– Испал! Испал Анкешаран!
Обернувшись, Испал увидел Викаша Нурадина. Маша рукой, он шагал к нему. Викаш был стройным, с волнистыми волосами и довольно бледной, как для уроженца Лакха, кожей. Испалу он был скорее соперником, чем другом. Хлопнув Рамеша на прощание по плечу, Испал осторожно поприветствовал Нурадина:
– Чем могу помочь, Викаш?
Покосившись на Рамеша, Викаш притянул Испала к себе. Испал не мог припомнить, чтобы выражение его узкого лица когда-либо было таким взволнованным.
– Я принес новость о сделке, которая может тебя заинтересовать, друг мой. Об особенной сделке.
Испал удивленно поднял бровь. Викаш Нурадин не делился информацией о сделках с людьми вроде него.
– Что за сделка? – спросил он с любопытством.
Викаш прямо посмотрел ему в глаза:
– Сделка всей жизни, Испал, – и только мы с тобой сможем ее провернуть.
Приложив палец к губам, Викаш не произнес больше ни слова, пока они, углубившись в запутанные переулки, не встали в полутемном дверном проеме, где их никто не мог подслушать. Он наклонился поближе к Испалу:
– В городе чужестранец, друг мой. И он ищет нечто, что можешь предложить только ты.
Испал озадаченно поднял голову:
– И что же я могу предложить, чего нет ни у кого другого?
– Жену, которая рожает лишь двойняшек и тройняшек, дочь и внучку женщин, которые тоже рожали двойняшек и тройняшек. – Викаш наклонился еще ближе. – Этот чужестранец ищет такую жену: он очень богат, и она нужна ему срочно. Я говорил с его доверенным лицом. Его условия специфичны.
– Это что, шутка? – Испал даже не знал, смеяться ему или нет. – Моя жена – это моя жена, и я не расстался бы с ней, даже если бы омалийские законы разрешали разводы.
Викаш покачал головой. Пот лился с него ручьем. Это было чрезвычайно непривычное зрелище: Испалу никогда не приходилось видеть его в настроении, отличном от спокойного и жизнерадостного.
– Речь о твоей дочери, Испал, о Рамите. Она может заинтересовать этого чужестранца, богатого чужестранца. Его доверенное лицо подчеркивает, что дело срочное и что о нем нужно помалкивать. Он обещал огромную сумму денег – огромную сумму!
Викаш вытер пот со лба.
– Но Рамита уже помолвлена, с сыном моего побратима. Возможно, если бы твой чужестранец подождал год-другой, у одной из ее младших сестер начались бы месячные, и…
– Нет, Испал, это должна быть та из твоих дочерей, на которой можно жениться уже сейчас, или ты упустишь возможность. Он хочет, чтобы свадьба состоялась уже в этом месяце. Он не может позволить себе ждать.
Испал покачал головой:
– Викаш, это безумие. Брак свят. Он заключается перед богами. Мы не отдаем своих дочерей чужестранцам. – Он развернулся, чтобы уйти. – Благодарю за информацию, Викаш, но нет.
Викаш схватил его за руку:
– Испал, подожди. Этот человек очень, очень богат. Прошу, хотя бы поговори с ним…
– Нет, Викаш, правда, это уже становится нелепым.
– Прошу, Испал, – его доверенное лицо пообещало мне тысячу рупалов просто за то, что я тебя с ним познакомлю, и гораздо больше, если вам удастся договориться. Подумай, сколько он может заплатить тебе…
Испал в ошеломлении замер. Тысяча рупалов за знакомство? Во имя Лаксими – сколько же такой богач платит людям, с которыми ведет дела по-настоящему? Испал колебался. Внезапно ему привиделись мраморные дворцы с множеством слуг, солдаты под его командованием, целый караван повозок. Во имя всех богов, только представь себе многоэтажный магазин, забитый товарами, который будет посещать сам махараджа, тратя в нем огромные суммы денег…
Викаш смотрел на него, не отрывая взгляда.
– От того, что ты поговоришь с этим человеком, вреда не будет, не правда ли, друг мой?
Их глаза встретились. Глубоко вздохнув и ощущая легкое головокружение, Испал кивнул.
Викаш Нурадин привел его к старому хавели[2]. Пройдя за обветшалые резные ворота, они оказались в запущенном внутреннем дворике. В горелках был зажжен фимиам, чтобы замаскировать запах гнили. Давно не использовавшийся фонтан был покрыт зеленой слизью, а веранды, после залитых солнцем улиц, выглядели особенно темными. Они уселись в старые стулья, стоявшие в тени дерева. Слуга принес им чай со льдом.
– Испал, друг мой, это возможность, за которую и умереть не жалко, – начал Викаш, сделав глоток. – Внутри нас ждет рондиец по имени Лёвен Граав. Ты, разумеется, знаешь рондийцев, Испал; ты ведь сражался с их солдатами, не так ли? В общем, Граав – доверенное лицо одного богатого феранга. Этот феранг ищет жену – очень плодовитую жену, которая будет гарантированно рожать ему двойняшек или большее количество детей. Вроде твоей дочери. – Викаш рассмеялся. – Мы все знаем особенность твоей жены, Испал. Ты – местная легенда. Бедный Испал, говорим мы. Что за проклятье! Жена каждый раз рожает ему армию.
«Неужели? – подумал Испал. – Я-то всегда считал это благословением».
– Богатый феранг живет далеко на севере. – Пригладив волосы, Викаш понизил голос. – В Гебусалиме, – прошептал он.
Испал откинулся на спинку стула, замолчав. Гебусалим. Место рождения амтехского Пророка. Место, где он лишился всех своих товаров и едва не погиб. Место, где он спас Раза Макани от верной смерти. Вишнараян упаси.
Должно быть, смятение Испала отразилось у него на лице, поскольку Викаш немедленно заговорил, и его тон был настойчив:
– Испал, этот человек пообещал королевский выкуп за руку дочери вроде твоей. Королевский выкуп. Подумай об этом. Разве это не то, о чем мы все мечтаем? Одна крупная сделка, которая навсегда изменит нашу судьбу.
– Но моя дочь…
– Дочь – это товар, Испал, – укорил его Викаш. – Да, да, мы все говорим о союзах по любви и вечном счастье, но правда в том, что дочери выходят за тех, за кого должны, чтобы улучшить положение своих семей.
– Это так, однако она уже помолвлена. – Испал замолчал. Его одолевали видения о влиятельности, о своей новой роли среди самых могущественных людей города, пусть даже он и знал, что в этом неспокойном краю безопаснее всего было оставаться незаметным. – Но, возможно, от разговора с ним вреда действительно не будет, – произнес он наконец, ненавидя сам себя.
Войдя внутрь, Викаш вернулся оттуда с белокожим человеком средних лет. С рондийцем. Тот был гладко выбрит, однако носил седые усы и кешийский наряд. Даже несмотря на относительную прохладу, он был весь покрыт испариной – впрочем, на его родине было гораздо прохладнее, чем в Лакхе.
– Мастер Граав, торговый агент из Верелона, – представил его Викаш, с трудом выговаривая иностранные слова. – В данный момент он живет в Гебусалиме.
Лакхский язык Граава был слегка неуверенным, а слова он склонял на западный манер, однако понимать его было легко. Он расспрашивал Испала о его семье. Тот заверил чужеземца, что результатом каждой беременности его жены и ее предков, которые он мог вспомнить, становилось рождение нескольких детей.
– Должно быть, вас много, – заметил Лёвен Граав. – Много детей-девочек.
Испал нахмурился:
– Не так много. Эта черта, похоже, не передается по мужской линии, так что сыновья моей тещи подобных дочерей на свет не произвели. А постоянное рождение двух и более детей женщинам дается тяжело. У моей жены было шесть сестер. Три из них уже умерли. Одна живет в деревне неподалеку отсюда, однако она вышла замуж поздно, и ее дети еще маленькие. Ее дочери не расцветут еще лет шесть-семь. Другая ее сестра рожала лишь сыновей и стала бесплодна после выкидыша.
– А что насчет вашей семьи?
Испал задумался, разумно ли рассказывать о подобных вещах незнакомцу, однако Викаш ободряюще ему улыбнулся.
– Я женился на моей супруге Тануве, когда ей исполнилось пятнадцать, вернувшись из поездки в Гебусалим, случившейся во время того, что вы, феранги, называете «Первым священным походом», – начал Испал. – Нашими первыми детьми стали мой старший сын Джай и его родившийся мертвым близнец. На следующий год у нас родились девочки-близнецы, Джайя и Рамита. Два года спустя родились близнецы-мальчики. А затем меня призвали в армию могола, заставив вновь отправиться на север. Это было во время того, что вы называете «Вторым священным походом». Тот еще был бардак! Могол не смог договориться с султаном, так что сотрудничества не получилось. Провизия и вода закончились у нас еще до того, как мы достигли Гебусалима. Мою сотню спасли лишь мой опыт и ранг. Когда мы вернулись домой, люди сочли нас призраками – настолько тощими, оборванными и почерневшими на солнце мы были. – Он похлопал себя по округлому животу. – Долгие годы понадобились мне, чтобы вновь стать таким, каким я был до этого.
