– Мария, иди сюда, мы тут глубину у лужи измеряем!

Непривычно стало Маше, с чего это столько внимания? Подходит ближе, там три шпингалета у обычной придорожной канавы стоят. А Маша-то все свои канавы знает, они неглубокие!

– Отвалите, я в школу опаздываю, звонок скоро! – говорит девочка.

Шпингалеты не унимаются:

– Погоди, Мария, это какая-то необычная канава, глубокая. Наши сапоги до её дна не достали! Ну, измерь глубину, у тебя вон какие сапожищи, намного выше наших!

Маша глядит на свои ноги: сапоги как сапоги, даже ниже мальчуковых. Но ласковость пацанов уж больно на душу хорошо легла.

– Ладно! – говорит она им.

И не выпуская портфель из рук, прёт в канаву своими огромными сапожищами. Но уже через секунду начинает понимать: «Никогда больше на лесть не куплюсь!»

Ушла Маша чуть ли не по горло в эту канаву с вонючей, грязной жижей. Мальчишки её вытащили и сразу куда-то растворились, наверное, на урок. Стоит наша деваха, оглядывается: куда идти – домой или в школу? Дом далеко, школа ближе. Решила идти в школу. Заходит в свой класс:

– Здрасьте вам!

Никто даже хихикать не стал, все рты раззявили, смотрят. А учительница, видимо, в жизни много чего повидавшая, даже нисколечко не удивилась, и по-деловому, сухо расспросила Марию о происшествии. Затем вытряхнула её портфель, учебники и тетради на батареях разложила. А саму горе-ученицу отправила переодеваться к тётке Верке, которая в аккурат у той самой канавы жила. Тётя Вера, как ни странно, тоже ничему не удивилась, наверное, жизнь такую же хорошую прожила. Она Машу отмыла кое-как в тазу, переодела во всё мальчишеское: её сын хоть и учился в третьем классе, но росточком был мелковат. Так вот, одела она девочку в мальчишеские брюки, рубашку, свитер, пальто клетчатое и сапожища болотные:

– Иди, племяша, померь ещё пару луж!

И любимая тётя Вера отправила Марию в таком наряде не домой, а в школу! А Маша девушка послушная:

– В школу, так в школу.

О чём горько пожалела. Просидела она все перемены в классе: куда же приличная девочка в таком виде высунется? И обидушка её терзала великая: «Как могли эти две взрослые женщины заставить ребёнка позориться в одежде непотребной!»

После уроков Маша до дому не бежала, неслась! А её мама, как ни странно, не оказалась такой же сдержанной женщиной, как тётя Вера и учительница. Нет, мамка целую истерику закатила, как будто что-то страшное в жизни произошло. И разговоров с соседками потом было на целый год. Ну и ладно, надо ж было им в вечерние посиделки о чём-то поговорить. А Маша так и не поняла, по какому поводу мать больше всего сердилась: из-за того, что дочка могла утонуть, или на двух тёток, опозоривших её малышку?

«На меня ругалась мамка или на них? На меня или на них? На меня или… На них!» – радостно решила Машуха и побежала в магазин, разглядывать болотные сапожищи.

– Мала ты ещё для них! – фыркнула продавщица.

– Скоро вырасту! – выдохнула Маша.

Как

Маша

баянному

делу

училась

Маша росла девушкой деятельной, за все дела сразу хваталась, во всех кружках, секциях перебывала по месяцу, по два. Подходит она как-то к маме и говорит:

– Хочу я, мамулечка, баянному делу обучаться в клубе нашем у худрука Потапыча!

Мама поморщилась:

– Машуль, ты же ни в один кружок долго не ходила, а музыкалка ведь платная.

– Ну, мамулечка-красотулечка, я стараться буду и не брошу никогда-никогда, уж больно баян люб сердцу моему!

Усмехнулась мать на слова такие мудрёные да думать ушла. Думали они вместе с отцом недели две, наконец, придумали:

– Дадим дочке шанс!

И пошла Маша в клуб баянное дело изучать у деда Потапыча за отдельную плату, через кассу проведённую. Долго ли, коротко ли училась Маша, но выучила ноты, кнопочки на баяне запомнила, музицировать научилась совсем простенькую мелодию «Дождик». Но тут одна заковырка образовалась, оказалось, что у Маши нет музыкального слуха.

– Слух баяну не помеха! – сказал Потапыч, он как мог, старался, на пенсию не хотел.

Маша тоже старалась, ведь она слёзно обещала родителям музыкантшей стать.

Прошёл год. Выучила Маша композицию «Дождик» наизусть, без нотной тетради. Сыграла её парадно на сцене клуба перед дедом, бабушкой, матерью и отцом. После этого встала, положила баян на стул, откланялась низко и сказала:

– Спасибо вам, милые мои, за тепло, за заботу, за деньги заплаченные, но сил моих женских больше нет!

Усмехнулись родственнички на слова такие, заранее предполагаемые и зааплодировали. Потом дед поднялся на сцену, покрутил ус да и говорит:

– Пойдем уж, внучка, к самовару любимому чай пить.

Сдала семья баян худруку Потапычу на хранение пожизненное, старик даже не заплакал, лишь перекрестился, и попёрлась вся дружная честная компания домой чаи гонять. Потапыча тоже позвали. Тот шёл и бурчал ласково:

– Не быть тебе, Маша, баянисткой, видимо, в космос полетишь, как Гагарин!

– У меня есть кому летать, – буркнула Маша, вспомнив Ваську своего и побежала жениха к чаю звать.

Ну, на том и порешили.

Как

Маша

дружбу

водила

Заскучала наша Машка на каникулах, надоело ей одной по деревне ходить да вечерами с самоваром своим возиться. Есть у неё дружок Васька. Но опять же, какой из него друг, когда любовь такая прёт?

«Нет, надо что-то в жизни менять!» – подумала Маша и пошла в калитку тёти Любы стучаться:

– Тёть Люб, выдавайте сюда вашу Светку, буду с ней дружить!

– Дружить так дружить, – выдала тётя Люба Марии свою Светку, плюнула в огород и пошла грядки полоть.

– Чего хотела? – спросила Светка.

– Да так, ничего, – ответила Машка. – Пойдём на речку, там пацаны рыбу удят.

– Пойдём! – обрадовалась Светка, ей в огороде сидеть надоело.

Пришли девчушки к реке, а там и правда мальчишки мелочь всякую ловят: карпов да карасей. Но самое главное, среди этой оравы и наш Васятка стоял. Он как свою красавицу увидел, так вцепился в неё и стал рыбачить учить. Но Маша строго ответила:

– Я умею!

И тут девчушечка вспомнила, как она в недавнем детстве рыбачила. Сидит маленькая Маша с удочкой на берегу. И тут раздаётся голос деда громом с ясного неба:

– Пошла Маша на рыбалку,

и ведь рыбы ей было не жалко.

Живодёркой росла у нас Маша.

По головке гладили: «Наша!»

И голос мамы:

– А Маша ни о чём не жалела.

На стульчик маленький села,

закинула удочку, снасти,

уселась, ждёт карпов мордастых.

Голос папы:

– А карпы нейдут чего-то:

червь нежирный, или в болото

Маша удило закинула.

Как бы то ни было,

но поплавок вдруг двинуло!

Голос бабушки:

– Тянет она, а вытащить не может.

Дед родимый поможет!

А Маша им отвечает:

– Хотела покликать деда, да передумала.

И нехорошо так подумала:

нет, утопит меня он в трясине,

чтобы есть не просила!

Я сама! – крикнула Маша. —

Пусть там хоть акула, но наша! —

И потянула резко

натянутую леску.

Тут мама с папой прибежали,

леща большущего достали,

поцеловали Машу:

– Живая и нет её краше!

Смутилась девушка своих воспоминаний и решила заново учиться ловить рыбу. Учил её Васятка ловить рыбу долго, до вечера. Светка поскучала, поскучала одна в сторонке, плюнула в воду и домой пошла. А нашу Марию было кому до дома проводить да половину улова отдать.

На следующий день Маша опять до тёти Любы побежала и стала уже целенаправленно Светку кликать.