперёд. Упав, она ударилась обо что-то головой и от боли потеряла сознание. Её накрыла пелена мрака. Что было дальше, смогли наши отбить берег или нет, – этого Катя уже не знала.

***

Девушка очнулась далеко засветло. По лицу текла кровь из раны на голове, и правое плечо ныло так, что было легче отрезать руку, чем терпеть. Катя попыталась выползти из ямы, в которой она лежала. Её порядочно присыпало землёй во время бомбёжки, пришлось из последних сил выбираться на поверхность. Выкарабкавшись наружу, Катя горящими, дикими от пережитого ужаса глазами осмотрелась. Разрытая вокруг земля, поваленные, покорёженные деревья и никого. Абсолютная тишина. Очень странная после ужасного гула и взрывов ночью. Настолько странная, что хотелось как можно скорее убежать с этой мёртвой земли. И Катя устремилась дальше. Туда, где раньше стреляли советские миномёты. Она шла, спотыкаясь о раскиданные повсюду валуны, поломанные ветки, падала в разрытые бомбами ямы, выкарабкивалась и снова шла, пошатываясь при каждом движении. Казалось, это длится вечность. И вот наконец-то на горизонте показались заставы. Приметив их, Катя, как могла, побежала, смеясь. Свои, родные! Она спасена!

Но при виде застав радость девушки мгновенно улетучилась, словно искра, которая так и не разожглась. Потому что вокруг лежали одни покорёженные орудия, а возле них – о ужас! – разорванные на части, застывшие в неестественных позах тела советских воинов, из которых едва сочилась кровь.

Катя прикрыла рот, чтобы не закричать от ужаса. Такое не могло присниться даже в кошмарном сне.

– А-а-а-а! – завопила она в свою ладонь. – А-а-а-а!

Что это за кошмар наяву? Что это за ужас? Что это за война такая?!

– А-а-а-а-а-а-а-а!!!!! – закричала девушка прямо в землю, опустившись на корточки и с силой сжав кулаки.

Злость, ярость, отчаяние – всё смешалось в одночасье. Почему они все убиты? Кто их убил? Зачем? Она искала спасение, а нашла одну смерть.

Вдруг кто-то схватил её за ногу. Катя подскочила как ужаленная. Это советский воин сжал её лодыжку. Он был серьёзно ранен в живот и придерживал рукой вываливающиеся кишки. Катя едва не отпрянула от отвращения, но жалость к бойцу пересилила её желание отбежать подальше.

– Беги отсюда, – прошептал солдат еле слышно.

Катя наклонилась ближе, чтобы понять, что он говорит.

– Беги, – снова сказал боец, подползая к ней из последних сил.

– Слышишь? – он указал ей на лес вдалеке за разбомбленной долиной. – Танки идут.

И правда, подняв голову и вслушавшись в обманчивую тишину, девушка распознала еле уловимый шум моторов.

– Танки, – снова прошептал воин.

Катя не знала, что такое танки, никогда их не видела, но понимала, что ничего хорошего ожидать не приходится. Она собиралась побежать, но резко застыла на месте. Хотя раненый воин отпустил её лодыжку, тепло его руки до сих пор ощущалось на коже. Она не могла бросить его здесь.

Катя схватила его за руки и хотела потащить за собой, но боец застонал: