- Это что же? - глухо спросил Сотников и указал на развалины ближнего дома.

- Осенью разбомбили, - ответил регулировщик.

Он рассказал, что осенью самолеты противника часто налетали на маленький город, почти незащищенный, и сбрасывали бомбы на мирные улицы.

- Жители, конечно, ушли, - сказал регулировщик, - чего им здесь делать?

- Это верно, - согласился Сотников.

Они помолчали, каждый думал о своем, потом регулировщик спросил, нет ли у товарища табачку, Сотников протянул кисет. Так же молча они покурили. Медленно падал снежок и оседал на плечи, на шапку, на вещевой мешок, висевший за плечами у Сотникова.

- Что ж, ночуй у меня, - сказал регулировщик, - как-нибудь в будке устроимся.

- Нет, - вздохнувши ответил Сотников, - я пойду.

Шел Сотников в хмуром раздумье, плотно сжав губы, и все быстрее и быстрее становился солдатский шаг...

...Мне рассказывали, что, когда наши войска под Воронежем перешли в наступление и когда бойцы какого-то подразделения поднялись в атаку на укрепления врага, среди них был высокий, сутуловатый человек, который шел прямо на огонь немецких пулеметов. Шел он через минное поле, через путаные спирали колючей проволоки, шел по глубокому снегу, неудержимый в своем стремлении наступать. И когда до вражеских окопов осталось совсем немного и в грохоте, в пламени атакующие бегом рванулись вперед и закричали кто "ура!", кто "за Родину!", этот человек закричал непонятное слово:

- Ра-амо-онь!

Он первый вскочил в окопы, и бил, и колол врагов, и стрелял в тех, до которых не мог дотянуться, и все повторял одно слово:

- Рамонь!..

Я думаю, что это был Сотников.

1943